#Потерянные поколения - Ив Престон

– Так у нас же есть выход наружу.

Эти слова вызывают у Кондора усмешку.

– Выход, выход… А до Арголиса ты пешком топать собралась? Нужен транспорт.

– А как же тот транспорт, на котором мы добирались сюда?

– Кто же знал, что пятнадцать лет спустя мы соберемся в обратную дорогу. – Кондор тяжело вздыхает. – Наверху бросили. Среди местной негодной техники, чтобы нас не обнаружили. – Он прерывается, чтобы сделать глоток из стакана, который стоит на его столе. – Здесь, под землей, точно есть законсервированный парк техники – грузовой, легковой транспорт… Я видел парк на схемах… когда они у нас еще были. Находится через два бункера от нас. Совсем рядом, – Кондор в досаде хлопает рукой по столу, – но без карты мы можем искать дорогу туда целую вечность. Этим Линкольн со своими ребятами и занимается. Она не просто ищет малодушных, она ищет путь. Пока что она вышла только в соседний бункер, – он внимательно смотрит на меня, – но это секретная информация. Наше возвращение зависит от ее успеха. Чем быстрее найдем транспорт – тем раньше начнется мобилизация.

– Малодушным ведь только на руку, если мы уйдем отсюда, разве нет? – Я напряженно размышляю над его словами. – Почему они не могут пропустить нас к нужному бункеру и позволить уйти?

– Собираешься устроить переговоры с малодушными после того, что они наделали? Вряд ли Линкольн и другим пострадавшим понравится твоя идея… Но даже если так – все равно для того, чтобы поболтать с малодушными, сначала их нужно отыскать.

– Они… на самом деле ведь могут попасть к нам? – с тревогой спрашиваю я. – По внутренним переходам?

Кондор кивает:

– Есть такая информация. И… мы думаем, что есть перебежчики. – Его взгляд тяжелеет. – Кажется, малодушным как-то удается вербовать людей, потому что порой… Люди исчезают. Был человек – и нет его. Это случается редко, поэтому мало кто знает.

– Но зачем им люди?

Кондор пожимает плечами:

– Спросил бы лично, да только никак их достать не можем. А связь между бункерами не работает, – Кондор прерывисто вздыхает. – Но ты бы видела тот перечень транспорта… Там такая техника… Даже несколько вертолетов есть.

Вертолет, вертолет… Знакомое слово, но никак не могу восстановить в памяти его значение. Я точно что-то читала об этом…

– Это воздушный транспорт, правильно? – наконец вспоминаю я, и меня озаряет. – Значит, если дойдем до того бункера, мы сможем…

– Не сможем, – качает Кондор головой, уголки его рта печально опускаются вниз. – Не взлетим. Красное небо принадлежит только птицам.

# Глава 8

Матовое молочно-белое стекло. Как стенки того куба с малодушным внутри. Сейчас молочный туман рассеется, стекло станет прозрачным, и за ним окажется Просвет, заполненный людьми, которые пришли посмотреть на мое наказание, заслуженное наказание, и я не буду оригинальна, как мой предшественник, – нет, люди увидят забившуюся в угол испуганную девчонку, дрожащую от ужаса…

Громкий писк разрушает иллюзию. Напор воды, которая льется на меня с верха душевой кабины, после сигнала начинает слабеть. Я сижу в углу кабины, обхватив руками колени. Холод не желает отступать, он прочно обосновался в моем теле и теперь трясет меня, заставляя стучать зубами даже под обжигающе горячим душем. И только одна мысль пульсирует в голове: я не готова, никогда не буду готова к тому, что мне придется сделать. Зря я пришла в Корпус. Никопол, Макс, Закар – все они были правы, мне не место здесь, нужно было послушать Юна и уйти, пока была возможность…

Вода больше не льется. Я пришла сюда, чтобы попытаться согреться, но холод лишь стал сильнее.

Я вздрагиваю всем телом от звука открывающейся двери. Кто это?! Сейчас в казармах никого быть не должно, все остались на занятиях, все остались там…

– Арника? – слышу я голос Солары. – Ты здесь?

Я не отвечаю, но она все равно проходит внутрь, я слышу ее шаги.

– Здесь стоят твои ботинки, – говорит она где-то совсем рядом со мной. – А где твоя…

О. Точно. Вот почему холод стал сильнее. Одежда.

– Она на мне, – говорю я чужим, незнакомым голосом.

Прерывистый вздох Солары, шаги. Тишина. Бездумно всматриваюсь в бесконечную белизну. Снова шаги, скрип – дверь кабинки приоткрывается, – и среди белизны появляется рука Солары, которая протягивает мне полотенце и сухую одежду.

– Я подожду тебя здесь, – тихо говорит она, оставаясь снаружи.

