Весеннее сумасшествие - Александра Авророва

— А потом взвалила тело на плечи и, никем не замеченная, легко донесла до соседнего дома, — съязвила я.

— Никто и не уверяет, что легко. Судя по тому, что случилось в тот вечер с вами, вынуждена была время от времени класть труп на пол, чтобы отдохнуть. Зато у нее хватило ума отключить свет, что и позволило остаться незамеченной.

— А во дворе? Почему ее не заметили из окон соседнего дома?

— Новичкам, Маша, обычно везет, — без раздражения пояснила Ирина Станиславовна. — И потом, в наши времена в десять вечера люди не больно-то гуляют по дворам и выглядывают из окон. А если и выглядывают, вряд ли много увидят, учитывая почти полное отсутствие фонарей.

— Ладно, пусть так. Но ведь вы считаете, что она отравила Свантесона по ошибке, а собиралась только усыпить?

— Откуда вам известна эта фамилия? — быстро вставил Сергей Михайлович.

— Случайно услышала, как ее упоминали вы. Хотите, считайте, что подслушала, это теперь неважно. Вы лучше вот что скажите: на что она могла рассчитывать? Ведь, проснувшись и обнаружив пропажу денег, Свантесон тут же побежал бы к вам и на нее донес! Она по-вашему что, совсем дурочка? Он ведь знал ее адрес.

— Знал, но не думаю, что рискнул бы пойти официальным путем, — улыбнулась Ирина Станиславовна. — Он женат, причем жена — весьма обеспеченная и очень ревнивая дама.

— С большими дефектами внешности и характера, — хмыкнул милиционер. — Любой мужчина лучше лишится денег, чем пойдет с такой дамочкой на конфликт. Я имел счастье с нею общаться и более, чем понимаю господина Свантесона, решившего по свободе гульнуть. Тем более, наш город шведы с финнами воспринимают как помесь борделя с кабаком.

Мне не понравилось подобное определение прекрасного Петербурга, но как воспринимают его шведы с финнами, я, разумеется, была не в курсе, поэтому предпочла спросить:

— Ладно, Свантесона Светка отравила случайно, но зачем ей убивать Марго?

— А тут уж цепная реакция, Маша, — грустно ответила Ирина Станиславовна. — Коготок увяз — всей птичке пропасть. Есть такая поговорка. Преступный путь страшен тем, что, раз на него ступив, вернуться обратно практически невозможно.

— Ирина, не морочь девушкам голову, — возмутился Сергей Михайлович. — Я знаю кучу людей, которые завязали.

— Практически невозможно, — повторила Ирина Станиславовна. — Первое убийство — безусловная случайность. Но о нем догадывается Петрова и требует за молчание денег, а денег жаль. Так хочется накупить себе новой одежды, развлечься. А может, назначенная сумма и вовсе превосходит твои возможности. Зато так легко толкнуть противную шантажистку, чтобы она выпала из окна и больше никогда тебе не мешала.

— Но ведь на этот раз свет был отключен заранее, — напомнила я. — Значит, и убийство спланировано заранее.

— А вы хорошо подготовились, Маша. Да, второе убийство уже случайным не назовешь. Хотя полагаю, ваша подруга до последнего уверяла себя, что не задумала ничего плохого. Мол, я поговорю с Петровой и сумею убедить ее оставить меня в покое по-хорошему, и только если она не согласится, тогда… Понимаете ли, многие люди умеют сами себе отводить глаза, дабы не смотреть в лицо неприятной действительности. Но неприятная действительность в виде не в меру активной милиции упорно тебя преследует, а угрызения совести довершают дело. В порыве страха и раскаяния Ивченко выпивает яд. Она знает, что умрет легко, без мучений. Возможно, уже выпив его, она бы передумала и вызвала врача — даже скорее всего так, — но не успевает, поскольку засыпает под действием снотворного. Она успевает только написать записку, в которой просит у вас прощения и окончательно снимает с вас подозрения. Вот и все.

Наступило напряженное молчание.

— Вернемся ко вчерашнему вечеру, — прервал его через некоторое время Сергей Михайлович. — В каком настроении была вчера Ивченко?

— В плохом, — неохотно сообщила Нелька.

— Обсуждала ли она полученный вызов в прокуратуру?

— Да. Ей это не нравилось. Она боялась. Она считала, они с Машкой — главные подозреваемые.

— Заговаривала ли она о самоубийстве?

— Нет, — голос Нельки стал гораздо тверже. — Она уже несколько дней была на нервах, это да, но о самоубийстве речи не шло.

Я облегченно вздохнула. Ведь, пока я гуляла, Светка вполне могла признаться Нельке в страшном намерении, и тогда сомнений бы не осталось…

— Значит, о самоубийстве речи не шло, а шла о том, что она боится вызова в прокуратуру?

— Да.

В этот момент в дверь постучали, и появился один из тех, кто осматривал нашу комнату. Он что-то зашептал милиционеру на ухо.

— Ага! — явно обрадовался тот. — Скажите, девушки, у вас на тумбочке стоит банка с одним странным созданием…

Я опешила. У нас на тумбочке, да еще в банке, живет странное создание?

— Это гриб, — без промедления кивнула умная Нелька. — Светка очень его любит.

— Вот как? А вы?

— А мы нет. Ни я, ни Машка. Я люблю кофе, а Машка чай.

— А Ивченко, значит, пила этот самый гриб? На ночь, что ли? Там на тумбочке недопитая чашка.

Нелька задумалась.

— Я не знаю, когда. Я не обратила внимания. Машка, ты не помнишь?

— Не помню. Светка его даже ночью иногда пила. Ей ночами часто хотелось пить. Вы хотите сказать, что в гриб что-то подмешано? Это могла сделать не она.

— А кто? Вы или Нелли?

— Не обязательно, — смутилась я, имевшая в виду совсем другое. — К нам постоянно кто-нибудь заходит. Целый день. И вообще, — сообразила я, — если бы Светка решила отравиться, она бы налила яду в чашку, а никак не в банку.

— Разумеется. Так оно и произошло, Маша. Вы все еще продолжаете отрицать возможность самоубийства?

— Продолжаю, — выпалила я. Я уже упоминала, что временами становлюсь страшно упрямой. Мама говорит — точно две дюжины ослов. Я так и вижу эти две дюжины, изо всех сил упершиеся ногами в землю.

— Ну, продолжайте, — снисходительно кивнул Сергей Михайлович. — В вашем возрасте простительно не верить очевидному. Надеюсь, вы, Нелли, более склонны считаться с голосом рассудка?

Нелька растерянно пожала плечами. Я понимала ее. Она — разумный человек, а разум убеждал, что милиционер прав. Все убеждало в одном и том же, все! Светка славилась легкостью взаимоотношений с мужчинами, это у нас знал каждый. Она могла познакомиться с иностранцем и привести его к себе. Зато… я подняла голову и с торжеством заявила:

— Но я ведь спрашивала у Светки, с иностранцем или с нашим она была, когда я стояла под дверью! Она ответила, что с нашим.

Ирина Станиславовна весело засмеялась, к ней тут же присоединились Сергей Михайлович и вновьприбывший тип. Мне стало неприятно. Всегда неприятно, когда не понимаешь, за что над тобой смеются. Я взглянула на Нельку, и та поспешила объяснить: