Охотник (СИ) - Шнайдер Эйке

Не успели бы они с Ингрид за эти несколько месяцев побывать на востоке и вернуться. Разве что пройдя между мирами, но если это действительно опасно, вряд ли. Не стали бы оба рисковать жизнью только ради красивого обряда. Даже если бы Эрику и стукнуло в голову что-то подобное, Ингрид осадила бы. А, значит, оба врали. Убедительно и складно, явно не сговорившись, понимая друг друга с полуслова — но все же врали.

— И никого не позвали, засранцы, — Гуннар отхлебнул пива. — На выпивку пожмотились?

— Чтобы потом кто-нибудь побежал к служителям Творца? — фыркнуд Эрик. — Я собирался, вернувшись, осесть и остепениться, спокойно работать, а не бегать от ересеборцев.

Немногие одаренные в ордене охотников всегда могли найти любого его члена. В особом помещении под замком хранились образцы. Деревянные бусины, пропитанные кровью. Впрочем, носитель мог быть любой, хоть обрывок ткани. Лишь бы хорошо впитывал. Главное все же кровь. Если чистильщики по доброй воле не отпускают своих, значит, у них тоже должен быть способ всегда знать, где они. Кровь, насколько Гуннар знал — самое простое. Наверное, были способы заключить каплю и в дымчатое стекло… очень напоминающее тусветную тварь.

— И все? И никаких подробностей? — ухмыльнулся чистильщик. — О самом важном событии в жизни женщины?

Ингрид фыркнула.

— Самые важные события в жизни любого — это рождение и смерть. Первое я не помню, о втором не смогу никому рассказать. Но языческий обряд, лишь отдаленно смахивающий на клятвы перед Творцом…

— Всегда знал, что я тебе дорог, — буркнул Эрик. Перевел взгляд на чистильщика:

— Вы удовлетворены? Или хотите, чтобы я и дальше выворачивал душу, выставляя себя влюбленным дурнем?

— Не совсем. Но пока оставим это. Теперь самое интересное: как вы остановили тусветных тварей?

— Никак. Мы удрали оттуда, едва убедившись, что раненый не отдаст Творцу душу прямо на месте.

— Отряд, пришедший на прорыв, видел следы битвы. Небезуспешной. Кто-то явно знал, как останавливать тварей.

— Как можно остановить пчелиный рой? Который, к тому же, прожирает доспехи, точно моль — шерсть? — спросил Эрик.

— И плетения рассыпаются, — сказала Ингрид.

— Именно это я у вас и спрашиваю. Плетения рассыпаются, сталь разъедает, так что рубить их тоже нельзя.

Гуннар изобразил на лице изумление:

— Их можно было рубить. И отрубленное рассыпалось. — Он посмотрел по очереди на Эрика и Ингрид. — И вроде бы горело? Я толком не успел ничего понять, сколько-то раз отмахнулся, потом зевнул…

Он поморщился, показывая, как неприятно вспоминать и о собственной оплошности, и о том, чем она обернулась.

— Я подобрала его меч, — подхватила Ингрид. — Потому что до того меч Зигмунда просто разъело, и я не стала рисковать, доставая свой. Отрубленное действительно горело. Так и продержались…

Она осеклась, глядя поверх головы Гуннара. Он оглянулся, мысленно выругался. Вигдис.

— Не помешаю?

Чистильщик улыбнулся в ответ так, что Гуннару мгновенно захотелось пересчитать ему все зубы. Чтобы нечего было перед девушками скалить.

— Ни в коей мере. Но, боюсь, наша беседа покажется вам скучной.

Что она успела услышать после того, как распрощалась с купеческим управляющим?

Вигдис улыбнулась. Гуннар про себя помянул все противоестественные связи родни чистильщика до девятого колена. Разозлился на себя — нашел время ревновать, Она ведь явно непроста глазки строит, и… Пропади оно все пропадом!

— Впрочем, вы же тоже там были? — продолжал чистильщик. — Расскажете? Не каждому удается противостоять тварям хоть пару минут, а вы, по слухам, продержались дольше. Дали уйти тем, кого подрядились охранять, и раненого унесли… хотя я так и не понял, зачем было возиться с пустым.

Вигдис передернуло.

— Знала бы, о чем идет разговор, ни за что бы не подошла. Еле ноги унесли.

Что она услышала?

— И чуть не потеряли одного из самых дорогих моих мечей.

— Вот как? — вежливо удивился чистильщик.

