Какого цвета ночь? - Светлана Успенская

18.09.1996. Мать поехала в город и не вернулась. Мы только вечером узнали, что она в больнице. Приехали туда, а там уже все. Белая палата. Лицо у нее все синее. Вся сломанная. Как кукла под одеялом. У меня была такая, немецкая, в детстве.

Зашли попрощаться. Отец рыдал. Вижу вроде бы мать моя, а все как будто мимо меня. Как будто не со мной.

Надо завязывать. Кажется, я бесчувственное бревно, которое можно разрубить и бросить в огонь. Кто бы только взялся за это.

Если захочу, могу всегда уйти. Причем безболезненно, под кайфом — от «передоза».

Все было так давно, и не со мной!

22.09.1996. Были похороны. Все плакали, а я улыбалась. Еле сдерживалась, чтобы не рассмеяться. Было так смешно: постные рожи, все в черном, как вороны на снегу, каждый выдавливает из себя слезу, а зачем?

На меня косились люди. Но думали, наверное, это такая реакция на горе. Стасик завел меня за угол и надавал по морде, щека красным горела. А я все равно смеялась. Отцу стало плохо с сердцем. Ну и что? Не в этом дело. Зачем жить — поводов для смерти гораздо больше!

Когда кайф ушел, я все думала: зачем я влезла в эту помойку?

21.04.1997. Посмотрела на себя в зеркало — ну и рожа! Желто-бледная, под глазами — синева, худая, как шпала, сутулые плечи, руки висят как плети.

Накрасилась, подвела глаза, наложила румяна. Пришла в институт, все обрадовались мне. Ничего, хожу как новенькая, все меня пока узнают.

Уже четыре месяца нет месячных. Говорят, такое бывает после определенной дозы. Дисфункция.

4.06.1997. Оказалось, никакая не дисфункция — беременность. Хуже всего, что даже не знаю, когда и от кого. Скрываю, никому не говорю. Пришлось увеличить дозу, стало не хватать. Что-то шевелится внутри, как будто огромный глист, — противно. Аборт, сказали, слишком поздно. Буду рожать. Отец ничего не знает.

7.07.1997. Стасик стал на меня странно коситься. Подозревает что-то. Сказала, что жить пока буду у подруги, от нее ближе ездить в институт.

Денег ужасно не хватает. Сказала отцу, что мне нужен для учебы компьютер, под это он дал денег. На месяц вряд ли хватит, пришлось кое-что продать, материны вещи, кольцо, шубу.

Ушла из дома…

11.12.1997. Последние полгода был сплошной кошмар…

Отец нашел, устроил скандал, приволок домой. Кто-то ему донес, что я лежала в больнице. Он все узнал. Стасик постарался, наверное.

Удрала. Жила по знакомым, денег не хватало. Приходилось продавать таблетки, кое-как выручало. Один раз поймали менты во время облавы, упекли в «обезьянник».

Началась ломка, они передо мной пакетик с порошком выложили. Говорят, если выдашь, у кого «герыч» (героин) на продажу брала, дадим ширнуться. Только то спасло, что с пузом была, — ладно, сказали, иди, все равно скоро опять поймаем.

Кое-как выпустили, потому что товар при мне не нашли, я огромную партию в унитаз спустила — испугалась, когда слух прошел об облаве. Осталась должна кучу денег Свидлеру. Боюсь с ним встречаться, потребует бабки.

Скрывалась от Свидлера по хатам. Двадцать штук баксов, мамочки родные! У отца есть, только он ни за что не даст.

Так переживала из-за всего этого, что у меня началось… А может, просто срок пришел?

Когда доставили в больницу, у меня было все нормально. Потом я куда-то уплыла, меня стали колоть, закололи до одури, так что я двое суток была в отключке.

Когда проснулась, говорят, ребенок умер. Покажите, говорю. Показали. Синий, страшный. У него через шесть часов после родов началась ломка, а они не знали, что ему вколоть. Если бы я была в сознании, сказала бы. Говорят, что надо было признаться до того, тогда все было бы нормально.

А зачем? Кажется, это даже к лучшему.

Не знаю даже, кто это был, мальчик или девочка.

12.04.1998. Три месяца провалялась в клинике «Нарконет». Дурдом настоящий. Больше это не принимаю, только не знаю, надолго ли. Кажется, нет…

Отец запер меня в доме в Славгороде. Нанял охрану — два здоровенных лба. Они все знают. Меня выпускают из дому только с кем-нибудь из них. Одной — ни шагу.

Опять стала ходить в институт. Сдаю долги за пропущенный семестр. Туго дело идет. Такое впечатление, что у меня мозги инеем покрыты. Сижу на зачете с преподом один на один, а за дверью охранник стенку подпирает. Как в первом классе, честное слово!

Когда дела совсем хилые и препод на резьбу встает, отец дает денег на взятку. Не мне. Игорь, охранник, берет деньги, кладет их в зачетку и передает лаборанту на кафедре. Я с жадностью смотрю, как три зеленые бумажки уплывают мимо моего носа и прикидываю, сколько на них можно купить этого.