Я переодеваюсь. Головокружение настойчиво пытается отправить меня на пол, поэтому порой приходится опираться на стенку, чтобы не упасть. Дрожь даже не думает оставлять в покое мое тело, и перед тем, как выйти, я крепко стискиваю зубы – так они хоть не стучат.

Солара мягко поддерживает меня за локоть. Выведя меня в общую комнату, она идет к шкафчику над раковиной – наверное, хочет дать что-то из лекарств. Но я не думаю, что есть что-то, способное сейчас мне помочь. Не дожидаясь капрала, я иду в женскую часть казармы и ложусь на кровать, накрываюсь одеялом, тут же сворачиваясь в клубок.

Но ни сухой одежде, ни толстому одеялу не удается избавить меня от пронизывающего холода, идущего изнутри.

– Я… могу войти? – спрашивает Солара, нерешительно остановившись на пороге.

– Можете, – отвечаю я хрипло. – Не надо… свет, – поспешно добавляю я, услышав, как она шарит рукой по стене в поисках выключателя.

– Как скажешь.

Несколько мелких, осторожных шагов. Я слышу, как Солара ставит что-то на полку – наверное, стакан с лекарством. Кровать проседает под дополнительным весом – девушка садится рядом со мной.

Наверное, уже весь Корпус знает о случившемся. Еще бы, слухи здесь разносятся в мгновение ока.

– Эй, – Солара осторожно прикасается к моему плечу. – Расскажи, что произошло.

Я мотаю головой, но потом понимаю, что она, скорее всего, этого не видит.

– Вы ведь уже знаете.

– Я знаю только то, как это выглядело со стороны.

Я переворачиваюсь на другой бок и теперь могу видеть Солару – света, проникающего сюда из общей комнаты через приоткрытую дверь, оказывается достаточно, чтобы я могла разглядеть ее лицо.

– И… как же это выглядело со стороны? – тихо спрашиваю я.

Солара внимательно смотрит на меня.

– Никто, кроме своих, не знает. И не узнает. Этот случай не получит огласки. Мы с Валентиной позаботимся об этом, – говорит она, и холод немного ослабевает. – Расскажи, – настойчиво повторяет она. – Забудь, что я капрал, если так будет проще говорить.

Я сажусь на кровати, обхватив руками колени.

– Хочешь знать, что произошло на самом деле? – Я еще дрожу, и мне не удается скрыть это от Солары. Она хмурится. – Я облажалась – вот что произошло.

– Итак, – мягко начинает Солара, – ты сорвалась на занятии у Валентины.

Я киваю. Солара тяжело вздыхает:

– Кондор упоминал, что ты начинаешь паниковать, когда стреляешь, но я не думала, что все настолько…

– Я даже не выстрелила, – резко перебиваю я ее. – Ни разу. Не смогла. – И замолкаю из-за спазма, сжавшего горло.

– Все хорошо. – Солара опускает руку мне на плечо, и комок в горле уменьшается. – Давай попробуем восстановить события, ладно?

Сделав глубокий вдох, я ненадолго задерживаю дыхание и, выдохнув, начинаю говорить:

– Нас… запустили в рендер, весь отряд. Валентина дала простое задание: людное помещение, у каждого – отдельная цель, которую нужно устранить по сигналу. Я… Я знаю, что подвела тебя, – мой голос звучит глухо. – Я просто… не смогла сделать этого, для меня это слишком… – голос прерывается, – слишком… – Ужас от воспоминаний скручивает узлом внутренности, и я зажимаю рот ладонью, не в силах говорить дальше.

– Закрой глаза, – тихо произносит Солара. – Представь, что ты видишь это со стороны. Та к будет легче продолжать.

Закрываю глаза – и вновь оказываюсь в рендере и снова вижу в нескольких метрах от себя мою цель: я должна убить высокого мужчину в синем жилете. Мы стоим в просторном холле, шумном и людном, где он явно кого-то ждет, и он вооружен – карман, у которого он держит руку, оттянут под тяжестью пистолета. Мужчина не видит меня, и по сигналу я поднимаю руку, прицеливаясь, и так и застываю, не в силах пошевелиться, не в силах даже нажать на спусковой крючок. Слезы застилают глаза, пистолет трясется в руке; и я ничего не могу – ни выстрелить, ни опустить руку, ни бросить пистолет – ничего. Спустя несколько секунд мужчина замечает меня и разворачивается, выхватывая свой пистолет, и его медленное, неловкое движение дает мне последний шанс выстрелить первой…

Но я не могу.

Последнее, что вижу – это дуло пистолета, направленного мне в голову. Но выстрел не успевает прозвучать – рендер обрушивается на меня всеми красками, запахами и ощущениями.

– Я не смогла удержаться в рендере, – отрывисто говорю я, открывая глаза. – Меня вышвырнуло. – Я поворачиваюсь к Соларе. – Это… те проблемы, о которых говорил Нестор на собеседовании? Началось, да?