Исландские саги. Ирландский эпос - Автор неизвестен - Европейская старинная литература

Случилось раз, что отец с сыном заговорили между собой о том, где бы сыскать жену Торвальду. Кого ни перебирали, все казались сыну неподходящими. Тогда Освивр спросил:

— Не хочешь ли посвататься за Халльгерд Длинноногую, дочь Хёскульда?

— Хочу, — говорит тот.

— Вам будет не так легко поладить — сказал Освивр, — она тяжелого нрава, да и ты крут и неуступчив.

— Все же я попытаю счастья, — говорит тот. — Все равно меня не отговоришь.

— Тебе с ней жить, — говорит Освивр.

И они поехали свататься в Хёскульдов Двор, и их там хорошо приняли. Они сразу сказали Хёскульду, зачем приехали, и начали сватовство. Хёскульд ответил:

— Мне все о вас известно, но я не хочу обманывать вас: нрав у моей дочки тяжелый. А красоту и учтивость ее вы видите сами.

— Ставь свои условия, — ответил Торвальд. — Нрав ее не удержит меня от сговора.

Затем они стали говорить об условиях, и Хёскульд не спросил согласия дочери, потому что ему хотелось поскорей выдать ее замуж. Они договорились обо всем. Затем Хёскульд и Торвальд ударили по рукам, и Халльгерд была помолвлена с Торвальдом, и Торвальд с Освивром поехали домой.

Хёскульд сообщил Халльгерд о сговоре. Она сказала:

— Теперь я убедилась в том, о чем уже давно догадываюсь. Ты не любишь меня так крепко, как всегда говоришь, раз ты даже не счел нужным пригласить меня на сговор. И не такой уж, по-моему, этот брак замечательный, как тебе кажется.

Видно было, что она чувствует себя так, словно ее выдают за первого встречного. Хёскульд сказал:

— Что мне до твоего честолюбия! Оно мне не помеха в делах. Я решаю, а не ты, раз нет между нами согласия.

— У тебя и твоих родичей честолюбия хоть отбавляй, — говорит она. — Не удивительно, что оно есть и у меня.

И она ушла.

Она пошла, понурив голову, к своему воспитателю Тьостольву и рассказала ему, что с ней собираются сделать. Тьостольв сказал:

— Не тужи. В другой раз не выдадут тебя замуж без твоего согласия, потому что я сделаю все, чего бы ты ни пожелала, не трону лишь твоего отца и Хрута.

Больше они не говорили об этом. Хёскульд приготовился к свадебному пиру и поехал созывать гостей. Приехав в Хрутов Двор, он вызвал Хрута из дому для разговора. Хрут вышел к нему, и Хёскульд рассказал ему про сговор и пригласил к себе.

— Не обижайся, — добавил он, — что я не сообщил тебе об этом сговоре раньше.

— Я предпочел бы быть в стороне от всего этого дела, — говорит Хрут, — потому что не будет счастья от этого брака ни ему, ни ей. Но на свадьбу я приеду, если ты это сочтешь себе за честь.

— Конечно, сочту, — сказал Хёскульд и уехал домой.

Освивр и Торвальд также приглашали гостей. Всего было приглашено не меньше ста двадцати человек.

Жил человек по имени Сван. Он жил у Медвежьего Фьорда во дворе, что зовется Сванов Холм. Этот двор стоит севернее Стейнгримова Фьорда. Сван был очень искусен в колдовстве. Халльгерд приходилась ему племянницей по матери. Он был тяжел нравом и неуживчив. Халльгерд пригласила его на пир и послала за ним Тьостольва. Тот поехал, и между ними сразу же завязался дружеский разговор.

Вот приехали гости на пир, и Халльгерд уселась на женской скамье. Невеста была очень веселой. Тьостольв то и дело подходил к ней, а временами разговаривал со Сваном. Людям показались странными эти переговоры.

Пир был на славу. Хёскульд выдал приданое с величайшей готовностью. Потом он спросил Хрута:

— Может, еще чего добавить?

Хрут ответил:

— Погоди, тебе еще придется выкладывать деньги из-за Халльгерд, пока же хватит и этого.

Торвальд поехал домой со свадебного пира вместе с женой и Тьостольвом. Тьостольв вел ее коня и беседовал с ней вполголоса. Освивр обернулся к сыну и спросил его:

— Ну, доволен ты женитьбой? Как ты разговаривал с ней?

— Хорошо, — говорит тот, — она была очень приветлива со мной. Чего стоит уже одно то, что она смеется при каждом моем слове.

— Не нравится мне ее смех, — говорит Освивр, — впрочем, посмотрим.

Наконец они приехали домой. Вечером она села возле своего мужа, а Тьостольва посадила справа от себя. Тьостольв и Торвальд почти не обменивались словами. Так повелось между ними и впоследствии. Всю зиму они почти не разговаривали.

