Ёбург - Алексей Иванов

Без своей идеи и бизнес-базы сообщество «афганцев», некогда сильнейшее в стране, превратится в обычную общественную организацию, которых много.

Памятник «Чёрный тюльпан»

А Владимир Лебедев в 1996 году вступил в борьбу за пост председателя СО РСВА и за контроль над «Таганским рядом». Лебедев поссорился с Петровым и даже подал на него в суд, но проиграл. В конце 1996 года у Лебедева в качестве предупреждения сожгли машину. В ноябре 1997-го у Лебедева взорвался другой автомобиль. Но прапорщик Лебедев не испугался. В Афгане он водил бензовозы через страшный перевал Саланг, и там одной душманской пули хватило бы, чтобы превратить цистерну и прапора в облако плазмы. Лебедев продолжал битву за ресурсы, необходимые для возрождения в Екатеринбурге «афганской идеи».

19 августа 1998 года Владимир Лебедев вышел во двор своего дома № 23 по улице Красноуральской, чтобы прогулять собаку. Сзади беззвучно приблизился парень в бейсболке, поднял руку с пистолетом и дважды выстрелил Лебедеву в затылок, а когда Лебедев упал, сверху вниз забил в висок контрольную пулю.

Лечение зубов человеку-невидимке

Художник Александр Шабуров

Время было такое. Каждый становился тем, кем смел: молодой инструктор горкома комсомола, живущий с мамой в однушке где-нибудь на ВИЗ-бульваре, оказывался долларовым миллионером; рабочий парень из какой-нибудь общаги на Эльмаше оказывался гангстером. А вот Александр Шабуров, фотограф областного морга, стал гением. Таланта предъявлять ему не потребовалось, хватило справки, что по астрологическому прогнозу все созвездия Зодиака указывают на Шабурова пальцами и другими конечностями. Шабуров сам и сочинил себе этот прогноз.

Он не был ни психопатом, ни шарлатаном. Он и вправду был художником. Но акционным, а не традиционным. Прославленная рок-революцией социальность искусства осталась в прошлом. Общественные и художественные практики теперь демонстрировали оголтелый эгоцентризм и доморощенное самопродвижение. Новые русские извлекали из таких практик конкретную выгоду, а художники просто кривлялись, надеясь, что за их базар тоже кто-то ответит.

Александра Шабурова, выпускника Свердловского художественного училища, сбил с панталыку Старик Букашкин. Народный Дворник превратил собственную жизнь в сплошную арт-акцию, одинаковую на всей её протяжённости, а Шабуров собственную жизнь переформатировал в каскад арт-аттракционов. Потом он растолкует свою технологию и свои воззрения на искусство: «Родился – хэппенинг, женился – перформанс, переехал на новую квартиру – инвайронмент!»

Он ничего не стеснялся, его ничего не смущало – ни в одном глазу. Он ходил по улицам и расклеивал листовки с лозунгами «Моя красота спасёт мир», по тыще в неделю. Узнав про Марию Дэви Христос, мессию секты «Белое братство», он изготовил фотоиконы «Шабуров Саша Христос», а заодно – ну, чтобы два раза не вставать – и свои портреты в образе Нефертити в короне фараона. А фиг ли.

Он вызывал огонь на себя и жёг классиков. Написал «Сокращённый вариант романа Л. Толстого “Война и мир”»: эпопея усеклась до фразы, сноски и номера страницы. Он составлял «перечни окружающих меня предметов»: они звучали как гомеровский список кораблей. Он выставлял свои фотографии, которые сделал, не снимая крышки с объектива: на таком фоне Малевич с его «Чёрным квадратом» казался ретроградом и ортодоксом. В спортзале гимназии № 9 он организовал музей русского супермена Ивана Жабы, эдакого Бэтмена из «лягушки-царевича».

Александр Шабуров в те грозные годы был одновременно смешон и велик: весь какой-то взъерошенный, серьёзный, испуганный собственным подвигом. Он был вездесущ, неутомим и неукротим. Его эгоизм был тотальным и героическим. Через 10–15 лет его перформансы окажутся нормой самопрезентации поколения Web 2.0: Шабуров предвосхитил культурную эпоху. Он конфузил общество, хотя не матерился и особенно-то не похабничал. Статусные явления и важных господ он поверял своей ничтожностью, и выяснялось, что вся эта помпезность – пшик.

По радио «Студия Город» Шабуров рассказывал о своей повседневной жизни, будто приятелям в курилке, и об этом же он публиковал отчёты в газете «Новая хроника». У обывателей от недоумения зрачки съезжались на переносице: как можно рассказывать о себе вот так самовлюблённо и вот столько много? Ведь ты – никто, и жизнь твоя – пустяковая! А Шабуров простодушно объяснял, цитируя Флобера: «Если “мадам Бовари – это я”, то зачем мне нужна мадам Бовари?»

