Летняя вьюга - Павел Сормов

… Впрочем, директору ДК было не до веселья.

— Нет, нет и нет! — Твёрдо произнёс начальник курчатовской жилконторы. — У меня всего пять человек и одна болгарка, резчиков вообще свободных нет. У меня своё начальство, у вас своё, обращайтесь к Елфимову. Если он скажет, срежем.

Андрей Викторович энергично положил трубку на рычаг, с неприязнью посмотрел на телефон.

— Боров жирный!

Дима с ухмылкой отметил, что на крыльцо, конечно же, под разлюли-напев Кадышевой «за мои зелёные глаза — называешь ты меня колдуньей…», поднялась рыжая. Дарья сейчас не просто так прогуливалась, а играла со Снобковым в восхитительную заочную игру, нечто среднее между шахматами и зарницей, охраняя от происков директора возродившиеся из праха молнии. К феечке сейчас даже подходить было страшно, она буквально искрилась удовольствием и весельем, как перезаряженный конденсатор, того гляди током ударит.

… Вызвать, используя свои районные связи, резчиков из райцентра, у толстяка получилось только к двенадцати, большое начальство уже было на подходе, и «слизняк» пребывал в цейтноте, да ещё и остался должен своим покровителям. Впрочем, подъехавшая газель, содержащая в своём ржавом чреве, помимо водителя, двух, на сей раз узбеков, с аккумуляторными болгарками, недвижно встала на въезде в посёлок. В этом случае, вопреки известной поговорке, дело было как раз в бобине, точнее в десятке обрывов, внезапно образовавшихся в обмотке этой важной детали автомобильного зажигания. Подгоняемые ретранслируемыми собственным шефом по телефону воплями директора ДК (естественно, тут же прослушиваемыми Дашкой) трудолюбивые дехкане неторопливо подошли к стенду, где их ожидал следующий сюрприз повелительницы стихий — аккумуляторы пил странным образом оказались разряженными. Попытка узбеков запитаться напрямую со стенда, где было местное электричество, привела лишь к снопу искр и порче розетки, и, закономерно рассудив, что в блестящих железяках поселился шайтан, гастарбайтеры отправились восвояси к газели, по дороге объясняя своему шефу, почему работа не сделана. Крики Снобкова не произвели на удаляющихся сынов знойной Азии ни малейшего впечатления, зато от души позабавили собравшуюся на площади публику, включая саму Дарью, тут же устроившую на фоне злосчастных рун при светкиной помощи фотосессию. В этот момент на площадь, наконец, подъехал автобус с начальственной делегацией. Детишки, ведомые массовиком, пропуская громадину «Экоплана», посторонились, а от поднятого автобусом ветра один из шариков гирлянды оторвался и красным пятнышком поплыл над площадью, поднимаясь в небо…

— Ой, хочу шарик! — Запищала маленькая, лет пяти, кудрявая девочка…

— И я! Мне! — не меньше десятка разновозрастных детей бросилось к привязанной на крыльце гирлянде шариков.

На глазах вальяжно выбирающегося из автобуса начальства, директор, с невероятной для своей комплекции сноровкой, вскочил на крыльцо, перекрывая дорогу малолетним мародёрам.

— Нееет!!! Не положено!

Снобков, грудью вставший на защиту украшения, сделал еще шаг, пытаясь поймать самого шустрого охотника за шариками, поскользнулся и, как Барон Апельсин из известной сказки, скатился по ступенькам. Виновата в этом была, разумеется, рыжая, не рассчитавшая плотность скользкой воздушной подушки, «заботливо» подложенной директору под ногу. Огромный вес толстяка продавил дашкину «конструкцию», в результате чего феечке пришлось спасать от увечий уже детишек на лестнице, направив падение директора по нужной траектории. Убедившись, что никто, включая Снобкова, не пострадал, Дарья решила устроить детям шариковый коммунизм.

Резкий порыв ветра растрепал гирлянду, на детишек обрушилась разноцветная невесомая волна. Обиженным и вправду никто не ушёл, все получили желаемое, над площадью повис восхищённый визг детворы, а на всё это благосклонно взирало приехавшее начальство. Когда буря детских эмоций несколько поутихла, а лишние шарики растворились в синем небе, представитель областного начальства дал отмашку на официальную часть.

— С директором вопрос надо решить, — поднимаясь на трибуну, обратился к тому самому районному «политкорректору» областной чин, — Неадекватность зашкаливает, я смотрю, да и жалоб уже море от известных людей. Но сам бы не увидел, не поверил. Шариков пожалел, идиот.

Скрипнув зубами и косясь на сияющие «зиги», тот согласился. Дальше были речи и поздравления, вручения, награждения и аплодисменты, бурные и продолжительные, конечно. Снобков, тем временем, осознавая, что начальство сильно разочаровано в лучших чувствах, решил использовать Клавдию Михайловну как свидетеля, что распоряжение было выполнено, а возрождение чёртовых молний из праха было чьей-то интригой лично против него. Воспользовавшись стихийным перерывом в мероприятии, он отправился в каморку технички. Но, не дойдя до цели, в очередной раз икнул, и попятился. В совершенно пустом стеклянном стенде, где раньше размещались подаренные ДК сувениры, перекочевавшие домой к директору, появился одинокий экспонат. Ручка с золотым пером…

… Задом распахнув дверь туалета, толстяк буквально вдавился в тесноту заведения…

— … Да что вы привязались к этим молниям? — Раздражённо спросил культурный шеф района, — Какое тут СС, бред полный! Я эти молнии с детства помню, тут их везде, как у дурака фантиков. Вон, у энергетиков в эмблеме тоже молнии есть, и что теперь?

— У связистов в петлицах есть, — Поддержал его крепкий лысый мужик лет пятидесяти, ответственный за патриотическое воспитание, — Да и Илья-пророк, опять же, покровитель наших войск Дяди Васи…

Директор, сполоснувшись холодной водой, несколько пришёл в себя после всех потрясений, и решил вернуться на мероприятие. Но попытка выйти успехом не увенчалась, дверь не открылась. Самодур попытался выбить неожиданную преграду, но сейчас Дашка была на высоте, помятуя свою ошибку с недооценкой веса и силы врага, и ни один удар Снобкова даже не достиг дерева двери. Тогда он перешёл к окну — с тем же результатом. Заревев, как спасающийся от тигра буйвол, жирный ворюга, стоя на подоконнике, всей тушей ударился в раму наполовину закрашенного окна, где снаружи была приварена решётка…

— С директором у вас, да, проблема, — сочувственно произнёс областной чин, обращаясь к Норе, стоящей рядом на трибуне с пачкой грамот, — Но праздник удался, я считаю. И скоморохи, бег в мешках… а уж с шариками и этим… прямо товарищ Огурцов-два сам собой получился. Молодцы. Со Снобковым вопрос назрел, решать уже в июне будем…

В этот момент награждение какого-то ветерана за пятьдесят лет плодотворного научного труда было беспардонно прервано, да так, что Нора оступилась, и чуть сама не упала с трибуны. Из забелённого окна туалета справа от крыльца, с жутким воем и грохотом, сорвав могучую, ещё советских времён решётку, вылетело нечто огромное и бесформенное. Разделившись в полёте на, собственно, тушу директора и кучу обломков и осколков от рам и стёкол, чудовищная комета рухнула в клумбу, уничтожив вчерашний труд Клавдии Михайловны, прямо как астероид Нью-Йорк, в очередном многобюджетном блокбастере. Начальство, равно как и большинство прочих присутствующих, уронило челюсти — такого смертельного номера, даже от Снобкова, никто не ждал…