Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов - Сэмюэл Ричардсон

Не презирай столько денги. Можетъ быть узнаешь цѣну ихъ, сего свѣденія въ тебѣ еще не достаетъ, и которое, съ собственнаго твоего признанія, Г. Сольмсъ въ состояніи тебѣ подать.

Я обвиняю твою запальчивость. Я никакъ не прощаю такой досадѣ, которую ты сама на себя навлекла. Еслибы причина оной была несправедлива, то я бы охотно согласился быть твоимъ ходатаемъ, но мое прежнее правило есть то, что дѣти должны покаряться власти своихъ родителей. Когда твой дѣдъ оставилъ тебѣ хорошую часть своего наслѣдства, хотя и при жизни трехъ своихъ сыновъ, внука, и старшей твоей сестры; мы ни мало на то не роптали. Довольно того, что отецъ нашъ того хотѣлъ. Тебѣ надлежитъ подражать сему примѣру. Если ты къ тому не разположена; то тѣ, которые тебѣ даютъ оный, большее имѣютъ право почитать тебя неизвиняемою. Замѣть сіе, племянница.

Ты говоришь о своемъ братѣ весьма презрительно, и пишешь къ нему чрезмѣрно непочтительно, такъ какъ и къ своей сестрѣ. Въ прочемъ братъ твой старѣе тебя одною третью. Ето человѣкъ достойный. Когда ты столько уважаешь знакомство продолжевшееся чрезъ одинъ годъ, то прошу покорно не забыть то, чѣмъ одолжена брату, которой первый по насъ въ фамиліи, и отъ коего зависитъ имя; какъ отъ твоего справедливаго повиновенія зависитъ самое честное разположеніе составленное для чести тѣхъ, отъ которыхъ ты происходишь. Я тебя спрашиваю, честь фамиліи не естьли твоя собственная? Если ты не такъ думаешь, то тѣмъ меньше достойна оной. Тебѣ покажутъ сіе разположеніе съ тѣмъ условіемъ, чтобъ ты прочла его безъ всякихъ предразсудковъ, хотябы оно было хорошо или худо. Если любовь не разстроила твой умъ, то я увѣренъ, что ты оное одобришь. Но если къ нещастію пребудешь въ семъ состояніи, то Г. Сольмсъ, хотя бы былъ Ангелъ, нимало не успѣетъ. Чортъ бываетъ любимъ, когда женщина беретъ въ свою голову такія мысли. Я видѣлъ многія сему примѣры.

Хотя бы Г. Сольмсъ былъ одинъ въ природѣ, то и тогда бы ты его не пожелала! ты бы его не пожелала Клари! Подлинно ето забавно. Въ самомъ дѣлѣ сколь колки твои слова. Не удивляйся сему, потому что ты обьявила толь рѣшительную волю, что тѣ, которые имѣютъ надъ тобою власть, должны сказать съ своей стороны: мы хотимъ, чтобъ ты имѣла Г. Сольмса. Я изъ сего числа. Замѣть сіе. Если тебѣ прилично сказать нѣтъ; то мы за долгъ почитаемъ говорить такъ.

Я боюсь, чтобъ Г. Сольмсъ не былъ честнымъ человѣкомъ. И такъ опасайся его много оскорблять, онъ столько же трогается сожалѣніемъ о тебѣ, сколько и любовію. Онъ безпрестанно говоритъ, что увѣритъ тебя въ своей любви дѣлами, потому что ему не позволено оной изьяснить на словахъ. Сія его надежда въ будущее время состоитъ въ твоемъ великодушіи. Въ самомъ дѣлѣ мы думаемъ, что онъ на сіе уповать можетъ. Мы совѣтуемъ ему тому вѣрить, и сіе то поддерживаетъ его терпѣливость, такъ что ты своему отцу и дядьямъ должна приписать его постоянство. Ты видишь, что и сіе еще должно служить доказательствомъ, которое требуетъ твоего повиновенія.

Ты должна знать, что говоря мнѣ, будто бы справедливость не позволяетъ принять такія условія, которыя тебѣ предложены; такое твое разсужденіе касается до твоего отца и насъ. Въ письмѣ твоемъ много находится другихъ мѣстъ, которыя не меньшаго достойны охужденія; но мы ихъ приписываемъ тому, что ты называешь горестію твоего сердца.

Я не преставалъ любить тебя нѣжно, Клари; и хотя моя племянница, я тебя почитаю прелестнѣйшею дѣвицею: но я тебѣ кленусь, что ты должна повиноваться своимъ родителямъ, и угождать твоему дядѣ Юлію и мнѣ. Тебѣ довольно извѣстно, что мы заботимся только о твоей пользѣ, если она согласна съ справедливостію, пользою и честію всей фамиліи. Что бы подумали о томъ, изъ насъ, которой бы не старался объ общемъ благѣ, и которой бы хотѣлъ вооружить часть противъ цѣлаго?

Однако только ты можешь любить г. Сольмса! но ты не знаешъ, говорю я тебѣ, къ чему способна. Ты утверждаешь себя въ своемъ отвращеніи; позволяешь сердцу твоему упорствовать. Я тебя увѣряю, что я никогда не думалъ, чтобъ оно было столько непобѣдимо. Здѣлай нѣкоторое надъ нимъ усиліе любезная племянница, и уничтожь его силу. Такимъ образомъ мы поступали съ своими матросами и салдатами въ морскихъ сраженіяхъ, безъ чего бы никогда не побѣдили. Мы всѣ надѣемся, что ты одержишь побѣду. Для чегожъ? Для того что такъ должно быть. Вотъ что мы думаемъ, какъ бы ты сама ни думала; и которыя же мысли должны имѣть преимущество по твоему мнѣнію? Можетъ статься, что ты имѣешь больше ума, нежели мы; но если ты разумнѣе, то весьма безполезно намъ жить тридцать или сорокъ лѣтъ больше, нежели ты.

