Мы просто дружим - Анастасия Градцева

паром они поднялись уже в сумерках. Каюта была один в один как купе в пассажирском поезде: четыре койки и столик. Только окна не хватало. На соседних местах расположилась молодая мама с малышом.

– Оу, – не сдержал разочарованного возгласа Саня, когда они заглянули в каюту. – Похоже, что хрен мы сегодня поспим. Тут, блядь, ребенок.

– Федя ночью не плачет, – отозвалась на русском молодая женщина, смерив Саню гневным взглядом. – И не материтесь при ребенке.

– Простите, – Саня неожиданно густо покраснел. Женя усмехнулась. За границей начинаешь привыкать, что, говоря на русском, как будто общаешься на тайном языке, который окружающие в основном не понимают. Пора было отучаться от этой пагубной привычки.

Тем не менее соседство оказалось и правда не очень комфортным. Каюта была явно мала для трех взрослых и одного неуемного, очень живого и любопытного малыша.

– Если хотите, мы выйдем, пока вы будете его укладывать, – предложил Саня, видя, что ребенок никак не успокаивается, излишне взбудораженный присутствием чужих людей.

– Не откажусь, – измученная мама благодарно кивнула, и Саня с Женей вышли на палубу, предусмотрительно прихватив с собой куртки и одеяло. Лето летом и юг югом, но ночью, когда с моря веет влагой и холодом, тут можно здорово продрогнуть.

– Не очень повезло нам с каютой, да? – тихо проговорила Женя. Паром плыл сквозь ночь и море, и вокруг них в полной темноте ласково шумели волны.

– Нам только до утра здесь перекантоваться, – Саня обнял ее за плечи и прижался губами к шее, согревая дыханием чувствительное местечко сразу за линией роста волос. – Но согласен: удовольствие ниже среднего. И для нас, и для нашей соседки.

– Особенно ребенка жаль, – добавила Женька, – он еще слишком маленький для такого путешествия.

– Фиг знает, – пожал плечами Саня. – Нас родители постоянно таскали куда-то. То в поход всей семьей, то к бабушке в Воронеж на поезде. А однажды отец получил какую-то большую премию, плюс дед подкинул денег, и мы все вместе на море поехали. В Севастополь. Офигенно было! Правда нас тогда всего четверо было: Левка с Лизой еще не родились. И Машка совсем маленькая, ей около года было. К чему я все это? А, к тому что, конечно, сложно путешествовать с детьми, но для самих детей это кайф. Я помню, как нам нравились все эти поездки. Целое приключение! Спать в палатке, например. Мы брали фонарики и рассказывали страшные истории. Ваня их особенно жутко рассказывал, мы пиздец как боялись. Один раз он так нас запугал, что Колька натурально обоссался. Прямо в спальном мешке. Ты не представляешь, как нас потом ругали родители!

Женька рассмеялась, в груди растеклось непрошеное тепло. Она первый раз видела, чтобы Саня с таким удовольствием вспоминал о семье. Может, он, конечно, и считал, что его детство было ужасным, но похоже, что счастливых воспоминаний тоже хватало, несмотря на невыносимую тесноту и невозможность иметь свое личное пространство.

– Я тебе немного завидую, – призналась Женя. – В том, чтобы быть единственным ребенком в семье, есть свои плюсы, но и минусов хватает. Я всегда была одна. И во время семейных поездок мне часто было скучно, потому что родителям быстро надоедало играть со мной, а подружка не всегда находилась.

– Нам скучно точно не было, – фыркнул Саня. – Особенно когда мы постарше стали. Поверь, ты не хочешь знать, на что способны три долбоящера в возрасте от одиннадцати до восьми лет. Удивляюсь, как родители не поседели от наших выебонов.

– Вы с братьями погодки?

– Ага. Ванька самый старший, потом я, потом Колян. А дальше Машка с Левой и Лиза – наша самая младшая.

– Здорово, – повторила Женя. – Вас так много.

– Папа всегда говорил, что они с матерью родили футбольную команду, – усмехнулся Саня, а потом вдруг легко поцеловал Женьку. – Пошли в каюту, у тебя губы ледяные. Надеюсь, мелкий уже спит.

Малыш не спал. Выгибался у мамы на руках и рыдал. Маленькое личико было красным от слез.

Женя вздохнула, решив не припоминать слов о том, что «Федя ночью не плачет».

– Извините, – устало проговорила женщина и зевнула. – Зубы, наверное. Я могу с ним на палубу выйти и там покачать, а вы поспите.

– Не говорите ерунды, – оборвал ее Саня. – И если зубы, то всю ночь он вряд ли будет плакать. Через какое-то время должен успокоиться.

– Да, я ему обезболивающее дала, – кивнула она и вдруг смущенно заерзала. – Очень неловко вас просить, но мне нужно в туалет. Вы могли бы подержать Федю пару минут? Я быстро: туда и обратно.

Смотрела она на Женю. Логично, что просят помочь с детьми обычно женщин, вот только Женька сроду не держала на руках таких малышей. Но как откажешь?

– Давайте.

– Спасибо, спасибо!

Она всунула рыдающего Федю в руки Женьке и пулей вылетела из каюты – видимо, давно уже терпела.

– Черт, не вырывайся. Блин, а ты тяжелый, парень!

Она ужасно боялась уронить это рыдающее тельце, которое оказалось совсем не таким легким, как это виделось со стороны.

– Дай я.

Саня протянул руки, ловко перехватил ребенка и удобно пристроил его у себя на плече. Одна рука поддерживала Федю под попу, другая лежала на вздрагивающей от рыданий спине.

– Ну-ну, все хорошо, мама сейчас придет, – Саня уверенно поглаживал малыша, и его руки действовали так привычно, будто он делал это сотни раз.

Наверное, так и было. Не зря же он говорил, что ему часто приходилось помогать с младшими.

Мама скоро вернулась и была явно удивлена, обнаружив почти успокоившегося Федю на руках у Сани. Но ничего не сказала, коротко поблагодарила, и вскоре и она, и малыш уже спали. Саня тоже уснул: Женя слышала его ровное дыхание, доносившееся с верхней полки. Сама же она все ворочалась. Заснуть, несмотря на усталость, никак не удавалось. Перед глазами стояла картинка: Саня, а на его плече ребенок. Сильная смуглая ладонь на этой цыплячьей спинке. На контрасте с этим маленьким существом он смотрелся еще мужественнее, еще взрослее. Еще… притягательнее.

Если вдруг Саня когда-то решится на семью, он будет прекрасным отцом.

И, честное слово, Женька бы прекрасно