Омерта - Марио Пьюзо

Вечером, после того как дон Кракси, мистер Прайор и Асторре поужинали и ели принесенные на десерт фрукты, Асторре спросил дона Кракси:

— С чего такие меры безопасности?

— Предосторожность никогда никому не вредила, — спокойно ответил дон. — До меня дошли тревожные известия. Мой давний враг, Инсио Тулиппа, прибыл в Америку. Он — очень невыдержанный и жадный человек, так что лучше заранее подготовиться к худшему. Он приехал, чтобы встретиться с Тиммоной Портеллой. Они попытаются увеличить прибыль от торговли наркотиками и избавиться от общих врагов. Их лучше встретить во всеоружии. Но что ты хотел нам рассказать, дорогой Асторре?

Асторре сообщил им о беседе с Хескоу, о полученных от него сведениях, касающихся Портеллы, Силка, двух детективов.

— Теперь пора переходить к решительным действиям, — заключил он. — Мне нужен подрывник и не меньше десяти надежных людей. Я знаю, что вы можете предоставить их мне, что вы можете обратиться к другим верным друзьям дона. — Он тщательно очистил желтовато-зеленый персик. — Вы понимаете, сколь велика опасность, и не хотите, чтобы вас связали с этой историей.

— Ерунда, — отмахнулся мистер Прайор. — Дону Априле мы обязаны всем, что у нас есть. Разумеется, мы поможем. Но помни, это не месть.

Это самооборона. Поэтому не причиняй вреда Силку. Иначе государство слишком осложнит нам жизнь.

— Но этого человека надо нейтрализовать, — высказал свое мнение дон Кракси. — Он опасен.

Однако есть и другой вариант. Продай банки, и все будут счастливы.

— Все, кроме меня и моих кузенов, — ответил Асторре.

— Подумать действительно есть о чем, — согласился с Кракси мистер Прайор. — Я, как и дон Кракси, готов пожертвовать своей долей в банках, хотя и знаю, что с годами их стоимость возрастет многократно. Мирная жизнь — не самый плохой исход.

— Я не продам банки, — отрезал Асторре. — Они убили моего дядю, и им придется за это ответить, а не получить желаемое на блюдечке с голубой каемочкой. И я не смогу жить в мире, где моя жизнь зависит от их милосердия. Таким уж меня воспитал дон.

Асторре удивило, что после этих слов на лицах дона Кракси и мистера Прайора отразилось облегчение. Они даже попытались скрыть улыбки.

И он понял, что эти два пожилых человека при всем своем могуществе уважают его, чувствуют, что он может покорить рубежи, недоступные им.

— Мы помним о своем долге перед доном Априле, пусть его душа спит в мире. Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы помочь тебе. Но учти, если ты сыграешь излишне резко, если что-то случится с тобой, нам придется продать банки.

— Да, — кивнул мистер Прайор. — Прояви предельную выдержку.

Асторре рассмеялся.

— Не волнуйтесь. Если меня свалят, победителей не будет.

Какое-то время они молча ели персики и абрикосы. Дон Кракси сидел, погруженный в свои мысли, но заговорил он первым.

— Тулиппа — крупнейший в мире торговец наркотиками. Портелла — его американский партнер Должно быть, банки им нужны для того, чтобы отмывать деньги, полученные от продажи наркотиков.

— Но как в эту картину вписывается Силк? — спросил Асторре.

— Не знаю, — ответил Кракси. — Но трогать Силка нельзя.

— Это приведет к катастрофе, — добавил мистер Прайор.

— Я запомню ваши слова, — пообещал Асторре.

Но что он мог сделать, если на Силке лежала вина за смерть дона Априле?

Детектив Эспинелла Вашингтон убедилась в том, что ее восьмилетняя дочь поужинала, сделала домашнее задание и помолилась, перед тем как лечь спать. Девочку она обожала, а ее отца давно выставила за дверь. Приходящая няня, дочь одного из копов, пришла в восемь вечера. Эспинелла проинструктировала ее и пообещала вернуться до полуночи.

Вскоре зазвенел звонок домофона, и Эспинелла сбежала по лестнице. Лифтом она никогда не пользовалась. Пол Ди Бенедетто сидел за рулем светло-коричневого «Шевроле». Она уселась рядом, пристегнула ремень безопасности. На классного водителя, особенно ночью, Ди Бенедетто не тянул.

Он курил длинную сигару, поэтому Эспинелла открыла окно.

— Ехать примерно час, — предупредил Ди Бенедетто. — Мы должны все хорошенько обдумать. — Он прекрасно понимал, на что они идут.

Одно дело — брать взятки и получать свою долю от торговли наркотиками, и совсем другое — убивать по заказу.

