Нейропат - Р. Скотт Бэккер

Его сосед номер один ступил на почву любопытства-сгубившего-кошку и понял это. Миа откашлялся.

— Так ты уже вставил Сэм или нет?

«Неуклюжий способ сменить тему, — подумал Томас. — Но все к лучшему».

— Ты о чем?

— Да брось ты… Провел частное расследование?

— Так у тебя на нее тоже стоит?

— Еще как, — ответил Миа, внеся в беседу задушевную теплоту. — Не будь тут всякого такого, я бы своего не упустил. Сидели бы мы с тобой и толковали о кошечках и футболе.

— А разве мы и без того не толкуем о кошечках? — рассмеялся Томас.

— Привилегия тех, кто вырос двуязычным.

— Кстати, отвечу на твой вопрос: нет, еще не вставил. Она же не расстается с пистолетом, сам знаешь.

— Может, это и к лучшему. Во всяком случае, она не такая горячая, как агент Скалли…

— Кто-кто?

— Нет у нее такого вида, что она все время в течке.

Томас оглушительно хохотнул, но затем сдержался, вспомнив о детях.

— Тс-с-с, — сказал Миа, смеясь.

— Иногда, — задыхаясь, произнес Томас, — с тобой посидеть все равно что косячок курнуть.

Миа прибегал к этому средству уже не раз, особенно в самый мрачный период развода: отвлекал Томаса от его бед, напоминал о том, что человек вообще-то может и смеяться.

Томас вытащил еще две бутылки пива из холодильника и бросил одну соседу номер один.

— Значит, ты представляешь, как он выглядит… Тот парень, который играл Фокса. Дэвид Духовны, да?

— А кто не представляет? — ответил Миа. — И что?

— Все девчонки в Принстоне торчали от Нейла, потому что думали, что он похож на него.

«И со всеми-то ты умудрился переспать, верно, Нейл?»

Миа пребывал в нерешительности, ему не хотелось касаться еще не зажившей раны — или, по крайней мере, так казалось Томасу.

— Не хотелось бы говорить, но старина Фокс не стал бы держать свечку Нейлу. Помнишь, как мы с Биллом вечно просили тебя вытащить его купаться?

— У тебя же нет бассейна, — улыбнулся Томас.

— В том-то и дело. В этом мужике было что-то олимпийское…

Миа помолчал, потом торопливо добавил:

— Поэтому-то он и свихнулся на трахе. Со всеми гениями так бывает.

«Да, это было больное место», — подумал Томас.

Он отвел взгляд, не находя нужных слов.

Как всегда, Миа проявил себя неутомимым говоруном.

— Значит, Сэм — горячая девчонка, — сказал он, словно раскладывая по полочкам состоявшийся разговор. — У вас у обоих то самое рыльце в пушку… Не выношу, когда считают, что я сую нос не в свои дела, но, как ни взглянешь, ее машина торчит возле твоего дома… У вас что, ребята, это серьезно?

Томас внимательно посмотрел на видневшуюся в темноте палатку, представил детей, свернувшихся внутри, как зародыши. Тепло. И ничего тебе не угрожает. По сведениям Сэм, информация, переданная АНБ, указывала на то, что Нейл где-то во Флориде. Железные разведданные — якобы его засняли, когда он делал покупки, и еще в нескольких местах. Атта и Джерард были сейчас там, пока Сэм продолжала прочесывать Новую Англию в поисках следов: опрашивала семьи, старых друзей, словом, всякое такое. Биометрические данные Нейла были загружены практически во все цифровые камеры слежения по стране: в аэропортах, на вокзалах, в метро и даже в системы наблюдения автострад и их пересечений. Нехватку отпечатков подошв на земле ФБР с лихвой компенсировало слежкой, ведущейся с небес… или потолков, смотря по обстановке. Сэм заверила его, что беспокоиться не о чем.

Он не мог представить себе, что Нейл что-то предпринимает. Даже если Нейл делал все это ради его блага, то из этого следовало, что Томас — его зритель…

А зритель всегда скрывается в темноте. Разве нет?

«Расслабься».

Его осенило, что он в первую очередь стремился доказать детям, что все в порядке.

— Не-а, — сказал он, вдруг почувствовав какое-то неудобство. — Ничего подобного.

Миа глубокомысленно уставился на него.

— Чего робеешь, Том? Дело не во мне, я понимаю. Столько лет мы говорили о взаимоотношениях… и чего только не переговорили…

Миа был прав. В чем проблема?

— Просто дело в том… — нерешительно начал Томас. — Просто дело в том, что все кажется таким… таким чертовски хрупким, понимаешь?

Миа кивнул.

— Если ты говоришь о чем-то, ты должен сделать это реальным, если это реально…

Томас улыбнулся, узнав свои собственные слова, когда-то сказанные вроде совета.

