Хранительница - Лин Петрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Тут её дыхание сбилось, она проснулась и лежала, прислушиваясь к звукам с закрытыми глазами. Я быстро закрыл глаза, выравнивая дыхание. Как она отреагирует?
Она сонно потянулась и замерла. Я совсем растерялся, когда она уткнулась мне в шею, тихонько вдохнув мой запах. В низу живота сладко заныло, моё тело отозвалось на это осторожное прикосновение. Открыл глаза, улыбнувшись, осторожно уткнулся ей в волосы, вдохнул её запах и заснул.
***
Утром я проснулась уже одна. На небе светило яркое жаркое солнышко, прогрев воздух. Сегодня в путь.
Я ехала, изредка бросая взгляды на Реммира, вспоминая прошедшую ночь. Вроде ничего не было, а где-то глубоко в душе уже плясало маленькое томление и желание ещё хоть раз прижаться к его крепкому мускулистому телу. Каждой женщине хочется, чтобы рядом был настоящий мужчина, которому она ласково покорится. Но не жестокий диктатор, а равноценный партнёр.
В большинстве случаев наши земные женщины взваливают на свои плечи все заботы и тащат неподъемный груз — детей, мужа, зарабатывая глубокое разочарование от семейной жизни.
Мужчина должен завоевать свою женщину, отбить у всего мира, доказать своей половине, что он достоин быть рядом с ней. Что он способен позаботиться о своей семье и впредь возьмет часть забот на свои крепкие мужские плечи и просто любить. Это ведь не трудно, не нужно завоёвывать миры и решать глобальные проблемы. Достаточно букет полевых цветов и утренний ласковый поцелуй, пусть не каждое утро, и эти очень важные для каждой женщины слова «я тебя люблю». И в этих трех словах женщина поймет, что все ещё нужна ему; что, когда будет трудно — он будет рядом, что он рад засыпать и просыпаться только с ней и от этих трех слов вырастают крылья. И она готова горы свернуть ради своего любимого.
Ох, что-то я размечталась. Вроде четвертый десяток пошёл, а все мечтаю, грустно думала я, вздыхая. Посмотрела на детей и усмехнулась. Да уж, я настоящая земная женщина. Взвалила на себя детей, животных и с гордостью пру по дороге разочарований.
Все-таки у меня ещё куча вопросов, на которые я не знаю ответов. Игнат с Люсей полностью поглощены собой, воркуют как два голубка. Ничего, вечером попытаюсь подкатить к нему, хватит уже лобызаться со своей женой.
Теперь дорога переносилась легче. Мышцы уже приспособились к нагрузкам и тело уже не отзывалось ноющей болью от каждого шага лошади.
Я обратила внимание, что среди столичных происходило какое-то волнение. Они тихонько переговаривались между собой, всматриваясь в даль. Часть отряда то уходила куда-то, то появлялось, и его сменял следующий. Мы подъехали к Игнату с Люсей:
— Игнат. Что происходит, не знаешь?
Он помахал головой:
— Наверно что-то всё же происходит, если среди них волнение. Лезть в их дела не буду. Все же, лучший отряд государства.
Его слова немного успокоили меня. Вечером, собравшись возле костра, я уже задумала задать очередной волнующий меня вопрос, как меня опередила Люся:
— Как ты Рита? Тело не болит? Я прямо разогнуться не могу — говорила она, поставив обе руки на поясницу. Раньше-то прыг туда, прыг обратно и всех делов.
Я автоматически ответила:
— Слава Богу, хорошо. Привыкла уже.
И повернулась к народу в полной тишине, по очереди обводя их взглядом, пытаясь найти ответ в их лицах: «Что?»
Игнат покряхтел:
— Значит, мне придётся объяснять. Здесь так не принято говорить, Рита. Это как будто через голову начальства обращаешься.
У меня от удивления открылись глаза.
Он кивнул, продолжая повествование:
— Во-первых, здесь, если говорят, то говорят Бохх. Создательница этого мира Хранительница- его дочь. Плоть от плоти, как говорится. И если обращаешься к самому Бохху, значит, ты как житель Ваарии не доверяешь своей создательнице, и она не справляется. Правильно?
Я недоуменно пожала плечами, вообще не понимаю, о чем он говорит. А Игнат продолжал:
— А это прямое оскорбление для его дочери как его потомка, ну и его самого, следовательно, как отца. Поняла?
Я сидела и смотрела на Игната, хлопала глазами, пытаясь осознать информацию. В голове образовалась каша от вопросов. Она его дочь?? Этого не может быть. Хотя, почему не может? Я и знать не знала, что помимо нашего распрекрасного мира, существуют другие.
Так стоп. И я стала рассуждать вслух:
— Хранительница — дочь Бога, правильно?
Я взяла палочку и нарисовала на земле крест. Все склонились над ним.
— У нас на земле мы, люди, поклоняемся господу Богу и поклоняемся святой троице- ему самому-Отцу, его Сыну и Святому духу. Но на кресте четыре стороны. И крестимся мы на четыре стороны — медленно перекрестилась.
Народ внимательно слушал меня.
— А теперь вопрос. Кто четвертый?
Я задумчиво смотрела на крест. Почему мне никогда раньше не приходил этот вопрос в голову. Да потому, нам с детства вбивали голову про троицу и ни у кого, никогда не возникало сомнений. А теперь все устои моего мировоззрения рушатся прямо на глазах.
Я посмотрела на Игната и медленно сказала:
— Получается, четвёртая сторона принадлежит его дочери, Хранительнице. Только в нашем мире она никогда не упоминалась, почему-то.
Я долго молчала, прежде чем продолжила:
— Возможно, четвертая сторона креста, это нам людям маленькая подсказка, что за пределами нашего привычного мира, существуют что-то ещё нам неведомое. Нельзя исключать возможность, что есть ещё что-то или кто-то, обладающий такой же Силой.
Мы молча сидели, сегодня для нас всех появилась новая информация для обдумывания. И встретились два мира, называется.
— Так. Еще вопрос. Наследница эта ваша. Получается она потомок самого Бога? — меня аж дрожь пробрала от этого осознания. Божественная наследница, что ли?
Тут в разговор включился Реммир:
— Мы Хранительницу никогда в глаза не видели, говорят, ее Сила в чистом виде способна уничтожить. Она приходит только к своим потомкам.
Я понимающе кивнула.
— У нас тоже никто не может похвастаться, что видел самого Бога. Всегда приходят его посланцы.
— Именно поэтому здесь она оставила дочь от ваарца.
Я опять кивнула:
— Это тоже понятно. У нас более двух тысяч лет назад явился Сын его в человеческом обличье. Он был послан для спасения рода человеческого.
— Спас? — спросил Тельнан.
— Если мы ещё живем, значит не все так плохо. Считается, что бог создал нас по образу и подобию своему. Если позволить нам погибнуть, значит дать его образу и подобию, созданное его же руками, умереть. Допустить, что он,
