Тайны йога-центра - Виктор Корнеев

— Ну раз вы уж заговорили о Бенджамине Смите, давайте продолжим эту тему. — Инспектор сделал глоток из стакана.

— Да, к этому все равно придется переходить, тем более что наш заказ будет готов еще минут через десять, не ранее. — Мюллер вытянул на столе руки, взял нож и, как бы внимательно его разглядывая, начал свой рассказ: — По правде говоря, узнав о том, что Бенджамин Смит не покончил с собой, а был убит, я ожидал встречи с полицией. Как-никак, но я довольно часто встречался с Бенджамином. Наша корпорация уже больше четверти века тесно связана здесь, на Востоке, деловыми контактами с «Ориент бэнк», поэтому, приехав сюда, я в первые же дни познакомился с Вилли Смитом. А затем, когда сюда приехал Бенджамин, мы частенько сиживали вместе у них дома, беседовали, иногда спорили. Правда, в последние месяцы с ним становилось все труднее вести нормальный разговор. Он вдруг совершенно неожиданно начинал сердиться, доказывал свои, часто, на мой взгляд, совершенно бредовые, становившиеся, как мне казалось, постепенно навязчивыми идеи — вроде персонификации всемирного зла в образе транснациональных корпораций, готовых подмять под себя весь мир, лишить человека индивидуальности. Если бы он пил, хотя бы как я, то можно было бы предположить наступление ранней стадии белой горячки, столь часто случающейся среди нас, европейцев, живущих здесь в одиночестве. Но ведь Бенджамин все это излагал, находясь в абсолютно трезвом состоянии и здравом уме. — Мюллер вновь подвинул бутылку, налил себе полстакана, выпил. — Он, кажется, хотя и был по профессии биолог, но, увлекшись политэкономией, начал писать то ли книгу, то ли исследование о негативной роли корпорации в мировой экономике или что-то в этом роде, — продолжил он, отдышавшись. — Особенно его почему-то интересовало все, что относилось к нашей корпорации — ее история, то, чем она сейчас занимается. Я всячески старался помочь ему, но, чем больше я это делал, тем, как ни странно, холоднее становились у нас отношения. Он увлекся йогой и стремился достичь какого-то особого состояния, при котором пробуждается якобы спящее в каждом из нас сверхъестественное чувство, позволяющее непосредственно общаться с миром идей.

— Вы имеете в виду теорию Кундалини? — спросил инспектор.

— Да, да, всегда забываю это мудреное название. Первый раз Бенджамин произнес его еще весной, когда вернулся из своей поездки в горы. Я, правда, шутя посоветовал ему просто хорошенько выпить, чтобы достичь такого состояния, но он как-то не понял моей шутки и, кажется, здорово тогда обиделся.

— Вы, господин Мюллер, кажется, состоите членом Общества наследников Ост-Индских компаний?

— Да, вступил в его члены в первый же месяц своего пребывания здесь. Но, надеюсь, в этом как раз ничего предосудительного нет — это очень аморфная организация, и, кроме того, туда входят довольно солидные люди — кстати, и ваш дорогой шеф, комиссар Фарук, тоже состоит членом данного общества.

Виджей от неожиданности чуть не ахнул. «Вот так новость!» — подумал он и отвел взгляд в сторону, чтобы не выдать своего удивления от услышанного.

— Оказалось, что мой прадед, хотя и недолго, служил когда-то в Ост-Индской компании. Могу, между прочим, похвалиться — в этом году меня избрали даже казначеем общества, и поэтому я знаю всех тех, кто сейчас состоит его членом, даже тех, кто никогда вам в этом не признается. — Виджей понял, что Мюллер дошел до кондиции, которая способствует откровенному разговору.

В этот момент к столу подошли сразу три официанта, катя за собой небольшую тележку, на которой стояло блюдо с бифштексом, кастрюльки с картофелем, овощами. Все это источало такой неповторимый аромат, что разговор на некоторое время прекратился. Затем первым возобновил его Виджей.

— Насколько стало мне известно, членом вашего общества является также и Джай-баба. Неужели и он какими-то корнями связан с одной из Ост-Индских компаний?

Мюллер прожевал очередной кусок мяса, поднял голову и улыбнулся.

— Я сам, знаете, сначала удивился, сколько людей в каком-то поколении были связаны с Ост-Индскими компаниями. И даже, представьте себе, Джай-баба. Он появился у нас неожиданно — привез его откуда-то из ашрама в предгорьях Гималаев господин Вардан. Оказалось, что он — потомок мистиков, служивших у набоба Бенгалии во времена компании, хотя точных доказательств этому нет. Тем не менее мы приняли Джай-бабу в наше общество, ссудили ему солидную сумму денег на покупку и обустройство йога-центра. И надо сказать, Джай-баба уже не только сумел вернуть ссуду, но и сам во многом нам помогает. Ведь у него теперь большие связи в правительстве, сам президент в последние месяцы не принимает ни одного сколько-нибудь важного решения, не посоветовавшись перед этим с ним. Впрочем, это не секрет, газеты уже сколько раз выступали со своими «разоблачениями». От себя скажу: есть в Джай-бабе что-то успокаивающее, мистическое, вневременное. Хотя, может быть, это мне просто кажется.

