Аркаимский колдун - Александр Прозоров

– Ныне будет хороший праздник, – бормотал Велихост, подкладывая дрова в очаг землянки. – День духов с полнолунием совпадает. Таковая удача токмо раз в поколение случается. Может статься, в этот раз небеса окажут нам милость и вернут духов в мир.

– Это как? – приободрил шамана Андрей.

– Известно всем людям, что от разных духов разные звери породились и от разных зверей разные рода человеческие возникли, – поведал Велихост. – Звери, которые дети духов, обращаются в людей после того, как нож охотника прерывает их жизнь, а плоть их переходит в нашу плоть, плоть человеческую. Предания древние сказывают, что через нож можно вернуться и обратно в облик звериный, приблизиться к предкам-прародителям нашим. Но возможно сие, токмо если духи признают в нас детей своих, приблизить обратно пожелают и даром могущества древнего наградят. Посему каждый праздник сильнейшие охотники наши через нож кувыркаются, милость небесных духов на себя призывая и пытаясь прародителем стать. Сиречь зверем изначальным.

– Все по старику Дарвину, – согласился студент-медик. – Кто-то произошел от обезьяны, кто-то от волка, кто-то от рыси, кто-то от барсука, а кто-то от росомахи. Дети росомахи на празднике есть?

– Нет, – покачал головой шаман. – Мыслю я, своих предков Ченосик все-таки перепутал. Нет такого народа.

– Скифы выменяли парнишку где-то возле Крыма, – почесал в затылке колдун. – До того варяги успели его туда-сюда покатать. Вполне может оказаться, что он вообще откуда-нибудь с Дуная или даже с Эльбы, – предположил Андрей. – Туда пара тысяч километров, не нагуляешься.

Велихост глянул на Любого с уважением. Ничего, вестимо, не понял, но великое многознание оценил.

– Надо нарисовать карту, – вздохнул студент. – Чертовски полезная штука.

– Общий пир сбирается уже скоро, – сообщил шаман. – С полуночи начнется время сильных духов. Главное торжество.

– Угу… – молодой колдун пропустил намек мимо ушей. В последние дни молитв, обращенных к Любому, стало заметно больше, шумный «великий праздник» и без того постоянно звучал в голове Андрея. Если кому-то хочется повеселиться, пусть развлекаются без него.

Хорошо протопив землянку и оставив на полу охапку толстого, порубленного на полуметровые куски валежника, Велихост и Ченосик незаметно исчезли. Снаружи все громче слышались песни, веселые крики, ритмичный гул множества бубнов. Лесовики веселились, кричали, пытаясь разбудить уставших небесных духов, призывали их на борьбу с силами тьмы, хвалили первопредков и приглашали их разделить общую трапезу.

Андрей подбросил дров, заглянул в стоящие у очага кувшины из-под браги – шаман расслабился, и они уже несколько дней оставались пустыми. Впрочем, запас самогона пока еще имелся, укорять добровольного помощника леностью не за что.

Колдун разрыхлил свою постель на верхней, теплой полке. Перестелил, разровняв, шкуры, добавил еще дров в очаг и полез спать.

А снаружи все громче и громче гудел праздник. Стучали бубны, объедались жареным мясом охотники, прыгали, кувыркаясь через ножи, молодые храбрецы, готовые вместо великих прародителей начать битву за свет и день. Только бы те откликнулись, вернулись, одарили своим вниманием!

– Любый! – крикнул кто-то.

– Любый! Любый! – отозвались вдалеке.

И уже через несколько минут толпа принялась яростно скандировать:

– Лю-бый! Лю-бый! Лю-бый!!! – Причем каждый такой такой выкрик, словно особо сильная молитва, обдавал дремлющего чародея жаром, словно горячей водой из тазика плеснули.

Андрей, не выдержав, спрыгнул с постели, выбрался из лаза, вышел на утоптанный до глянца снег, в свет десятков костров.

– Лю-ю-юбый!!! – Восторг лесовиков окатил колдуна, тряхнул горячим ознобом.

Здесь было темно. Ночь разрывали только костры, но света их хватало лишь на сотню шагов в стороны. Большая часть гостей утопала во мраке. Молодой чародей вспомнил слова Велихоста о полнолунии и вскинул руки, касаясь вытекающим из них теплом облаков. Взялся за тучи, раздвинул их в стороны.

На холм, на заставленное чумами заснеженное болото потек яркий желтый свет огромного диска, словно специально снизившегося к самым верхушкам деревьев. Собравшиеся на торжество лесовики отозвались на это простенькое действо еще большим восторгом, снова и снова ритмично выкрикивая имя чародея.