Сіе письмо столько же продолжительно, какъ и твое. Можетъ быть оно не столь жалко писано, и не такимъ гладкимъ слогомъ, каковъ есть моей племянницы; но я увѣренъ, что доказательство на моей сторонѣ сильнѣе, и чрезмѣрно ты меня обяжешь, если своимъ согласіемъ на всѣ наши желанія докажешь, что и ты также о томъ увѣрена. Если сего не сдѣлаешь, то не надѣйся найти во мнѣ своего ходатая ниже друга, сколько бы ты дорога для меня ни была, ибо сіе мнѣ нанесетъ досаду и въ томъ, что я называюсь твоимъ дядѣю.

Антонинъ Гарловъ.

Во Вторникъ въ два часа по полуночи.

П. П. Ты не должна болѣе писать ко мнѣ, развѣ только съ увѣреніемъ о твоемъ послушаніи. Защищеніе твое будетъ безполезно; ибо я увѣренъ, что доказательства мои неопровергаемы. Я знаю, что они таковы. Потому то я и писалъ день и ночь отъ Воскресенья до сего утра, выключая тѣ часы, въ которыя бываю въ церьквѣ, и сему подобное время. Но сіе письмо, говорю я тебѣ, будетъ послѣднее отъ А. Г.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АННѢ ГОВЕ.

Во вторникъ 17 Марта.

Столь мало сыскавъ милости въ своей фамиліи, я приняла намѣреніе, которое тебя удивитъ. Ничего болѣе, какъ только писать къ самому Г. Сольмсу. Письмо мое отослано, и я получила отвѣтъ. Надобно было къ нему прибавить нѣчто; ибо случай позволилъ мнѣ видѣть другое изъ его сочиненій, коего слогъ былъ весьма худой и правописаніе низкое. Что касается до его хитрости, то въ немъ сего не недостаетъ, и ты узнаешь его по сему свойству. Я положила также въ сей свертокъ полученное отъ моего брата письмо по случаю того, которое я писала къ Г. Сольмсу. Я думала, что можно было уничтожить тщетную его надежду, и что сей способъ былъ надежнѣйшій. Онъ по крайней мѣрѣ достоинъ былъ испытаній: но ты увидишь, что ни что не послужило. Братъ мой принялъ весьма сильныя мѣры.

Въ среду 15 Марта.

Государь мой!

Вы удивитесь моему письму, содержаніе его покажется какъ не меньше странно. Но я оправдываю себя необходимостію моего положенія, не имѣя нужды въ другомъ защищеніи.

Когда вы начинали знакомство съ фамиліею моего отца, тогда видѣли особу, которая къ вамъ пишетъ въ весьма щастливомъ состояніи; любимою нѣжнѣйшими и снисходительнѣйшими родителями, благопріятствуемою своими дядьями, почитаемою свѣтомъ.

Какая перемѣна явленія! вамъ угодно было обратить на меня пріятные взоры. Вы отнеслись къ моимъ друзьямъ. Предложенія ваши были ими одобрены безъ моего участія, какъ бы моя склоность и щастіе должны почесться бездѣлицею. Тѣ, которые имѣютъ право ожидать отъ меня исполненія всякой должности и справедливаго повиновенія, требовали безотвѣтнаго послушанія. Я не имѣла щастія думать одинаково съ ними, и въ сей первой разъ мысли мои были отъ ихъ различны. Я ихъ просила поступать со мною съ нѣкоторымъ снисхожденіемъ въ толь важномъ для моей жизни пунктѣ, но увы! безъ всякаго успѣху. Тогда я нашла себя принужденною изьяснить съ природною скромностію мои мысли, и даже объявить вамъ, что любовь, моя занята другимъ предметомъ. Однако съ неменьшимъ оскорбленіемъ, какъ и удивленіемъ вижу, что вы не оставили своихъ намѣреній, и еще теперь не оставляете.

Дѣйствіе сего столь для меня прискорбно, что я не нахожу ни какого удовольствія вамъ его описывать. Вольный вашъ доступъ ко всей моей фамиліи, довольно о семъ васъ увѣрилъ, довольно для чести вашего великодушія и для моей славы. Я претерпѣла для васъ то, чего никогда не видала, и чего никогда не почитали меня достойною; и желаютъ, чтобъ я себѣ нигдѣ не нашла милости, какъ въ жестокомъ и невозможномъ условіи, дабы предпочесть всѣмъ прочимъ такого человѣка, коему сердце мое не даетъ сего преимущества.

Въ горестномъ нещастіи, которое я должна приписать вамъ и жестокому вашему упорству, прошу васъ государь мой, возстановить душевное мое спокойствіе, коего вы меня лишили, возвратить любовь дражайшихъ моихъ друзей, которую я чрезъ васъ потеряла, и если имѣете вы сіе великодушіе, которое должно отличать любви достойнаго человѣка, заклинаю васъ оставить сватовство, которое подвергаетъ почитаемую вами особу толикимъ злощастіямъ.