Моменты - Даниэла Стил

Но Элизабет не сделала ни того, ни другого. Она поехала по обходной дороге, которая вела к задней части винодельни, где в домике-автоприцепе жил сторож-охранник со своей собакой. Прислушавшись, Майкл уловил, как хлопнула дверца ее автомобиля. А спустя несколько минут увидел, что Элизабет направляется к недостроенному демонстрационному залу. Он было уже открыл рот, чтобы окликнуть ее, но тут он сообразил, что его голос, идущий из темноты, вероятнее всего, до смерти перепугает ее. Так что ему придется подождать, пока она не заметит его пикап и сама не поймет, что она здесь не одна.

Однако Элизабет не обогнула здание, как он ожидал. Она медленно продвигалась через кучи пиломатериалов, козел для пилки дров и лестниц и в конце концов вошла внутрь. И когда Элизабет наконец остановилась, она оказалась почти прямо под ним.

В стремительно убывающем свете ему было трудно разглядеть ее черты. Тем не менее он понял: с ней что-то происходит. Нет-нет, дело не только в понурости ее обычно идеально прямых плеч, не только в ее склоненной голове и даже не в том, как она шла: медленно, как-то механически передвигая ноги.

А потом он увидел, как ее руки поднялись, закрывая лицо, услышал, что дыхание прерывается чем-то, на слух похожим на всхлипывание.

Его первая же мысль была об Амадо. Должно быть, произошло нечто ужасное и Элизабет приехала сюда, чтобы рассказать ему об этом. И неважно, что в этой его мысли начисто отсутствовала логика: в страхе нет места разумному мышлению. Майкл переместился, вцепился в балку и, раскачавшись, спрыгнул вниз.

Испуганная его внезапным появлением, Элизабет взвизгнула и бросилась бежать со всех ног. Боясь, что она может споткнуться об одну из досок, валявшихся как попало, он потянулся и схватил ее за руку. Элизабет бешено рванулась, ее рука ударила его в грудь, а потом и в лицо.

— Это я, я, Майкл, — сказал он, разводя в стороны руки. — Извините, я совсем не намеревался испугать вас.

— Вы просто негодяй! — Она снова качнулась к нему, и шлепок скользнул ему по руке, так как Майкл отклонился назад. — Почему не сказали, что вы здесь?

— Я решил, что вы увидите мой пикап, — ответил он, шагнув к ней.

Элизабет отступила на такое же расстояние.

— Убирайтесь прочь.

— С удовольствием, как только вы скажете, в чем дело.

— Ни в чем.

— Ну, как же!

— Это вас не касается.

— Что-то случилось с Амадо?

— Нет… с Амадо все замечательно. — Она повернулась к нему спиной. — Пожалуйста, оставьте меня в покое.

— Так ведь каждому нужен друг время от времени, даже вам.

— Я не сваливаю свои проблемы на других.

Он подошел и обнял ее, как бы предлагая поудобнее устроиться у него на плече и поплакать. В конце концов, разве не должны так вот и делать друзья? Элизабет держалась напряженно, однако не пыталась отстраниться.

— Это вряд ли поможет, — прошептала она.

Голос ее звучал тихо-тихо, и Майкл наклонил голову, чтобы расслышать. Он вдохнул аромат ее волос, и губы его случайно коснулись ее лба. Элизабет отклонила голову, отодвигаясь, и Майкл ощутил ее дыхание на своей щеке.

И тут она перестала отодвигаться. Их лица были лишь в нескольких сантиметрах друг от друга. Майкл увидел ее еще не высохшие слезы; и печаль в ее глазах потрясла его. Им овладела непреодолимая потребность разделить ее боль, принять ее в себя и вдохнуть в нее успокоение.

Без единой мысли о последствиях он уступил инстинкту и поцеловал ее. При первом соприкосновении ее губы были неподатливыми. А потом, когда он начал соображать, что столь глупо начал, ее рот открылся, и она ответила на его поцелуй: глубоко, крепко и долго, выпуская на волю голод, вдребезги разбивший остатки его здравомыслия.

Руки Элизабет обвились вокруг его шеи, а его руки сомкнулись у нее на талии. Она прильнула к нему с тихим отчаянием. Жар ее тела проникал сквозь одежду Майкла, так же как и ее желание укрыться в его объятиях. Руки его коснулись ее бедер.

Закончилось все так же стремительно, как и началось. Элизабет ладонями оттолкнула его.

— Боже мой, Майкл, — сказала она, — что мы делаем?

— Не знаю, — признался он.

Ему не хотелось думать о том, кем она была и что произошло между ними. Больше же всего ему не хотелось думать об Амадо и о том, что он предпримет, если узнает.

Элизабет отступила еще на шаг.

— Это я виновата. Я никогда не…

— Перестань, не надо.

Он не мог позволить ей принять на себя вину за то, что, как он теперь понимал, ему хотелось сделать вот уже много месяцев. Он полагал, что это Сюзан вернулась, чтобы преследовать его в ночных грезах, но он ошибался.

Элизабет нервно заправила волосы за ухо и обхватила себя руками за плечи, как будто ей стало холодно.

— Мы должны забыть, что это вообще было, — от испуга ее голос дрожал. — Это была ужасная ошибка.

У Майкла не оставалось иного выбора, как согласиться с ней. Поверить во что-либо другое было бы не только безрассудно, но и опасно.

— Я могу, конечно, сделать вид, что этого вообще не было, только вот не знаю, как насчет забыть.

— Амадо ничего не должен узнать.

— Господь с тобой, Элизабет. Причинить ему боль я хочу ничуть не больше, чем ты.

— Тогда обещай мне.

Майкл не понимал, что творится у него в душе. К чему это противоречивое побуждение бороться за что-то, ему не принадлежащее? Как мог он ощущать утрату того, чем никогда не владел?

— Обещаю, — сказал он.

Элизабет кивнула.

— А теперь, думаю, тебе следует уйти. Нет-нет, так будет несправедливо. Я уйду.

Но он не мог позволить ей так взять и уйти. Пока еще не мог. Если уж им суждено сохранить хоть какую-то надежду миновать этот миг, то требуется время, чтобы привести чувства в порядок. При новой встрече они должны вспоминать только слова, но не свои действия.

— А почему ты здесь? — В его голосе прозвучал обвинительный запал, и Майкл решил смягчить его. — Почему ты не поехала в Сан-Франциско?

— Я ездила, но из этого ничего не получилось. А домой не поехала потому, что хотела некоторое время побыть одна, хотела подумать.

— О чем?

— Это неважно.

— А у тебя с Амадо…

Да что же это такое творилось с ним? Неужели он и вправду хочет знать, что между ними разлад?

— …«какие-то проблемы», ты это хотел сказать?

— Просто я никогда не видел тебя в таком состоянии.

— Ты во многих состояниях меня не видел, благодаря своему тупоголовому поведению.

Он почти улыбнулся, услышав язвительный ответ. Вот теперь это снова та Элизабет, которую он знал.

— Это какие-то детские дела, да?

— Бог мой, детские дела? Да уж, видно, в сверхпроницательности тебя никогда не обвиняли.