В 1997 году Ёбург потрясла арт-акция Шабурова «Лечение и протезирование зубов»: измученный, реально страдающий художник под прицелом фотокамер разевает рот для бормашины безжалостного дантиста. Счёт за лечение Шабуров послал в Фонд Сороса как заявку на грант. Если грант дадут – значит, большие иностранные дядьки тоже считают эту комедию арт-акцией. И Сорос денег дал.

Шабуров не знал удержу. В 1998 году в собственный день рождения – ему стукнуло 33 года – он провёл акцию «Кто как умрёт»: устроил собственные похороны. Пригласил друзей и знакомых – человек двести, даже родителей своих позвал, в городском крематории заказал ритуальную церемонию и лёг в гроб. На стенах зала, где лежал Шабуров, были развешаны листы: это усопший объявлял даты и сообщал обстоятельства кончины тех, кто сейчас стоял у его гроба.

После таких фортелей титан Александр Шабуров как демон унёсся в Москву.

В столице Шабуров объединит свои безобразия с деяниями новосибирского художника Вячеслава Мизина, и получится арт-группа «Синие носы». Первая их выставка будет называться «Новые юродивые». Группа прославится скандалами вокруг своих акций, а в 2007 году промоушн ей сотворит сам российский министр культуры: он запретит везти в Париж за казённый счёт работу «Эра милосердия». В народе эту работу назовут «Целующиеся милиционеры». Но «Синие носы» и без казённого участия будут активно выставлять свой видеоарт по всему миру – на Венецианской биеннале и в Дрезденской галерее, в Берлине, Милане, Праге, Вене, Сан-Паулу и Нью-Йорке. В России – в Третьяковке и Русском музее. Стратегия «Синих носов» – травестирование вульгарного, хотя былая остроумная издёвка над самими собой превратится, в общем, в богемный глумёж над быдлом.

А Екатеринбургу от Шабурова остался гениальный «Первый в мире памятник человеку-невидимке». Идею сего монумента придумал писатель Евгений Касимов, а художник Шабуров всё исполнил. Памятник установлен, точнее уложен, в 1999 году. На газоне библиотеки имени Белинского лежит бронзовая плита размером где-то метр на метр, а на ней отпечатки двух босых ног. Одна нога – от Касимова, другая – от Шабурова. Блистательно символичный артефакт contemporary art. Есть тут человек-невидимка или нет его? Есть памятник или нет его? Есть гениальный художник Александр Шабуров или нет его?..

«Истинно ведает»

Обнаружение и погребение царских останков

В апреле 1991 года в Верх-Исетский райотдел милиции города Свердловска вошёл энергичный человек где-то под 60: геолог, доктор наук Александр Авдонин. На стол офицера МВД Авдонин положил заявление, что он сумел найти место, где 73 года назад была тайно захоронена семья императора Николая II.

С весны 1918 года тюрьмой для царской семьи стал дом инженера Ипатьева в Екатеринбурге. Здесь под охраной жили сам Николай Александрович, его супруга Александра Фёдоровна, цесаревич Алексей, великие княжны Татьяна, Анастасия, Ольга и Мария, а также их помощники – врач, камердинер, повар и служанка.

Летом к городу приблизился фронт Гражданской войны. Уралсовет подумал и решил: всех пленников надо прикончить без шума и пыли, трупы уничтожить, и никто никогда не узнает, куда умотали бывший царь с семейкой и наследничком и живы ли они вообще. В ночь с 16 на 17 июля в подвале дома Ипатьева солдаты безжалостно расстреляли и докололи штыками Романовых и верных их спутников.

Факт казни скрыть не получилось, но про тела казнённых говорили, что они растворены кислотой или кремированы, дабы не было поклонения могилам или мощам. Белогвардейское следствие вроде бы подтвердило, что трупы сожжены. Никто и не искал погребения. В Свердловске на месте Ипатьевского дома служили молебны, а кости убиенных беззвучно взывали из глины Коптяковской дороги.

Этот зов услышал Александр Авдонин. Ещё школьником Авдонин прочитал запрещённую книгу о последних днях Романовых. Потом нашёлся странный стих Маяковского: оказывается, в 1928 году свердловские большевики возили поэта на могилу царя и его «чурок-дочурок», как написал поэт в своём стихотворении. И были туманные воспоминания косвенных свидетелей, оговорки, недомолвки…

Авдонин начал искать. Он уже примерно определил место – урочище Четыре Брата, Ганина Яма, деревня Коптяки, заброшенный тракт… А в 1976 году Авдонина познакомили с московским киносценаристом Гелием Рябовым. Рябов приехал в Свердловск, чтобы показать уральским милиционерам «Рождённую революцией» – свой сериал о советской милиции. МВД благоволило Рябову, а потому Рябов мог и покопаться в архивах, и побродить по лесам в окрестностях Коптяковской дороги.