Будни рэкетиров или Кристина - Ярослав Зуев

«Не отрекаются любя…»

Сокурсники Светланы из Академии, напротив, побывав в больнице несколько раз, не объявлялись с начала осени.

Ты это, – как-то даже сказал Украинский парнишке, – ты это… Утром на занятиях, вечером в больнице. А уроки? Ну, то есть, зачеты? – Сергей Михайлович поскреб скулу. – Он отдежурил у Светы ночь, и теперь мечтал о бритве. – Коллоквиумы (слово выскочило совсем неожиданно из позабытых глубин памяти и здорово самого полковника удивило), или что там у вас еще?… Смотри, попрут с этого, как его?… АПРО… с факультета, короче говоря. – полковник, обращаясь к парнишке, держался по привычке строго, но глаза сияли теплотой, с головой выдавая чувства полковника.

Не выгонят, Сергей Михайлович, – пообещал Игорь.

Смотри, – Украинский потрепал парня по плечу, – а то загребут в армию. Как Света без тебя?…

«Надолго ли тебя хватит, парень?» – думал про себя Сергей Михайлович. О том, каково будет Светлане, если Игорь перестанет приходить, он и представлять не хотел.

Не загребут, – заверил парнишка. – Сейчас не советские времена. Заплатил откупную в военкомате, и гуляй до следующего призыва.

Ишь ты?… – поразился полковник, хотя, по большому счету, удивляться было нечему. Если все вокруг прогнило насквозь, с чего бы это военкоматам строить из себя Святилища? С каких таких пирогов? Заплати налоги и спи спокойно. А по какой ставке и в чей карман, нужные люди подскажут.

В общем, Игорешка Светлану не оставлял, дежуря у ее постели практически наравне с родителями, и позволяя последним хоть как-то перевести дух. Лиде Украинской немного отдохнуть, а Сергею Михайловичу заняться, наконец, делами. Правду сказать, на службе к полковнику отнеслись с пониманием и сочувствием, приняв его беду почти как собственную. У всех, в конце концов, есть дети, и до них не составляет труда добраться. Но, как бы коллеги не ограждали Сергея Михайловича, в его отсутствие накопились терриконы дел, наподобие баррикад парижских коммунаров, силившихся остановить рвущиеся на Монмартр[47] войска.

В конце года полковник, засучив рукава, взялся за эти завалы, действуя с энергией, свойственной ему в былые времена. Вскоре экономические злодеи (в число каковых благодаря совершенно вредительскому налоговому законодательству и потрясающей чехарде подзаконных актов, штампуемых всеми, кому только не лень, можно было записывать половину работающего населения), на собственной шкуре убедились, что карающая длань полковника не только не утратила былую мощь, а напротив, обрела еще большую убойную силу. Первым делом Сергей Михайлович планировал прищемить хвосты производителям «левой» водки, а следует помнить, что если в нашей стране и поэт значительно больше поэта, то и водка не хрен моржовый, а продукт стратегической важности, покруче оружия или разных там радиоактивных изотопов. Кто у нас берется торговать водкой, у того либо «крыша» непробиваемая, либо с головой не все в порядке, либо жизнь надоела. Не менее тяжелая обстановка складывалась и с хищениями в банковской сфере, какие, в условиях галопирующей инфляции приняли угрожающий размах.

Осмысливая проблему в целом, полковник Украинский отмечал определенные закономерности, характеризующие протекающие в экономике процессы. Тут ему чертовски не хватало экономической подкованности, но и без нее многое легко становилось на свои места. «Даже слепомувидно», – хмурился Украинский, засиживаясь в кабинете допоздна. По мнению Сергея Михайловича, близился финальный этап грандиозной операции по очищению карманов населения, начатой еще при коммунистах методами типа замены одних сторублевых купюр другими в течении нескольких суток. Поскольку коммунисты пребывали у власти и теперь, даром что МУТИРОВАВШИЕ В ДЕМОКРАТОВ (ЭТИ ЕЩЕ СТРАШНЕЕ ПЕРВОРОДНЫХ), вышеупомянутая операция по форме и содержанию напоминала геноцид, что неудивительно. По-иному коммунисты действовать не умеют.

Для каждой операции требуются соответствующие инструменты. Таких Сергей Михайлович насчитывал несколько, первое место заслуженно присудив гиперинфляции, благодаря которой нехитрые сбережения вчерашних «совков» «горели», как мотыльки в пламени газовой горелки. Украинский полагал ее инспирированной сверху, подозревая, что исчезнувшие с худых сберкнижек дензнаки, согласно закону сохранения вещества и энергии (да простят полковнику это смелое предположение нынешние дипломированные экономисты), на самом деле, никоим образом не сгорали дотла, оседая, в конечном счете, на кодированных банковских счетах тех самых ребят, что эту инфляцию старательно раскрутили. На второе место в хит-параде инструментов невиданного «ограбления века» Сергей Михайлович ставил карманные банки и трасты, растущие буйно, как дерьмо на дрожжах. Появление этих сомнительных контор, сколоченных по принципу финансовых пирамид, говорило о том, что механизмы созданы и запущены, и в самое ближайшее время следует ожидать изъятия денег у тех, кому их иметь не полагается. С тем, чтобы грядущая приватизация прошла без сучка и задоринки, оставив большую часть населения в люмпенах, то есть без кола и двора, и далеко за чертой бедности, сколько ее не двигай, туда-сюда, бестолковыми парламентскими постановлениями. В общем, теоретические изыскания действовали на полковника удручающе, наводя на мысли о том, что СОЦИАЛЬНАЯ СПРАВЕДЛИВОСТЬ – ВАЛЮТНАЯ ПРОСТИТУТКА.

Плюнув, он брался решать практические вопросы, но и тут было не легче. Взявшись за нелегальную водку, он сразу почувствовал себя жеребцом, пасущимся на минном поле. Перед каждым неожиданным ударом следовало сначала разбираться – чьи, так сказать, рога торчат из-за фасада того или иного полукриминального бизнеса, консультироваться с руководством, и только потом принимать решение – злодеи это, или номинанты премии «предприниматель года».

Занимаясь таким образом делами, Сергей Михайлович не забывал и о личных недругах, свести счеты с которыми пока не выпадало возможности. Виктор Ледовой лежал в земле и убить его по второму разу, к сожалению, было нельзя. Зато прочие фигуранты дела как ни в чем не бывало гуляли на свободе. Под номером «один» в черном списке полковника значился Олег Правилов. Но, он пользовался благосклонностью Поришайло, и трогать его Украинский не смел.

Кроме Правилова в поле зрения полковника постоянно находился Андрей Бандура. Правда, в момент покушения на Светлану Украинскую молодого мерзавца не было в городе. Ну так, в глазах полковника это почти ничего не значило. Не опереди негодяй оперативников в сауне, и возможно, все бы обернулось по-другому. Света была бы цела, а жизнь Украинского не разбита вдребезги. Полковник раздавил бы Бандуру, как клопа, благо щенка-то никто не охранял. Так и ему, как назло, покровительствовал Поришайло. Вместо того, чтобы предать Бандуру в руки Украинскому, Артем Павлович пожаловал негодяя перстнем и, судя по обрывкам разговоров, ставших известными полковнику, связывал с ним какие-то свои планы.

Кое-какая информация касательно замыслов всесильного олигарха достигала ушей полковника стараниями Милы Кларчук. В последнее время у них с сложились доверительные отношения. Хотя, поначалу, то есть сразу по завершении летней эпопеи, Мила попробовала устроить полковнику выволочку, и даже свалить на него ответственность за провал «бриллиантовой» операции.

Мало того, что никто меня в аэропорту не встречал, – возмущалась госпожа Кларчук, – так еще Витрякова из виду упустили. И где вы себе, полковник, таких недоумков находите?…

Там же, где и все остальные, – сопел в две дырки Украинский. – В народе, я бы сказал.

Оно и видно!

Проколы бывают у всех, – пробовал оправдаться полковник.

Ничего себе, проколы?! Да меня едва не убили. Это вы понимаете?

Как же вам уцелеть удалось? – качал головой Украинский. Он прекрасно понимал, что сплоховал. Обещанные телохранители (чуть ли не ангелы-хранители) из Вардюка с Любчиком вышли те еще.

Случай спас, – глухо откликнулась Мила Кларчук, у которой даже при мимолетном воспоминании о Витрякове начинался нервный тик левого века. – Случай. И Андрей Бандура, как это ни странно…

Описывая полковнику погоню, Мила не удержалась и заявила, что, по ее мнению, услыхав о баснословных сокровищах, заключенных в краденом чемодане, Вардюк и Любчик едва не соскочили с катушек.

Вы бы их зрачки видели! Если бы они бриллиантами завладели – не видать их вам, Сергей Михайлович.

Да ну, вы скажете тоже… – засомневался полковник Украинский.

Я за свои слова отвечаю. Захватили бы Бандуру, убили бы вместе со мной. За дипломат и в бега.

Ну, это, знаете ли, эмпирическое, что ли, допущение, – откашлявшись, возразил Сергей Михайлович, радуясь только тому, что при разговоре не присутствует Поришайло. Бог их, Вардюка с Любчиком, знает, что у них было на уме.