— Она реальна, — сказал он. — Она несовершенна, но реальна. — Томас нервно отхлебнул пива. — Ей так хочется, чтобы я принял активное участие в деле… ты просто не представляешь. Я обсуждаю с ней разные детали, понимаю ее, но не оправдываю ее надежд. Иногда я беспокоюсь, что она считает меня трусом… Звучит глупо. Но Нейл участвует в этом разгуле убийств, он калечит и истязает невинных людей — даже детей, а какого черта? А я могу думать только… только…

«О Норе».

Говоря все это, Томас опустил глаза. Теперь он отважился выдержать дружеский взгляд Миа.

— Я никогда не чувствовал себя таким… пришибленным, Миа. Все это время он трахал Нору, плутовал у меня за спиной, в темноте. Все это время выставлял меня дураком… А я, вместо того чтобы ненавидеть его… мне хочется свернуться таким незаметным клубочком… — Ему снова померещилась Синтия Повски, лоснящаяся от пота, задыхающаяся между оргазмами. — Сказать по правде, я в ужасе. Никогда в жизни мне не было так страшно.

— Мне тоже, — сказал Миа. — А я всего лишь сосед.

Томас понял, что он не шутит. Психопаты принадлежали к области кино, похотливых разоблачений в «Новостях» и клинических исследований, а не к тихому Пикскиллу. Культура определила для этих мест другие типы угроз, наметила сюжетные линии, позволявшие поселянам жить с достаточным комфортом. Выгнанные из дома мужья убивали своих жен и детей, но при этом соблюдали границы собственности. Гангстеры в бегах покидали город среди ночи. Террористы сбривали бороды, забывали поливать лужайки, но в остальных отношениях держались тише воды ниже травы.

Психопаты были нечто совершенно иное.

— Что, не по себе, Миа?

— Чертовски не по себе, дружище.

Томас глубоко вздохнул, сцепил пальцы над своим пивом.

— Послушай, я знаю, что не вправе говорить это, но держи рот на замке.

— Про тебя и Сэм? Или про Нейла?

— Про все.

— Удивляюсь, как ничто из этого не вошло в «Новости», — фыркнул Миа. — Все Костоправ, да Костоправ, да опять Костоправ.

— Нейл работал в АНБ, я ведь тебе говорил.

— Тогда почему за ним гонится ФБР?

— Внутреннее дело.

— Ну да, конечно, — кивнул Миа. — Кругом черт-те что творится, а они небось молчок… — Он швырнул кепку, и она покатилась по камням дворика. — Так хоть ты мне рассказывай.

Томас всегда измерял дружбу паузами. Живя с Нейлом в одной комнате, они практически часами могли не говорить друг другу ни слова. С Миа промежутки между шутками, наблюдениями или вопросами никогда так не затягивались, но почему-то казались более глубокими, значащими — скорее результатом взаимного уважения, чем скуки или рассеянности.

— Я когда-нибудь говорил, — отважился Миа после двух или трех задумчивых глотков, — что работал на Отдел Безопасности Отечества?

Томас чуть не поперхнулся пивом.

— Шутишь, старик, — сказал он, утирая рот рукавом. У этого человека сюрпризов было больше, чем в кармане у фокусника.

— Да просто технические контракты, — ответил Миа, вглядываясь в ночь. — Всякое-разное для АНБ, ЦРУ, даже помогал ФБР улаживать кое-какие конфликты.

Томас вытаращил глаза.

— Самозваный марксист работает на АНБ?

— Не забывай, что я стреляный воробей, — сказал Миа, начиная снова кокетливо растягивать слова. — Лучшую часть жизни я прожил под прикрытием.

Они засмеялись, затем снова настала долгая уютная пауза. Тысячи вопросов роились в голове Томаса, и не последний — почему Миа никогда не рассказывал ему, что работал на органы безопасности? Но он и без того знал ответ. Чем глубже погрязаешь во всех этих делах, тем меньше имеешь права рассказывать о них, особенно если речь идет о коммерческих контрактах, связанных с самой могущественной корпорацией — правительством США. Это была одна из причин, по которой в курятнике, населенном высокоучеными мужами, поднималось такое кудахтанье: это называлось Коммерциализацией Речи. Подобного рода вопросы интересовали Томаса, правда, не больше, чем войны в странах, которые он никогда не видал. Ему гораздо более нравилось слушать треп Миа. Это было вроде наблюдения за розничными торговцами: конечно, мысль о камерах, следящих за тем, чтобы с лиц продавцов и кассиров не сходили улыбки, вызывала дрожь, но с точки зрения потребителя это было очень неплохо. Даже Томас вынужден был согласиться, что делать покупки в «Уол-марте» приятнее, чем в «Таргете».