Испанская дочь - Лорена Хьюс

Спустя какое-то время – которое мне под кроватью показалось целой вечностью, – один из мужчин отступил назад.

– Пора нам обратно, – сказал он уже по-испански. Голос его был низким и хрипловатым, и в его говоре не так ощущался свойственный Лорану акцент.

Наконец две пары ног добрели до двери и покинули комнату.

В полнейшем шоке я выползла из-под кровати. Чему я только что оказалась свидетельницей? Мне все это привиделось – или же супруг Анхелики и вправду падок на мужчин?

Глава 22

Анхелика

Винсес, 1913 год

– Мне кажется, тебе следует надеть ярко-синий, – увещевала Сильвия. – С этим цветом никогда не промахнешься. Он тебе очень к лицу. Гораздо лучше, чем розовый. Розовый – скорее для девочек, или же для таких, как Каталина.

Меня покоробил тот неуважительный тон, каким подруга упомянула мою сестру. Я понимала, что Каталина несуразная в общении и не самая популярная среди девушек нашего «маленького Парижа», но это вовсе не означало, что Сильвия могла над ней строить насмешки.

Мне одной позволительно было над ней смеяться.

– Все ж таки не каждый день исполняется восемнадцать, – продолжала подруга. – Тебе надо сделать нечто запоминающееся. Нечто такое, чего в нашем городе никогда еще не видели.

Всякий раз, как я пыталась сказать что-либо свое, она снова меня перебивала. Но такая уж была Сильвия. С ней трудно было разговаривать. Она никогда не слушала никого, кроме себя. И тем не менее, ее общество мне было приятнее, чем чье-либо еще.

Сильвия шла со мною рядом по моей излюбленной дорожке. Земля была усыпана отломавшимися веточками и палыми листьями, шуршащими при каждом шаге. Мне всегда очень нравились эти хрустящие звуки утра: и то, как ветер перебирает верхушки деревьев, и то, как щебечут на рассвете дрозды и белохвостые сойки. А если повезет – можно было услышать и доносящиеся из леса крики обезьян. Густые кроны, навесом сомкнувшиеся над головой, скрывали лучи восходящего солнца. Знакомый запах влажной земли и перепрелой растительности действовал на меня умиротворяюще. Я любила родные места – особенно эти величественные деревья, что окаймляли дорожку. Вдали можно было различить нашу асьенду, гордо смотревшуюся посреди этого зеленого рая. И несмотря на то, что я здесь жила и ходила этой дорожкой каждое утро, я никогда не переставала любоваться этим впечатляющим сооружением моего отца.

– На самом деле, – сказала я, слегка приподняв юбку, чтобы не испачкать подол, – я подумывала насчет красного.

Сильвия резко остановилась, выпустив мою руку:

– Надеюсь, ты так шутишь?

В ответ я улыбнулась. Я прекрасно знала об общепринятой «непристойности» красного цвета. Если бы мне и захотелось красное платье, мама ни за что не позволила бы мне его надеть. «Позор нашей семье», – сказала бы она, и праздник враз бы отменился.

– Я думаю надеть белое.

– Нет. Слишком благонравно.

– Да с белым-то что не так?

– Ты хочешь быть в центре внимания или нет? Если ты наденешь белое, то будешь выглядеть блекло. Белое только на невестах броско смотрится.

– Как у тебя так находится обо всем свое суждение?

– Потому что оно есть. А теперь послушай моего совета и закажи для себя портнихе ярко-синее платье.

– Хорошо!

Меня не слишком, скажем, вдохновляло это наше «совместное» решение, однако я готова была сказать сейчас что угодно, лишь бы Сильвия наконец умолкла. Единственная причина, по которой я мирилась с таким доминирующим положением подруги, так это то, что сама была очень рада ее появлению в моей жизни. В наш город Сильвия переехала два года назад – и, казалось, зарядила энергией весь Винсес! Происходила она из одного весьма зажиточного семейства Гуаякиля и всегда имела свое весомое мнение как насчет модных нарядов, так и насчет юношей. Все девочки в городе мечтали с ней подружиться и одеваться как она, – а Сильвия выбрала меня.

– Ну, а теперь надо решить вопрос с цветами.

«Santa María, сделай так, чтобы она умолкла!» – мысленно взмолилась я. Я заметно ускорила шаг, в то время как моя спутница продолжала взвешивать все за и против насчет каждого произрастающего в наших краях цветка.

Какое же облегчение было наконец-то вернуться домой! Я открыла входную дверь, сняла шляпу, слыша за спиной непрекращающуюся болтовню Сильвии.

– Лимонада не хочешь? – перебила я ее.

Между своими теснящимися рассуждениями подруга еле успела вставить «да».

– Вообще-то орхидеям я предпочитаю гиацинты. И все же орхидеи так бы прелестно контрастировали с твоим синим платьем…

Уже наполовину пройдя переднюю, я едва не потеряла равновесие, обнаружив, кто сидит на диване у нас в гостиной.

Я поверить не могла, что он вернулся. После стольких лет! И он стал еще привлекательней, чем прежде, отрастив небольшие баки. А еще он окреп и возмужал, нисколько не напоминая того тощего и долговязого подростка, которым я видела его в последний раз.

Хуан поднялся с дивана, а я застыла перед ним, точно изваяние.

– Привет, – произнес он так, будто мы не виделись каких-то несколько часов. Никаких объятий, поцелуев. – Жду вот твоего отца.

Сильвия за моей спиной все продолжала говорить, однако последнее ее соображение умерло на полуслове, едва она увидела в гостиной Хуана.

Моего Хуана.

Когда я заметила, как Сильвия покручивает между пальцами прядь волос, во мне вдруг вскипела неожиданная ревность.

– А он-то знает, что ты здесь? – с той же прохладцей, что и он, спросила я.

Он скользнул взглядом по Сильвии. Мужчинам она чаще всего нравилась. Она не была красавицей – во всяком случае, в классическом понимании, – однако при ходьбе умела как-то по-особенному покачивать бедрами, а в разговоре слегка касалась руки собеседника, что просто притягивало к ней мужчин, точно приворотное заклятье.

– Нет. Ваша кухарка… Росита, верно?.. Сказала, что он отправился куда-то верхом.

Я прямо ушам своим не верила! Он чуть не забыл имя Роситы, притом что она здесь работает, наверное, с сотворения мира! Может, он и мое имя так же забыл?

И сколько в нем появилось самомнения!

Между тем Сильвия повернула голову ко мне, вопросительно выгнув дугой бровь. Неужто же по мне все сразу видно? Надо постараться держать себя в руках. Да, Хуан привлекательнее любого парня из нашего окружения, и я любила его еще с детских лет. Но стоит только взглянуть на него! Одежда донельзя поношенная. Материя воротничка и рукавов аж расползается от многочисленных стирок, а галстук уже три сезона как устарел.

Хозяйка дома во мне подсказывала, что следует предложить Хуану какие-нибудь напитки, однако твердый взгляд Сильвии предупреждал, чтобы я даже не думала это делать.

– Ну,