— А о чем тут думать? — удивилась Эспинелла. — Нам дают полмиллиона за то, чтобы мы пришибли парня, которому самое место в камере смертников. Ты знаешь, что я смогу сделать с четвертью миллиона?

— Нет, — ответил Ди Бенедетто, — но я знаю, как потрачу свою четверть. Куплю себе квартиру в роскошном кондоминиуме в Майами, когда выйду на пенсию. Но помни, нам придется с этим жить.

— Велика печаль. Наркоденьги — это уже шаг за грань, — ответила Эспинелла. — Да пошли они все на хер.

— Да, — вздохнул Ди Бенедетто. — Давай хотя бы убедимся, что этот Хескоу привез бабки, что он не собирается нас кинуть.

— Он — парень надежный. Я зову его мой Санта-Клаус. А если сегодня он не сможет дать нам большой мешок с подарками, то станет мертвым Санта-Клаусом.

Ди Бенедетто рассмеялся.

— Такой ты мне нравишься. Ты приглядываешь за Асторре? Нам надо разобраться с ним как можно быстрее.

— Да. За ним следят. И я знаю место, где мы его прикончим, — склад его макаронной фабрики. Практически каждый день он задерживается там допоздна.

— А как мы попадем на склад? — спросил Ди Бенедетто.

— Просто войдем. Для чего у нас полицейские бляхи, а?

Десять минут они ехали молча.

— Кто будет стрелять? — наконец спросил Ди Бенедетто.

Эспинелла искоса глянула на него.

— Пол, последние десять лет ты провел за столом. И видел больше кетчупа, чем крови. Выстрелю я. — Она заметила облегчение, отразившееся на лице Ди Бенедетто. Мужчины… никакого от них прока.

Вновь в машине воцарилось молчание. Оба задумались о том, как дошли до жизни такой. Ди Бенедетто стал полицейским совсем молодым, более тридцати лет тому назад. Продажным копом он стал не сразу, постепенно. А началось все с заблуждений юности: он полагал, что его будут уважать, им будут восхищаться за то, что он рискует жизнью ради других. С годами заблуждения эти рассеялись, как сигаретный дым. Сначала он стал брать мелкие взятки с уличных торговцев и владельцев маленьких магазинов. Потом дал ложные показания, позволившие одному парню избежать тюрьмы. Следующим шагом стали деньги, которые он получал от торговцев наркотиками.

И наконец увенчал его падение Хескоу, который работал на Тиммону Портеллу, единственного крупного босса мафии, оставшегося в Нью-Йорке.

Разумеется, для всего находилось оправдание.

Так уж устроен человек. Он видел, как старшие офицеры богатеют на взятках, а полицейские всех рангов не упускают случая что-нибудь урвать.

И потом, он должен был дать образование трем своим детям. Но больше всего Ди Бенедетто бесила неблагодарность людей, которых он охранял.

Группы защитников гражданских прав поднимали вой, если полицейский отвешивал оплеуху уличному воришке. Пресса при каждом удобном случае обливала полицию грязью. Граждане подавали на копов в суд. Копов увольняли после многих лет службы, лишали пенсии, даже сажали в тюрьму. Однажды он сам предстал перед дисциплинарной комиссией по обвинению в том, что он арестовывает исключительно черных преступников, хотя он никогда не считал себя расистом.

Разве он был виноват в том, что львиную долю преступлений в Нью-Йорке совершали черные?

Или кто-то хотел, чтобы он выдал им лицензию на право грабить, насиловать, убивать? Он продвигал по службе черных копов. Эспинеллу, например, предложил назначить своим замом. И ее тоже нельзя было обвинить в расизме. Короче, общество отвергало копов, которые его защищали. За исключением тех случаев, когда их убивали при исполнении обязанностей. Вот тут эти лицемеры начинали превозносить полицию. И что из этого следовало? Не имело смысла быть честным копом. И однако… однако он не думал, что дойдет до убийства. Но, с другой стороны, он неуязвим, риска нет, деньги огромные, намеченная жертва — киллер. И все же…

Эспинелла тоже перебирала в памяти свою жизнь. Видит бог, она так безжалостно боролась с преступностью, что стала в Нью-Йорке живой легендой. Разумеется, она брала взятки, иной раз покрывала преступления. Правда, довольно поздно стала участницей этой игры, только когда Ди Бенедетто убедил ее брать деньги от торговцев наркотиками. Он долгие годы был ее наставником, а несколько месяцев и любовником, причем справлялся с этим неплохо.

Но первый шаг на пути к коррупции она сделала в тот день, когда ее произвели в детективы.

В комнате отдыха полицейского участка Гэнджи, белый коп необъятных габаритов, добродушно подшутил над ней. «Эй, Эспинелла, с твоей „киской“ и моими мышцами мы освободим от преступности цивилизованный мир». Копы, в их числе и несколько черных, дружно рассмеялись.