Лицедеи - Джессика Андерсон

— Пока вы ждете, подумайте о моей работе.

— Вы серьезно решили расстаться с мужем, миссис Китчинг?

— Совершенно серьезно.

— Никогда бы не подумал.

— Я тоже. Пытаюсь представить себе, что живу в одной комнате, бегу домой с кучей свертков и рассыпаю на лестнице апельсины. На кровати валяется салат, на стуле сохнет полотенце. Когда хочется пипи, выглядываю из комнаты и проверяю, свободна ли уборная.

— Боюсь, вам поздновато думать о карьере актрисы. А не могли бы вы работать продавщицей?

— Нет.

— Почему? Люди, не имеющие профессии, обычно так и начинают.

— Вы рассуждаете, как мой сын Метью.

— Очень красивый мальчик. Где он?

— Уехал из города сегодня утром, — сказала Розамонда со слезами на глазах. — Никто не хочет брать меня на работу.

— Нужно продолжать поиски. Я полагаю, что вашему мужу грозит тюрьма.

— Он уверен, что нет.

Лязгнула металлическая дверь гаража. Вошла Грета, она казалась усталой, подавленной, растерянной.

Когда Кейт заговорил о машине, Грета сначала не поняла, потом тело ее напряглось, и в глазах засверкали голубые льдинки, которых Розамонда уже давно не видела. Грета достала из сумочки ключи, на какой-то миг показалось, что она швырнет их Кейту Бертеншоу в лицо, но Грета нашла лучший выход: подчеркнуто бережно она положила ключи на стол рядом со шляпой Кейта.

— Вы, конечно, помните, Грета, что, когда Джек перестал ездить сам, я пытался отговорить вас от продажи второй машины, записанной на ваше имя.

— Ну еще бы! — воскликнула Грета. — Еще бы, вы же знали, что задумал Джек.

— Он доверял мне, и я оказался в неловком положении.

— Мама, я хочу приготовить тебе чашку чая.

— Я сама приготовлю, Розамонда.

Грета направилась в столовую, но под аркой обернулась:

— А как с мебелью?

Кейт Бертеншоу положил ключи в карман и взял шляпу.

— Мебель считается движимым имуществом.

— Значит, я остаюсь в пустом доме?

— Согласно оставленным мне инструкциям, мебель должна быть продана. Надо заплатить налоги, покрыть кое-какие расходы, например, на похороны, остались некоторые долги.

— В частности, долг вам, за ваши труды?

— Это долг не мне, Грета. Это долг конторе «Соул и Бертеншоу». Я уже предлагал вам свои услуги бесплатно, на правах друга.

— Мне не нужны услуги юриста.

— Мама, когда ты будешь продавать дом…

— Успокойся, Розамонда. А когда все вещи будут распроданы, Кейт, все налоги, долги и расходы оплачены, что будет с оставшимися деньгами?

— Они будут присоединены к основному капиталу.

— Предположим, что в доме не оказалось вещей на продажу. Из каких средств были бы тогда покрыты расходы?

Верхняя губа Кейта Бертеншоу поползла вниз, кончиком пальца он почесал крыло носа.

— Из основного капитала? Как ни странно, вы не знаете, что ответить, но ваша растерянность заставляет меня считать свои слова не вопросом, а ответом. Что ж, вы получили ключ от машины. Можете ее продать, поскольку в данном случае владелец известен. Но пусть вы или кто-нибудь другой попробует доказать, что вещи в этом доме принадлежат Джеку, а не мне. Розамонда, ты можешь не провожать мистера Бертеншоу.

Розамонда все-таки проводила Кейта Бертеншоу до машины.

— Мне очень неприятно, мистер Бертеншоу.

— Ваша мать вступила на опасный путь. Если я что-нибудь услышу насчет работы, миссис Китчинг, я непременно дам вам знать.

— Мама уговаривает меня не беспокоиться, она считает, что даже в самые трудные времена всегда можно подыскать какую-нибудь работу.

— Правда?

На следующий день Розамонда вместе с Сильвией и Гермионой должна была освободить шкафы и комоды Джека Корнока. Гермиона приехала первой, она привезла Имоджин, так как на этот раз соседка не захотела присматривать за малышкой. Греты не было дома. Гнев пробудил в ней необычайную энергию. В девять часов утра она уже шла по Орландо Роуд быстрым пружинистым шагом, с негодованием переставляя сильные мускулистые ноги. Соседки, видевшие, как она идет пешком по улице, где прожила тридцать лет, осмеливались лишь холодно кивнуть.

Гермиона была не в духе, все ее раздражало:

— Куда ушла мама? Имоджин, сейчас же положи это на место!

Розамонда забрала у Имоджин кисточку для бритья и рассказала Гермионе, что произошло накануне: —…поэтому мама пошла к тому человеку, который купил ковры, надеется уговорить его оценить мебель.