— Теперь, извините, но должен задать вам протокольный вопрос — где вы были в ночь убийства? — Виджей доел уже свои оказавшиеся на редкость вкусными овощные котлеты, допил из бокала пиво.

— На этот счет у меня, как говорится, железное алиби — был на заводе в Асике, вечером встречался с рабочими, а потом беседовал в управлении с дирекцией завода.

— Ну а кто, на ваш взгляд, мог быть заинтересован в устранении Смита — ведь иначе это убийство не назовешь?

Мюллер не торопился с ответом — доел последний кусок, вытер салфеткой рот, положил ее на стол.

— Вряд ли могу сказать вам что-нибудь определенное. Насколько мне известно, врагов у него здесь не было. Он мог удивительно ладить с людьми и избегал тех, кто был ему неприятен. Например, он почти никогда не разговаривал с Джай-бабой, считал его обычным шарлатаном. А что, вы уже нашли убийцу?

— Нет. Пока что я только веду расследование и ни к каким выводам относительно личности убийцы Бенджамина Смита еще не пришел. Думаю, что газеты преждевременно закрывают это дело.

— Надеюсь, вы знаете, что Ян Кнутсен выбросился из окна? — спросил Мюллер.

— Здесь тоже не все просто. Не кажется ли вам, что эти обе смерти могли быть между собой связаны? В обоих случаях на первый взгляд имело место самоубийство, и оба — члены Общества наследников Ост-Индских компаний.

— Да, признаюсь, мне тоже как-то стало в последнее время не по себе. Выброситься из окна мог любой, но не Кнутсен — не в его характере, да к тому же он был чрезвычайно религиозный и очень семейный человек. Кстати, к нему вот-вот должна была приехать жена. Ходили, правда, слухи о том, что его финансовые дела в последнее время не очень ладились, но это отнюдь не повод для самоубийства.

Вновь к столу подошли официанты. Двое убирали со стола грязную посуду, третий принес поднос с коньяком и чашечками кофе. Они выпили молча. Виджей понял, что вряд ли можно получить еще какую-то информацию от Мюллера, тем более что надо спешить — Агарвал уже, наверное, давно ждет его с ключом к шифровке, оставленной Бенджамином.

Инспектор снял с колен накрахмаленную салфетку, вытер губы, усы, положил ее на стол — он знал, что у европейцев этот жест означает — надо закругляться.

— Большое вам спасибо, господин Мюллер, за этот вечер. Вы были очень любезны и весьма помогли мне.

— Ну что вы, инспектор, вам удалось выудить так мало из меня, и надеюсь, что это отнюдь не последняя наша встреча, — с улыбкой ответил Мюллер.

Попрощавшись с директором «Биохим (Азия)», инспектор выехал на магистраль и минут через десять остановил машину, чуть не доехав до знакомой виллы.

Казалось, что Махмуд его как раз только и ждал — сидел на плетеном стуле около ворот, закутавшись в серую шерстяную шаль.

— Добрый вечер, господин инспектор. Сделал все, как вы велели, и они уже все взяли, — одним духом выпалил слуга.

— Кто взял? — спросил Виджей.

— Двое приехали на машине, вишневой с белым верхом. — Он назвал номер. — Папку взяли, а мне вот сто анн дали, но приказали молчать.

— А хозяин в то время был дома?

— Да, был, но вниз не спускался, он тогда как раз только из банка вернулся и поднялся к себе, — полушепотом ответил слуга.

— Он и сейчас дома?

— Нет, полчаса назад уехал.

— Мне надо пройти в кабинет Бенджи-сааба. Проводи. — Инспектор шагнул к калитке.

Слуга провел инспектора в дом, открыл дверь в гостиную, зажег стоявший в углу торшер.

— Можешь идти, я здесь на минутку. — Виджей закрыл дверь за слугой и подошел к книжным полкам. Томик стоял на том же месте, инспектор взял его в руки, нашел то место с иллюстрацией сидящего бога Шивы, запечатленного в образе царя зверей, осторожно вырвал страницу текста, обращенную к иллюстрации, сложил ее вчетверо, положил в карман. Затем инспектор закрыл книгу, поставил ее на полку, подровнял книжный ряд и вышел из комнаты. Часы показывали половину одиннадцатого. Попрощавшись со слугой, он вышел за ограду, сел в машину и направился в сторону Старого города.