— Я посредник, — сказала Вигдис. — Гуннар приносит мне пятую часть заработка. Ни одной жалобы за те два года, что мы вместе работаем в Белокамне. Конечно, стоило возиться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Интересно, врет или нет? С самого Гуннара она долю не брала, а у нанимателей такие вещи не спрашивают.

— Наверное, если так, — кивнул чистильщик. — Но все же, что там было?

— Безумие. Сущее. Ни разу не видела, чтобы от человека за пару минут остался голый костяк. — Ее снова передернуло.

Служанка, повинуясь жесту, поставила перед ней кружку. Чистильщик снова улыбнулся.

— Позволите вас угостить?

— С удовольствием.

Он сделал знак служанке, та поставила кружку и перед ним. Гуннар про себя помянул еще девять колен родичей чистильщика. Не хотел, чтобы знали? Вот и смотри теперь, как твоя женщина заигрывает со всякими там…

— То, что съело Фридмунда, еще можно было жечь.

Вигдис сунулась в кружку, точно пытаясь запить воспоминания. Выглядела она сейчас очень маленькой, растерянной и перепуганной.

— Но потом оно собралось, отрастило хлысты, и… Зигфриду переломило меч и оторвало голову. Плетения рассыпались, просто… как будто я вообще плести разучилась. Могла только стоять и смотреть. Гуннар как-то умудрился срубить хлыст, вот то, что отлетело — то горело. Правда, тяжело… Только потом и Гуннара ухватило. Ингрид подобрала его меч и отрубила. Она вообще редко теряется.

Слышала, умница.

— Эрик его утащил, Ингрид заорала «Жги», я и жгла. Пока Эрик не сказал, что можно сматываться.

— Один меч, значит, разъело. А вторым получилось срубить. Что за чудо? — фыркнул чистильщик.

Гуннар поднялся, медленно вынул меч, положил на стол.

Чистильщик присвистнул.

— Зачем пустому этакое сокровище? — Он провел пальцами вдоль дола, кивнул, словно убедившись в чем-то.

Не дернулся, отметил про себя Гуннар. Мелькнула шальная мысль выйти на улицу, остальным чистильщикам, и попросить подержаться за меч.

— Зачем оно одаренному? — Гуннар вернул меч в ножны. — Меня-то оно силы не лишит.

Чистильщик нахмурился. Внимательно оглядел Гуннара с ног до головы, потянулся к вырезу ворота. Гуннар перехватил запястье.

— Девок лапай.

— Охотник, — усмехнулся чистильщик. Повернулся к остальным. — То ли вы все напрочь ума лишились, то ли жизнь не дорога. Вы хоть знаете, с кем якшаетесь?

Он хотел сказать что-то еще, но дверь, ведущая на задний двор, шарахнула об стену, с улицы донесся визг. Гуннар развернулся — так не верещат, увидев мышь. Да и трактирный служка выглядел так, будто вот-вот хлопнется без чувств.

— Там, — выдохнул он. Договорить не успел, парня вывернуло.

Эрик уже был на ногах.

— Ингрид, Вигдис, не суйтесь. Мотнул головой Гуннару, тот молча двинулся следом.

Вонь разложения Гуннар ощутил, едва выйдя во двор. Дверь сараюшки, что стояла подле сортира, была распахнута настежь. В глубине виднелись разбитые бочки, доски, метлы, прочий хлам… И нечто зеленое, осклизлое даже на вид. Гуннар моргнул — показалось, что тело шевельнулось, но тут в сарае зажегся светлячок. Мухи. И опарыши. Гуннар закрыл рукавом нос, подавив приступ тошноты. Служанка продолжала верещать, опираясь о стену сарая. Очень хотелось отвесить ей оплеуху. Ингрид, оказавшаяся рядом, несмотря на то, что им велели сидеть, взяла девчонку под руку повела прочь. Эрик бестрепетно сунулся внутрь, рукавом прикрыл лицо, защищаясь от взлетевших мух.

— А вот и Скегги, — бездумно произнес Гуннар. Хотя сейчас он не взялся бы его узнавать. Разве что по рыжим волосам. За ними не было видно лица, но все остальное, раздувшееся и сине-зеленое напоминало человека лишь отдаленно. И над всем этим торчали вывернутые ребра.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Глава 21

— Почему никто не унюхал? — спросил Гуннар.

Воняло так, что глаза слезились. А том, что успел пообедать, он пожалел уже раз десять.