Слепая вера - Бен Элтон

– Потому что если человек способен интересоваться чем-то еще, кроме вуайеризма и сплетен, то мы можем надеяться, что в голове у него не совсем пусто.

– Толково придумано, – заметил Билли Макаллан.

– Интересоваться чем? – спросил Ньюбери.

– Чем угодно. Выращивать комнатные растения. Пробовать самостоятельно печь пироги. Строить кораблики из спичек и бутылочных крышек…

– Горшки с цветами? Кулинария? – засмеялся Коннор Ньюбери. – Игрушечные кораблики? Бред какой-то.

– Я строю кораблики, – твердо заявил Макаллан.

Кассий явно начинал сердиться.

– Думаю, сейчас вряд ли справедливо требовать от Траффорда, чтобы он представил нам схему действий, свободную от всех недостатков, – сказал он. – Из любого правила найдется тысяча исключений. Пока Траффорд пытается сделать только одно: нащупать те черты характера и поведения, которые выглядят достаточно невинными и не возбуждают подозрений у Храма, но позволяют предполагать, что у их обладателей есть зачатки чувства собственного достоинства. Кстати, лично мне сдается, что нежелание участвовать в гробьях тоже может стать неплохим индикатором.

Все, включая Ньюбери, согласно кивнули.

– Это верно, – сказал Траффорд. – Я ненавижу гробья и стараюсь уклониться от них всеми правдами и неправдами. Между прочим, почти во всех учреждениях есть сетевые доски объявлений, и их модераторы – я сужу по модератору нашего офиса, но другие едва ли ведут себя иначе, – ежедневно отмечают в своих блогах фамилии тех, кто отсутствовал на последних гробьях. Можно скопировать эти записи и взять на заметку тех, чьи фамилии повторяются чаще всего.

– Ух ты, – восхищенно сказал Ньюбери. – Нам повезло, что вы не работаете на инквизицию.

– Еще один признак, который нам стоит проверить, – это религиозный пыл. – Траффорд понемногу входил во вкус обсуждения. – Мне кажется вполне очевидным, что люди, постоянно демонстрирующие готовность слепо верить во что попало, едва ли станут бунтовать против сложившегося порядка вещей. Следовательно, если мы возьмем несколько слов, связанных с верой и предрассудками, – к примеру, «карты таро», «гороскоп», «медиум», «перевоплощение», – то сможем определить людей, которые часто употребляют их в своих дневниках и во время интернет-трансляций, и исключить их из списка наших потенциальных единомышленников.

– Боюсь, тогда нам придется выкинуть оттуда большинство моих зрителей, – обронил Ньюбери.

– Любителей публично исповедоваться тоже надо исключить, – подала голос профессор Тейлор. – Этих ужасных типов, которые рта не закрывают на церковных сборищах. А еще… возможно, это и пустяк, но я думаю, что частое употребление таких слов, как «спасибо» и «пожалуйста», может быть признаком мятежного духа.

– Знаете что, Тейлор, – возразил Ньюбери, – я опасаюсь, что так мы с вами навербуем одних зануд.

– Хорошие манеры не имеют ничего общего с занудством, – огрызнулась профессор.

– Позвольте мне подытожить сказанное за Траффорда, – твердо произнес Кассий. – Итак, он собирается создать программу для поиска тех, кто склонен к уединению, избегает досужей болтовни, имеет хобби, не питает большой симпатии к гробьям, редко пользуется словами из лексикона легковерных, не любит выступать на публичных исповедях и следит за своим поведением.

– Что ж, – сказал Ньюбери, – недурственно для начала. Допустим, наш юный друг принесет нам список тех, кто соответствует этому слегка угнетающему портрету, – и что дальше?

– Мы выйдем с ними на связь, – ответил Траффорд. – Дадим им понять, что они не одиноки. Начнем создавать тайное общество – объединять людей, которые хотят мыслить самостоятельно.

– Но что мы им скажем? Не пошлешь же им письмо со словами: «Привет, мы тоже ненавидим Храм»?

– Первое, что нам нужно сделать, – сказал Кассий, – это отправить им краткое изложение теории эволюции. В ней ключ ко всему – именно в этой теории Храм видит главную опасность для себя.

– Вот-вот, – сказала Тейлор. – В том-то и беда! Если мы заполоним интернет пропагандой дарвинизма, инквизиция сразу нас вычислит, не успеем и глазом моргнуть.

