Пленница - Виктория Холт

— А если Фатима всё-таки останется, что будет с тобой и Самиром?

— Даже Фатима иногда извлекает пользу из полученных уроков. Если она останется, будет кроткой, как овечка. Она подошла к самому краю пропасти и не захочет сделать последний шаг.

— Надеюсь, она останется. Ради Фейсала.

— Ты забываешь, что она чуть не убила моего сына и меня.

— Знаю, но она хотела сделать это из любви к собственному ребёнку.

— И ради себя. Она так хочет стать первой дамой.

— Ею станешь ты, Николь.

— К этому я и стремлюсь. Когда-нибудь мой Самир станет пашой — вот о чём я мечтаю. Но сейчас самое важное, чтобы сработал наш план. Конечно, у нас все получится. Главный евнух об этом позаботится.

— О Николь, как бы мне хотелось, чтобы ты бежала вместе со мной.

Она покачала головой.

— Я не сделала бы этого, если бы у меня и была такая возможность. Теперь моя жизнь здесь. Пока не появился Самир, всё было по-другому. Я тогда чувствовала то же, что и ты теперь. Но судьба оказалась ко мне жестока. Тогда я ничего не могла сделать, а теперь это моя жизнь. Самир должен стать пашой. Сейчас я хочу этого больше всего на свете. За это и молюсь.

— Я тоже буду молиться, чтобы тебе все удалось.

— Я постараюсь. Ты, наверное, думаешь, что я мечтаю о невозможном. Но однажды такое уже было. Давно. В гареме была девушка, похожая на меня. Её звали Эйми Дюбук де Ривери. Она, как и я, была с Мартиники и направлялась после учёбы во Франции домой. По пути их корабль потерпел крушение. Её продали в гарем султана. Несколько лет назад я прочитала о ней, и мне кажется, моя жизнь повторяет её. Я понимаю, какие чувства она испытывала. Сначала безумное отчаяние. Потом ей пришлось покориться судьбе, и все свои силы она использовала на то, чтобы устроить будущее своего сына. Ей это удалось, он стал султаном. Видишь, как схожи наши судьбы. Она добилась успеха, я тоже добьюсь.

— Да, Николь, я знаю, ты это сделаешь.

И вот наступил долгожданный день.

После ранения Николь жила в отдельной маленькой комнатке, которая находилась поодаль от общей спальни. Когда главный евнух приходил навестить её, он потихоньку приносил одежду, в которую я должна была переодеться.

Когда я надела все необходимое, то стала похожа на любую из женщин, которых можно встретить на улице. Правда, я несколько высоковата, но, наверное, было немало женщин моего роста.

Увидев, что я полностью готова, главный евнух предупредил:

— Ты должна соблюдать осторожность. Иди за мной.

Попрощавшись с Николь, я вышла из комнаты. Нигде не было видно ни души. Всем было приказано оставаться в спальне, чтобы никто не смотрел на несчастную. Никто не должен видеть, как покидает гарем опозоренная женщина.

Все оказалось проще, чем я ожидала. Мы вместе шли к воротам. Я низко опустила голову, изображая унижение и печаль.

Стражники отворили ворота, и я следом за главным евнухом вышла на улицу. Нас ждал экипаж. Главный евнух втолкнул меня внутрь и поспешно сел рядом. Возница тут же стегнул лошадь, и мы помчались прочь.

Мы выехали на широкую дорогу и какое-то время ехали по ней. Потом карета остановилась.

Интересно, что случилось? Не собираются же они высадить меня здесь, так близко от владений паши? Я не в состоянии была рассуждать здраво.

Главный евнух выбрался из кареты и занял место возницы, который тут же сел рядом со мной.

Я подумала, что грежу.

— Саймон! — прошептала я.

Он крепко обнял меня.

В эти мгновения мне казалось, что я просыпаюсь после долгого кошмарного сна. Я не только освободилась от всех страхов, которые преследовали меня всё это время, но ещё со мной оказался Саймон.

Я услышала свой голос:

— Ты… тоже!

— О Розетта, — тихо сказал он. — Многим мы должны быть благодарны за это.

— Но как… когда?

— Поговорим позднее.

— Куда он везёт нас?

— Увидим. Он даёт нам шанс освободиться.

Больше мы не разговаривали, а просто сидели, крепко взявшись за руки, словно боялись, что нас снова разлучат.

Ещё не стемнело, и из окна экипажа я рассматривала улицы, запомнившиеся мне, когда мы направлялись во владения паши. Мы проезжали мимо замка Семи баше, мечетей, полуразвалившихся деревянных домов.

Я почувствовала огромное облегчение, когда мы пересекли мост, который, как мне было известно, делит город на турецкую и христианскую части. Мы были на северной стороне Голден Хорка.

Некоторое время спустя экипаж резко остановился. Главный евнух спрыгнул с места возницы и знаком приказал нам выйти. Он сделал жест рукой, означающий, что на этом его полномочия заканчиваются.

— Не знаем, как и благодарить вас, — сказал Саймон по-французски.

Тот неопределённо кивнул.

— Посольство там. Высокое здание. Видите?

— Да… но…

— Теперь идите. Вас могут искать.

Евнух прыгнул на место возницы.

— Удачи вам, — крикнул он, и карета помчалась прочь.

Мы с Саймоном оказались в Константинополе одни.

Я ликовала. Мы свободны… оба. Нам остаётся только зайти в посольство и рассказать свою историю. Там мы будем в безопасности. Нашим семьям сообщат, где мы находимся, а потом нас отправят домой.

Я повернулась к Саймону.

— Ты можешь в это поверить?!

— С трудом. Я провожу тебя до посольства. Ты объяснишь, что сбежала из гарема.

— Всё это кажется таким невероятным.

— Они тебе поверят, потому что знают, какие вещи тут творятся, особенно в турецкой части.

— Пойдём, Саймон. Мы всё расскажем. Скоро, совсем скоро мы будем на пути домой.

Он остановился и внимательно посмотрел на меня.

— Я не могу пойти в посольство.

— Что?..

— Разве ты забыла, что я бежал от английского правосудия? Они отправят меня… ты можешь представить куда.

Я в ужасе смотрела на него.

— Ты хочешь сказать, что собираешься остаться здесь?

— Почему нет? Возможно, только на время, пока не решу окончательно, что делать. Для человека, который прячется от правосудия, это неплохое место. Хотя, думаю, мне следует попробовать отправиться в Австралию. У меня ведь есть опыт работы на корабле. И скорее всего я остановлюсь на Австралии.

— Саймон, я не могу без тебя пойти.

— Разумеется, можешь. Если поразмыслишь, то всё поймёшь.

— О нет…

— Розетта, я хочу отвести тебя в посольство немедленно. Ты зайдёшь туда и всё объяснишь. Они сделают всё возможное, чтобы тебе помочь. И скоро… отправят домой. Именно ради этого нас и привезли к посольству.

— Нас обоих.

— Что ж, откуда им было знать, что я не смогу воспользоваться этой возможностью. Но ты-то можешь. И если не сделать этого немедленно… это будет неоправданной глупостью. Я настаиваю, чтобы ты сделала так.