Волна нового поклонения и восхищения накатилась на Андрея опьяняющим жаром. Эта сила, эта энергия вливалась в его душу и плоть, превращая в самый настоящий живой факел. Он горел на склоне холма маленьким земным солнцем, полыхал ядерным взрывом. От ощущения невероятной силы, потрясающего всемогущества у колдуна буквально закипала кровь в жилах. Накопившийся внутри, зажатый в душе ураган требовал выхода…

– Духов! Пусть Любый призовет духов! Разбуди их, Любый! Призови к нам! – скандировала толпа.

Андрей, ничего уже не боясь и не сомневаясь, вошел в очерченный кострами круг, сбросил одежду.

– Знак солнца, знак солнца!!! – ахнули лесовики, впервые увидев обнаженного чародея. – Знак отца небес!

Андрей сделал два шага и прыгнул вперед, через нож, совершая в воздухе кувырок.

Толчок…

Тело чародея словно бы прорвало невидимую мембрану – и все изменилось! Звуки вокруг стали другими – острыми, звонкими, добегающими из самых невероятных далей, запахи захлестнули обилием и разнообразием, а тело напряглось, замерло, словно тетива натянутого до предела лука…

Андрей разжался, выстрелил и стремглав промчался сквозь толпу лесовиков, через все болото и чащу за ним, по широкой реке, гладко выметенной ветром. В лунном свете тут и там вдоль русла сверкали ледяные прогалины. Молодой чародей остановился на одной из них. Из отражения на него глянул матерый, широкогрудый, мохнатый серый волк, на груди которого сверкал серебряный с янтарем амулет любви.

Зверь, в толчке глубоко процарапав лед когтями, промчался дальше, легко запрыгнул на высокую скалу над рекой, вскинул морду и протяжно, торжествующе завыл на низкую полную луну. Сорвался с места, стремительной стрелой прорезал лес и болото, помчался к свету костров, ворвался в огненный круг, взметнулся над ножом, кувыркнулся – и покатился по насту обнаженным мужчиной.

– Духи верну-у-у-лись!!! – заложило уши от слитного восторга охотников.

Андрей распрямился, пошел по кругу, глядя в плотную толпу. Заметил чуть светящегося лесовика, указал на него пальцем:

– Иди сюда! Кто ты и из какого рода?

– Клювач из рода рыси, Любый! – ответил охотник.

– Раздевайся! – потребовал колдун, наложил ладонь ему на бритую голову, изливая в парня часть своего безграничного, ядерного жара. – Духи вернулись, Клювач! И они хотят видеть тебя среди своих детей. Прыгай!

Лесовик послушно повернулся к торчащему из соснового корня ножу, разбежался, прыгнул и… после кувырка упал на все четыре лапы крупной пятнистой рысью, с коротким хвостом и бодрыми кисточками на ушах. Ошалело тряхнул головой, умчался в болото.

– Иди сюда! – снова указал в толпу Андрей. – Имя!

– Беролап из рода кабанов.

– Раздевайся! – Колдун наложил на него руки: – Духи вернулись, Беролап! И они хотят видеть тебя среди своих детей. Прыгай!

Парень кинулся к ножу, взметнулся в воздух, и в темноту болота умчался крупный клыкастый секач.

– Иди сюда! – снова поднял руку колдун. – Назови свое имя! Раздевайся!

Всего за полчаса Андрей перекинул в зверя с полсотни лесовиков, а когда людей с явным даром в толпе почти не осталось, раскинул руки, поворотился, обращаясь сразу ко всем:

– Духи вернулись к нам, великий народ лесов! Духи вернулись! Наступает новое время! Время потомков небес!!!

И с наслаждением зажмурился, вбирая новую волну всемогущества, что хлестнула в него от кричащих, машущих руками, бьющих в бубны и радостно обнимающихся людей.

– Духи вернулись!!! Люди, вы слышите?! Небесные духи снова среди нас!!!

Колдун нашел свою одежду, облачился, вышел из круга – и оказался в руках лесовиков, подхвативших Любого, куда-то понесших, потом ставших качать, снова утащивших в сторону по склону и наконец-то усадивших на удобное местечко возле жаркого костра. В одну руку он получил чашу со сладким медовым напитком, в другую окорок оленины. Вскинул и то и другое:

– Духи вернулись, народ лесов! Мы победили тьму и освободили свет! С праздником!

Вскоре стали возвращаться дети небесных прародителей, один за другим перекидываясь обратно в людей. Их состояние не поддавалось описанию. Многие от хлещущей через край эйфории забывали даже одеться, кидаясь в объятия сородичей.

Каждый из пришедших вызывал новую волну радости – к счастью, отвлекая на себя внимание от порядком уставшего Андрея. Воспользовавшись одним из таких затиший, молодой колдун выскользнул из толпы и скрылся в своей землянке.

Шумный праздник утомил не только пришельца из будущего, но и самих лесовиков – наступивший день прошел тихо, словно болото обратилось в безжизненную пустыню. Сотня чумов – и ни единого человека снаружи. Только к ночи возникло какое-то неясное шевеление – да и то ненадолго.