Ужин с аристократом - Андрей Анисимов

Елена Ивановна Ситенкова к завтраку не прикоснулась. Нянечка покачала головой и поставила тарелки с нетронутыми продуктами на свою тележку.

— Ты, милая, так ноги протянешь. Придется профессорше на тебя жаловаться. Второй день не емши сидишь.

— Я сама к ней на прием хочу, — ответила Лена и отвернулась.

Елена Ивановна не только потеряла аппетит. У нее и других желаний не осталось. Ей давно разрешали гулять в парке, но она на улицу не выходила. Прессу, что ей, по просьбе Пучковой, приносили каждое утро, откладывала, не читая. И даже телевизор перестала включать.

Хандра наступила несколько дней назад, после очередного звонка в Англию. К телефону долго никто не подходил. Затем взял трубку незнакомый мужчина. Лена немного говорила по-английски, поскольку изучала язык в школе и педагогическом училище, но от неожиданности слова из головы вылетали, и она долго переспрашивала. На другом конце провода ей терпеливо повторяли, и она, наконец, поняла. С ней говорил агент фирмы по торговле недвижимостью. Владелец уехал, и выставил дом на торги. Агент случайно оказался у телефона, поскольку привез очередных потенциальных покупателей, и о месте нахождения бывшего владельца ничего сказать не может. Лена поблагодарила и положила трубку.

Где теперь Олег и где ее дочь, она не знала, и это незнание действовала на нее тягостно. Может быть, если бы она вела нормальную жизнь, имела работу и свои интересы, известие о продаже Голеневым своего английского дома на нее не произвело бы столь удручающего впечатления. Но здесь, в клинике, она находилась, словно в заключении, и жила только страхами за дочь. Зная из предсмертной записки мужа о причинах его самоубийства и гибели Тихона Постникова, она возненавидела Маку. Лена понимала, что брак дочери и Олега повлечет за собой ее ярость, и догадывалась, чем эта ярость может обернуться. Особенно, если молодые собрались в Россию.

И Лена решила добиваться, чтобы ей позволили покинуть клинику. Она должна спешить домой. Если Олег с Ирой приедут в Глухов, она их предупредит. Она сможет уговорить Голенева бежать как можно дальше и увезти с собой Иру. Пусть они уезжают обратно в свою Англию или еще куда. Лишь бы подальше от этой страшной женщины. За себя Лена не волновалась. Даже если ее убьют, не велика беда. Кому нужна стареющая вдова, да еще с провалами в памяти?

— Елена Ивановна, к вам посетитель. — Лена вздрогнула и повернула голову. Она не слышала, как в палату вошла дежурная сестра.

— Простите, что вы сказали?

— Я сказала, что к вам посетитель. Очень симпатичный молодой мужчина. Вам помочь одеться?

— Зачем, я сама в состоянии, — смутилась Лена.

— Тогда одевайтесь, и я вас провожу.

Мария Васильевна Пучкова разрешила ей пользоваться своими вещами, но просила, выходя из палаты, набрасывать сверху белый халат. Таким образом, ее форма одежды приравнивалась к одежде медицинского персонала. Профессор делала все возможное, чтобы пациентка не чувствовала себя больной.

Торопливо одеваясь, Лена гадала, кто бы это мог быть? Из глуховского детского дома ее на этой неделе уже навещали. Лидия Афанасьевна Пашкова приезжала в Москву на семинар и нашла время заехать к ней в клинику. Пашкова преподавала географию, и они друг к другу очень тепло относились. Но сестра сказала, что к ней пришел симпатичный молодой мужчина. Что если это один из сыновей Голенева? От этой мысли она сильно заволновалась и никак не могла попасть в рукав халата.

— Ты встала, оделась? Какая молодец! — Похвалила ее профессор Пучкова, входя в палату: — А мне нянечка сейчас сказала, что ты ничего не ешь и на прогулки не ходишь?

— К ней посетитель пришел, — пояснила дежурная сестра, стоя на пороге: — Я как раз собралась ее проводить.

— Что за посетитель? — Насторожилась Мария Васильевна. На этот случай она получила от Голенева четкие инструкции.

— Очень симпатичный молодой мужчина. — Игриво повторила дежурная. Пучкова повернулась к пациентке:

— Ты кого-нибудь сегодня ждешь?

— Нет, — ответила Лена.

— И не знаешь, кто бы это мог быть?

— Не знаю. Думала, уж не от Олега ли…

— Это мы сейчас проверим. Пойдем, Таня. — И взяв дежурную сестру под руку, вывела ее из палаты: — Татьяна, ты что, не знаешь, я запретила принимать ее посетителей без предварительного доклада мне. Или распоряжения заведующего отделением для вас пустые слова?