Отец боится, что я сорвусь… Правильно боится!

Денег у меня нет, да и физически купить я ничего не могу, из дому ни на шаг. Приходится глотать всякие таблетки, которые мне надавали в клинике, немного помогает.

Все равно тоска. Тоска, а в голове как будто немного прояснилось. Точно рассвет забрезжил вдали. И зачем я влезла в эту помойку?

Вот матери уже год нет, а за год я ее дай Боже чтобы один раз вспомнила, когда ее вещи продавала.

06.05.1998. Придумала одну операцию, как раздобыть денег.

Пришла как-то в комнату для охраны, а Игорь видик смотрит. В телике — парочка под душем. Он ко мне повернулся — глаза у него решительно шальные.

Пришла к нему вечером, в одной рубашке, он как раз в душе мылся. Тихонько вошла в ванную, благо в ней пару было как в бане, разделась и под душ встала. Не могу, говорю, хочу позарез… Он, конечно, приторчал от этого. Вижу, готов. Ну, думаю, еще немного, и будут у меня бабки.

Но что случилось потом, я не поняла. После душа он меня аккуратненько так вытер, халатик на меня свой надел и в комнату препроводил. Почему, говорю, неужели я такая страшная стала? Нет, говорит, просто отец твой обещал мне яйца оторвать, если что. Мне, говорит, яйца дороже, чем тридцать секунд удовольствия.

А ты, говорит, еще ничего, не расстраивайся.

Да, думаю, если в темной комнате и с закрытыми глазами… Эх, сорвалось!

14.05.1998. У меня новая идея. Завтра экзамен. Какой предмет — не помню. Я, конечно, нулевая, но на это плевать. Отец выдал Игорю заветные триста баксов на взятку. Тот положил их себе в нагрудный карман.

В институте все прошло как по маслу. Игорь положил в зачетку деньги, отдал лаборантке. Та бросила зачетку в ящик стола. Мы вышли. Ой, говорю, я еще кое-что забыла спросить, насчет курсовой. Ладно, говорит, спроси.

Я тихо вошла, как мышь, подошла к столу, взяла две бумажки (одну оставила преподу) и пулей вылетела обратно. Игорь говорит, что с тобой, сияешь вся. Да так, говорю…

После лекций говорю ему: давай к одному приятелю заскочим, я у него конспекты возьму. Давай, говорит, но все равно в квартиру вместе поднимемся. Нет, говорю, не надо, я раздумала.

Еле дождалась, когда вернулись домой. Закрылась в комнате, взяла телефон. Сотовый у меня забрали, пользуюсь обычным. Позвонила одному приятелю, Кире. Есть дело, говорю. Привези то-то и то-то. Он встал врастопырку. Не хочу, мол, тащиться куда-то к черту на кулички… Не бойся, говорю, я все оплачу. У нас забор, в заборе дырка за домом, со стороны реки. Часов в десять подгребай, я спущусь, бабки тебе передам и три дозы возьму. Договорились.

В десять я спустилась. Ворота на замке, Стеффи по двору ходит, редких прохожих облаивает. Меня увидела, хвостом завиляла. Я к забору, уже темно, ни зги не видно. Киря, говорю, ты здесь? Здесь, шепчет, давай бабки. Только я за деньгами в карман полезла, чувствую — кто-то меня за руку цоп! Кричу, выдираюсь, а это Игорь. А с другой стороны Кирю взял за жабры Валера.

Я не знала, что телефоны во всем доме, оказывается, теперь прослушиваются! Меня к отцу поволокли, а Кирю в милицию сдали прямо с тремя дозами. Он, наверное, теперь долго меня добрым словом поминать будет. На зоне…

Отец мне устроил разнос. Откуда деньги взяла, то да се. Говорю, Игорь пожалел и дал. За то, что я спала с ним!

Отец вызвал Игоря, на том лица нет. Божился, молился, клялся, что денег мне не давал и ничего между нами не было. Отец не поверил.

Да, говорю, а помнишь, как я к тебе в душ пришла? И стала все его тело описывать. Родинка, мол, у него там есть. А там небольшой шрам сантиметра три длиной, а как, говорю, он трахается! И стала описывать все в подробностях! Вот тебе, думаю, сексот несчастный.

Игорек весь побледнел, глаза забегали. Не было этого — на своем стоит.

Все равно его убрали. Другого взяли, Сергея. Этот не такой симпатявый, но надеюсь, сговорчивее будет.

31.05.1998. Кажется, Валерка Сергею все рассказал, что было, так что тот на меня глаза боится поднять. Это хорошо, что боится, значит, можно будет его приручить.

04.06.1998. В первый раз поехала с новеньким в институт. Остановись, говорю, хочу в кафе зайти, посидеть, чашечку кофе выпить. Пойдем, соглашается. Только без тебя, говорю, мне ваши рожи бандитские надоели до чертиков. Не могу, говорит, инструкция. Ах так, говорю, хорошо же!