— Можно было ему позвонить.

— Наверное, она хотела с ним увидеться. И не очень хотела видеть нас, особенно Сильвию.

— Я знала, что эта нежная дружба долго не продлится. Куда мама собирается деть папину одежду? Раздать?

— Только ношеные вещи. Все остальное, — сказала Розамонда голосом Греты и взмахнула рукой, — все до последней тряпки будет продано.

— Ну, тогда хорошо, что мамы сейчас нет, — сказала Гермиона.

Она положила Имоджин спать и вместе с Розамондой принялась разбирать вещи.

— Одежда совершенно чистая, — сказала Гермиона. — Ох, Рози, я совсем пала духом.

— Как твой любовник, Мин?

— Этот человек вовсе не был моим любовником. Он предложил мне деньги и свою любовь. Отказаться от этого предложения можно, только если поселиться на другой планете. Его любовь всегда требовала от меня пребывания на другой планете, но соблюдать это условие было гораздо легче до того, как он предложил деньги.

— И все-таки, Мин… у тебя Стивен и дети…

— Я хотела забрать Имоджин, а Эмму и Джейсона оставить.

— Значит, ты уже обдумала…

— Да. И мне, конечно, стало легче.

— Настолько это серьезно? Я знаю его?

— Ты никогда не обращала на него внимания, — поспешно ответила Гермиона.

— Ты уже сказала ему…

— Ему ничего не нужно говорить, он и так все понимает. Мама, наверное, подыщет отдельного покупателя для всей этой одежды.

— Да. Гай уже предлагал какого-то театрального костюмера. Он бы не ушел отсюда с пустыми руками. Ой, посмотри, Мин, ты только посмотри на все эти коробки с носовыми платками. Ни одна не распечатана. — Розамонда нагнулась и выдвинула нижний ящик, обе женщины заглянули внутрь. — А носки! — воскликнула Розамонда. — Все совершенно новые.

— Мама перекладывала их камфорой, камфору всегда меняла. Как она о нем заботилась!

— А сейчас распродает его вещи, это, наверное, незаконно, — сказала Розамонда.

— Конечно. Поэтому не рассказывай Сильвии. Если говорить правду, мама распродает вещи Сильвии.

— Конечно. Значит, мы оказываем Сильвии услугу: она никогда не узнает, каким скупердяем был ее отец.

Розамонда и Гермиона расхохотались; они все еще смеялись, когда вошла Сильвия в индийском платье, с жемчугом на шее, с сумкой через плечо. Сильвия радостно улыбнулась в ответ на их улыбки, но когда увидела аккуратные стопки одежды на полу и раскрытые шкафы, набитые добротными вещами, ее радость погасла.

Розамонда вскочила на ноги: — Сначала мы устроим ланч.

Грета появилась, когда три женщины сидели на кухне и ели. Вид у Греты был вполне довольный. Она поцеловала всех троих, села и налила себе чашку кофе.

— Сильвия, я продаю мебель.

— Угу, — промычала Сильвия с полным ртом.

Она не сомневалась, что продажа мебели — это дело Греты, и слегка удивилась угрожающим ноткам в ее голосе.

— Два человека приедут сегодня днем, двое завтра.

— Так скоро? — пробормотала Сильвия.

— А почему бы нет?

— Не знаю, — сказала Сильвия, огорченная Гретиной резкостью. — Рози и вам нужны столы, чтобы есть, кровати, чтобы спать…

— Один стол, две кровати и, наверное, четыре стула. Жемчуг, который ты носишь, Сильвия, я думаю, тоже относится к имуществу, так как он подарен совсем недавно.

— Да? — Сильвия выронила бутерброд и подняла руки, пытаясь расстегнуть бусы. — Тогда я…

— Нет, нет, нет, — сказала Грета, словно опомнившись. — Пусть эти бусы останутся у тебя, родная, пусть они останутся у тебя, не будем больше об этом говорить. — Грета бросила вопросительный взгляд на дочерей. — Вы согласны?

— Да, да, — хором ответили Гермиона и Розамонда.

— Вот что я вам предлагаю, — Грета снова говорила тепло и сердечно, — если вы хотите что-нибудь взять, какую-то безделушку, берите без стеснения.

— Мне, наверное, стоит проявить благоразумие и поинтересоваться щетками и тряпками, — сказала Розамонда.

— А мне нравится эта нарядная голубая вазочка, — воскликнула Гермиона.

— Это, конечно, не безделушка, Гермиона. Но ты все равно можешь ее взять.

— Приближается лето, нам с Гарри нужна другая кровать, — сказала Сильвия. — А так как кровать тоже не безделушка, я предпочитаю ее купить.

— Сильвия, ты разве не уезжаешь в Рим? — спросила Розамонда.