— Извините, Мария Васильевна, но я подумала, что Елена Ивановна в депрессии, и посетитель ее обрадует.

— Позволь думать мне. А вам полагается исполнять мои требования. Получишь выговор и премии за квартал тебе не видать. Позови мне Костю и Сашу. — Отчитав медсестру, Пучкова направилась по коридору к помещению для свиданий. Два накачанных санитара догнали ее у двери.

— Вы нас звали, Мария Васильевна?

— Да, ребята. Вы сейчас пойдете со мной. У нас посетитель. Я хочу, чтобы вы проверили его документы и посмотрели, нет ли чего при нем лишнего. И сделайте это жестко. Вы меня понимаете?

Санитары понимали свою заведующую с полуслова. Оба парня имели разряд по дзюдо и практику в общении с буйными пациентами.

Посетитель ждал, засунув руки в карманы и отвернувшись к окну. При появлении целой делегации он повернулся и удивленно оглядел вошедших. Саша встал сзади, Костя перед ним. Мария Васильевна осталась у двери, предварительно захлопнув ее за собой. Двери в психиатрических лечебницах открываются специальным ключом, который имеют только работники лечебницы.

— Простите, можно посмотреть ваши документы? — С обворожительной улыбкой обратился к посетителю Костя. Тот секунду растерянно смотрел на санитара, затем молниеносно выхватил из кармана финку. Но ударить не успел. Саша железной хваткой прихватил его за локти и нажал коленкой на позвоночник. Парень заорал и финку выронил. Его тут же повалили на коврик и, не обращая внимания на истошные крики и грязную брань, обыскали. Никаких документов у «симпатичного молодого мужчины» не оказалось. Но зато в кармане его рубашки санитары обнаружили бланк фонда «Узник совести» с координатами их учреждения и фотографию Елены Ивановны Ситенковой-Мараконовой.

— Будем вызывать милицию? — Спросил Костя.

— Не надо, ребята. Поднимите его на второй этаж к профессору Кагарлицкому, а я ему позвоню. Только сначала переоденьте, как полагается.

Орущего парня тут же заволокли внутрь, а Мария Васильевна решительно направилась в свой кабинет и сняла трубку внутреннего телефона:

— Марк Ефимович, у меня тут острый случай приступообразного психоза. Он агрессивен и весьма опасен. Это как раз по вашему профилю. Больного сейчас поднимут к вам в отделение. Я бы предложила лечение шоком, но вам, коллега, виднее. — И положив трубку, попросила дежурную сестру пригласить к ней Елену Ивановну. Когда Лену привели, профессор покрутила у нее перед носом отобранной у «посетителя» финкой и строго сказала:

— Этот гостинец предназначался тебе. Я знаю, что ты маешься и хочешь домой. Но я тебе не советую спешить. Туда, — и она указала глазами на небо, — спешить вовсе не обязательно.

С рассвета остров Sheep`s Head накрылся густым туманом, и, выглянув перед завтраком на улицу, Ира не увидела не только скал, смахивающих на рога барана, но даже хозяйственных построек Тодди. К девяти утра туман не рассеялся, и вдобавок пошел мелкий въедливый дождь. Естественно, ни о какой прогулке в центр острова не могло быть речи. Мальчишки долго спали и вышли к завтраку с заспанными физиономиями.

— Господа, у кого есть прочная веревка? — Спросил Тема, непристойно растягивая рот зевотой.

— Зачем тебе? — Удивился Саша, пытаясь создать на лице осмысленное выражение.

— Здесь в такую погоду самое оно повеситься.

Митя с ним не согласился:

— Зачем так мрачно начинать божий день? Я, например, готов еще часиков пять посвятить душке Морфею. Когда еще представится случай отоспаться за всю учебу?

— А я вообще не собирался никуда выходить. Электричество есть, Интернет работает, что еще надо приличному джентльмену для полного счастья? — Мечтательно заявил Саша.

— Если иметь в виду меня, — и Леня широко потянулся — то бутылка доброго старого виски меня бы устроила. И пусть за окном хоть потоп.

— Поэтому тебе и не светит стать приличным джентльменом. — Не без сарказма парировал Юлик Постников: — Нельзя думать только о себе. Тодди, между прочем, с утра в море…

— Поглядите, наш доктор права становится альтруистом! — И Саша церемонно поклонился Юлику: — Вот, господа, где гений великого Зигмунда находит блистательный пример своей теории.

— При чем тут Фрейд? — Возмутился Юлик, краснея.

Леня наслаждался его смущением:

— При том, глубокоуважаемый доктор права, что вместе с Тодди на борту его шхуны мокнет под дождем очаровательная рыбачка по имени Кристина. Вот вы и проявили заботу обо всем человечестве, на которое, в ином случае, вам глубоко плевать…