– Мы не будем ничего «заполонять», – объяснил Траффорд. – Я создам хорошо защищенный почтовый ящик, и мы будем рассылать из него закрытые письма по конкретным адресам. Даже если эти письма вскроют, до нас не доберутся. Но я не думаю, что их вскроют. В конце концов, нас никто не ищет. Полиция ведет мониторинг сети с целью обнаружения мятежных сайтов и чатов, но они проверяют корреспонденцию только у тех, кто уже попал под подозрение. Как всем нам известно, большинство электронных писем – это спам.

– Кстати, о спаме, – сказал Билли Макаллан. – С чего вы решили, что люди, на которых мы нацелимся, станут вскрывать наши непрошеные письма, да еще и читать их? Лично я уничтожаю девяносто пять процентов мусора, который ко мне приходит.

– Я долго об этом думал, – ответил Траффорд. – Тут вся штука в заголовке, верно? Нам нужна фраза, которая задела бы их за живое, привлекла внимание. Как насчет такой: «А ты умеешь хранить тайну?»

29

Через два месяца после того, как эпидемия кори-плюс сняла с Башен Вдохновения свою кровавую дань, на них обрушилась новая свирепая болезнь. Конечно, местные власти ожидали второй эпидемии: условия, способствовавшие размножению одного вируса, были благоприятными и для других. Жара, сырость, проблемы с уборкой мусора и откачиванием воды – все это увеличивало вероятность очередного «божественного возмездия». За корью-плюс пришла свинка-плюс – она тоже передавалась воздушно-капельным путем, – и снова среди детей начался мор невиданной доселе жестокости. Даже ныне живущие взрослые раньше считали свинку вполне излечимой: все они болели ею в детстве, и это было неприятно, но не фатально. Однако ее вирус мутировал с каждой новой атакой, пока не превратился в смертельный. И вновь в квартиры вернулась лихорадка вместе с головной болью, воспалением горла и характерным вздутием околоушных желез, и вновь из дверей комплекса, где жили Траффорд с Чанторией, Стали выносить маленькие белые гробики. Практически всех младенцев уже скосила корь-плюс, и теперь наступил черед детей постарше.

Бедные дети умирали один за другим, но Мармеладка Кейтлин, как и в прошлый раз, даже не думала хворать. Она не кашляла, у нее не поднималась температура и не опухали железки. У людей исчезли последние сомнения в том, что Любовь осенила эту девочку своим благословением, и Чантория продолжала купаться в лучах славы.

Матери приносили своих больных дочек и сынишек к Траффорду и Чантории в надежде, что, поиграв с Мармеладкой Кейтлин, их дети чудесным образом избегут гибели. Сначала Траффорда удивляло, что Чантория позволяет их дочери водиться с этими маленькими страдальцами, на которых было жалко смотреть: в конце концов, пережить эпидемию – это одно, а искушать судьбу, провоцируя заражение, – совсем другое. Он был искренне рад за Чанторию, полагая, что она признала в вакцинации достижение науки, на которое можно рассчитывать. Тем сильнее оказалось его разочарование, когда выяснилось, что дело обстоит ровно наоборот. Могущество прививок так и осталось для Чантории нелепой фантазией. Эпидемии были настолько безжалостными и счастье Мармеладки Кейтлин казалось настолько невероятным, что Чантория просто не смогла заставить себя поверить, будто подобное чудо может быть результатом одного-единственного укола. Разве человеческий разум способен на такие чудеса?

Со всех сторон окруженная ревнивым восхищением, одурманенная комплиментами исповедника Бейли, а главное, преисполненная благодарности за спасение своего ребенка, Чантория все истовее верила в то, что Мармеладка Кейтлин уцелела по особому велению Бога-и-Любви.

Траффорд был вне себя от ужаса и отвращения. Успех вакцинации парадоксальным образом толкнул Чанторию в объятия верующих.

– Нашего ребенка спасла наука! – сердито воскликнул он в один из тех редких дней, когда ему удалось уговорить жену ненадолго отключить звуковую трансляцию в интернет из их квартиры. – Результат интеллектуальной деятельности людей. Здесь нет ни тайны, ни чуда – только холодные неопровержимые факты.

– Нет, – возразила Чантория, – я в это не верю. Ты видел, что происходит с остальными детьми? Боль, сыпь, лихорадка, опухоли! Они умирают, Траффорд! Как мог один несчастный укол защитить от всего этого нашего ребенка? Нет, прав отец Бейли: это под силу только Богу-и-Любви.

– Отец Бейли не знает, что Кейтлин сделали прививку! А ты знаешь! Кстати сказать, сдается мне, что отца Бейли гораздо больше интересуешь ты, чем Мармеладка Кейтлин!

– Не говори глупостей, Траффорд, – ответила Чантория, покраснев от смущения. – Нужна я ему! Разве станет такой важный человек, как отец Бейли, проявлять интерес к мелкой сошке вроде меня?