Халльгерд была очень жадной и непременно добивалась всего, что было у соседей, но расходовала все без пользы. Когда пришла весна, то запасы вышли — не стало ни муки, ни вяленой рыбы. Халльгерд обратилась к Торвальду и сказала:

— Что же ты сидишь сложа руки, ведь в доме нет ни муки, ни рыбы.

Торвальд сказал:

— Я запас не меньше обычного в нынешнем году, а ведь у нас всегда хватало до лета.

Халльгерд сказала:

— Мне нет дела до того, что ты подыхал здесь с голоду со своим отцом.

Тут Торвальд рассердился и ударил ее по лицу так, что потекла кровь. Затем он ушел из дому, взяв с собой домочадцев. Они спустили на воду большую лодку и поплыли ввосьмером на веслах на Медвежьи Острова и набрали там из своих запасов муки и вяленой рыбы. Рассказывают, что Халльгерд сидела в это время подле дома, понурив голову. Подошел Тьостольв и, увидев кровоподтек на ее лице, спросил:

— Кто это обошелся так с тобой?

— Муж мой Торвальд, — сказала она, — а тебя почему-то не было поблизости, хоть ты и беспокоишься обо мне.

— Я этого не знал, — говорит он, — но я отомщу за тебя.

Он направился к берегу и спустил на воду шестивесельную лодку. В руке у него была его большая секира с рукоятью, увитой золотой нитью. Он сел в лодку и поплыл на Медвежьи Острова. Когда он приплыл туда, там никого больше не было, кроме Торвальда и его спутников. Торвальд укладывал груз в лодку, а его люди подносили груз. Тьостольв вскочил к нему в лодку, стал укладывать груз вместе с ним и сказал:

— Слабоват ты для такой работы, да и мало расторопен.

Торвальд сказал:

— Думаешь справиться лучше меня?

— С делом, которое нам предстоит, — сказал Тьостольв, — я справлюсь лучше. Худо выдана замуж та женщина, которая выдана за тебя. Пусть же ваше супружество станет короче.

Торвальд схватил нож, лежавший рядом, и замахнулся на Тьостольва. Но тот поднял секиру и ударил Торвальда по руке так, что кость переломилась и нож выпал. Тьостольв замахнулся секирой в другой раз и ударом в голову убил Торвальда наповал.

Тут подошли люди Торвальда с грузом. Тьостольв, не долго думая, ударил изо всей силы секирой в борт лодки Торвальда и сделал в ней большую пробоину, а сам прыгнул в свою лодку.

В лодку Торвальда хлынула черпая, как уголь, вода, и она пошла на дно со всей кладью. Пошел на дно и труп Торвальда. Люди так и не видели, как он был изувечен, и знали только, что он мертв.

Тьостольв греб в глубь фьорда, а те проклинали его, призывая на его голову все бедствия. Он молчал и греб, пока не приплыл домой. Вытащив лодку на берег, он направился к дому с окровавленной секирой на плече. Халльгерд была на дворе и спросила его:

— Твоя секира в крови, что ты сделал?

— То сделал я, — говорит он, — что ты будешь выдана замуж во второй раз.

— Значит. Торвальд мертв, — говорит она.

— Да, — сказал он, — а теперь придумай, что мне делать.

— Вот что, — сказала она, — я отправлю тебя на север, на Медвежий Фьорд, в Сванов Холм. Сван примет тебя там с распростертыми объятиям. Он так могуч, что никто тебя там не тронет.

Он оседлал своего коня, сел на него и поехал на север, на Медвежий Фьорд, в Сванов Холм. Сван принял его с распростертыми объятиями и спросил, что нового. Тьостольв рассказал ему об убийстве Торвальда и обо всем, что случилось. Сван сказал:

— Вот это, я понимаю, мужчина, кто не боится действовать. Обещаю тебе, что если они попытаются схватить тебя здесь, то уйдут с величайшим позором.

Теперь надо рассказать о Халльгерд. Она попросила Льота Черного, своего родича, поехать вместе с ней и оседлать для этого лошадей.

— Я хочу вернуться домой к отцу, — сказала она.

Он приготовил все в дорогу. Халльгерд пошла к своим сундукам, отперла их, позвала к себе всех своих домочадцев и каждого чем-либо одарила. Все жалели, что она уезжает. И вот она уехала к своему отцу. Отец ничего не знал о случившемся и принял ее хорошо. Хёскульд спросил Халльгерд:

— А почему Торвальд не приехал с тобой?

Она ответила:

— Его нет в живых.

Хёскульд сказал:

— Это дело рук Тьостольва.

Она подтвердила это.

— Верно сказал мне Хрут, что много несчастья принесет этот брак. Но что о том тужить, чего нельзя воротить.

Теперь надо рассказать о спутниках Торвальда. Им пришлось ждать, пока лодки не подошли к острову. Они рассказали об убийстве Торвальда и попросили дать им для переезда лодку. Им немедля дали лодку, и они поплыли к Мысу Дымов. Там они пошли к Освивру и рассказали ему обо всем, что произошло. Он сказал: