Прыжок в прошлое 1-2 - Александр Сапаров

Я, конечно, понимал, что слухи все равно пойдут, и со временем, об этом узнает вся Москва, но если это будет все распространяться медленно, то скорее всего к этому привыкнуть, как привыкают ко всему новому.

По виду моих учеников – лекарчуков я видел, что они вполне прониклись и уже ощутили горящие дрова под ногами и надеялся, что хоть какое-то время они будут молчать.

На следующий день я утра был уже у царя. Тот внешне успокоился и начал меня расспрашивать о последствиях отравления ртутью и спросил, в том числе, не может ли быть следствием этого отравления бездетность.

Конечно, я подтвердил, возможно, что бездетность его сына вполне может быть следствием такого отравления, кроме того, ведь не исключено, что и жену его тоже травят. Иоанн Васильевич, похоже, меня последние минуты не слушал, сидел с задумчивым видом, а по щеке скатилась единственная слезинка:

– А я ведь Дуську в монастырь постриг заставил принять, да и Федоску уже мысль была туда же отправить, Ванька, как меня молил, чтобы я не делал этого. А тут оказывается вот такие дела!

И у царя заходили такие желваки на лице, что мне стало не по себе.

Но он уже вел себя, как обычно, спросил лишь, начали ли натаску собак. Я также коротко сказал, что все делается. Для чего и кого никто не знает.

Уже в присутствии охраны и бояр царь повелел мне лечить занемогшего царевича Иоанна, тот какое-то время будет лежать в своих покоях и мне следует его навещать.

Распоряжения царя следовало выполнять немедленно, что я и сделал и отправился к царевичу.

Тот, к моему удивлению в кровати не лежал, а сидел и что-то читал. Мы с ним поговорили о его самочувствии, потом разговор перешел на его планы, на будущее, оказалось, что царевич весьма начитан и много знает, что и как происходит в Европе. И вообще он оказался очень интересным собеседником. Конечно, он пока незаметен в тени своего отца, но видимо кто-то, уже оценил его способности и отсюда и эта попытка его отравления.

После беседы я ушел в свой приказ, где для меня уже был сделан небольшой кабинет, с мебелью по моему заказу. Дьяки уже оценили достоинства письменного стола и полок, так, что наверно в некоторых приказах начнется смена мебели. Проверив и подписав кучу документов, я решил вновь посетить царскую аптеку.

Арент встретил меня на сей раз по другому, если первый раз это была настороженность специалиста, встречающего начальника, ничего не соображающего в этом деле, то сейчас он уже хотел показать свои труды по наведению порядка. И действительно сейчас все было сделано, как мне хотелось, вот только, большой железный сейф, заказанный для хранения ядовитых препаратов еще запаздывал, требовалось время для его изготовления. Но печать вырезана уже была и на ночь все помещения аптеки опечатывались и у нее стояли в карауле стрельцы.

Я "обрадовал" голландца перспективой преподавания фармакологии и приготовления лекарственных средств. Тот было начал мне объяснять, что московиты люди тупые и вряд ли он сможет чему либо их научить, но, глянув на выражение моего лица, осекся и хотел упасть на колени.

Но я уже схватил его локоть.

– Так, что же уважаемый господин Арент мы тупые и необучаемые, и в дикой стране живем?

Тот выдернул локоть и все-таки повалился на колени.

– Сергий Аникитович, это же я про мужиков ваших сказал. А есть и умные люди, вот вы – например.

От этой фразы у меня прошла вся злость, и я расхохотался, думая про себя:

– И он еще умным себя считает.

– Классен, вы же прожили в нашей стране десять лет, как вы до сих пор еще живы? Вы вообще понимаете, что можно говорить, что нельзя. И вообще представляете, что сейчас сказали, да вас на месте могли убить.

И немедленно встаньте с колен, и давайте договоримся, что в Московии живут такие же люди, как у вас в Голландии не глупее и не умнее – такие же. И учатся они точно также, кто лучше, кто хуже. Но если ученики ничего знают, то, скорее всего, виноват сам учитель. Так, что будут ваши ученики знать все, чему вы их учите, вы будете получать приличные деньги, если не будут, то и денег будет меньше.

Лекарская школа, скорее всего, начнет работать с осени, так, что у вас есть время для того, чтобы приготовить записки, чему, и как вы будете обучать школяров, сколько примерно на это надо будет времени. Когда сделаете такие записки, назовем их планами, покажете мне, и вместе подумаем, может, что-то изменим.

Закончив осмотр, я оставил озадаченного Классена и пошел в приказ, периодически фыркая, когда вспоминал, как голландец сделал комплимент думному боярину, сообщив, что тот все-таки умнее мужика от сохи.

Я шел по палатам и когда зашел в темноватый переход из одной палаты в другую, услышал рядом с собой непонятный шорох и резко присел. Через меня с хеканьем перелетела тяжелая туша, больно зацепив правый бок сапогом и грузно свалилась на пол в следующей палате, я вскочил и с саблей в руке ринулся за ней, на полу лежал одетый в стрелецкий мундир мужчина, в руке у него был нож. Он не успел встать, и с усмешкой смотрел, как я подхожу к нему готовый нанести удар. Только я хотел произнести нечто вроде бросай оружие, как он вонзил нож себе грудь. Кинув саблю в ножны, я бросился к убийце, но тот уже не дышал, только изо рта выползала тонкая струйка крови. Я встал, и в этот момент на шум в палату уже набегала стража, никто ничего не мог понять в этой неразберихе, пока не появился начальник караула, которому я все и рассказал. Он, внимательно выслушав меня, посмотрел на труп и сказал:

– Не наш, не знаю кто таков. Так, где с южных ворот стража?

Послышался топот, кто-то побежал проверять.

И через несколько минут раздался голос:

– Они туточки, зарезанные оба лежат.

На царя было страшно смотреть, к нему, казалось, вернулись его приступы ярости, которые мы уже успели слегка позабыть. Все стояли потупясь, и ждали на кого падет гнев государя. Начальник караула, по-моему, уже приготовился к смерти и шептал про себя молитву. Но неожиданно для всех, гнев у Иоанна Васильевича прошел.

– Все вон! – зарычал он, – Только Щепотнев и стрельцы остаются. Глав Разбойного и Земского приказа ко мне сейчас же.

– Ну что лекарь полечил сына моего? Господь тебя хранит наверно. Пошто без охраны ходишь, чай не дурак сам соображать должен. Начальник караула ты кто такой есть? Данила Бекленищев? Ты кого на караул ставишь, у тебя стрельцов прямо в Кремле режут? Они вои или бабы бестолковые.

Ну, где главы приказов. Так, уже, чтобы сегодня же татя этого по Москве провезли и народу показали, награду объявили, тому, кто опознает. А ты Бекленищев, чтобы все дворы боярские эти дни смотрелись, ежели кто, куда вдруг засобирается сразу сообщать.

Все, вон пошли все, а ты Щепотнев останься.

У тебя, когда все готово будет? Делай что, хочешь, но чтобы вскоре были ли иуды найдены, у меня терпения уже нету. Только божественным провидением от казней держусь.

– Великий государь ну хотя бы три-четыре дня дай, собаки ведь не человек, сразу не растолкуешь.

– Ладно, иди и ты, а мне тут надо еще кое с кем потолковать, видно враги мои совсем забыли, кто я такой.

Когда я вышел из палат, первым кто меня встретил, был Кошкаров. Он с озабоченным лицом отвел меня в сторону.

– Я сколько тебе раз говорил Сергий Аникитович, нельзя без охраны нигде быть. Но тут еще кое-что я вам скажу, видал, я этого, ну который стрельцом одетый, знаю, что на подворье у Бельских он обитал.

Я, почему знаю, мы с ним давно знакомы еще по военным делам, а недавно столкнулись с ним на улице, поговорили немного, он по растерянности и сказал, что Бельскому служит. А когда узнал, что тебя охраняю, так сразу разговор закончил, да и распрощался. Я тогда, вроде и ни к чему, думал, может, торопится человек. А вишь, как вышло. А ты молодца Сергий Аникитович, не зря мы тебя с Брянцевым сабелькой примучивали, не растерялся.

Я посмотрев вокруг сказал:

– Слушай Борис, давай отойдем подальше. Народ здесь толпится, скажут, чего это вдруг тут разговорились, еще услышит, кто.

Ты сам понимаешь, сейчас тебе рассказать все это, сам на дыбе можешь оказаться, какие у тебя доказательства? Скажут, на боярина наговариваешь. Давай подождем, может, кто его еще опознает, по улицам бродил, по кабакам, может, кроме тебя, его еще кто-то видел. Нам не с руки в это дело лезть, сам посуди, скажут я на Бельского чего-то взьелся.

А ведь у тебя уже хлопцы есть соображалистые, может, наблюдение какое устроить, за подворьем у Бельского, посмотрим, что эти дни там делать будут. Ведь представь, какое беспокойство сейчас у них.

Но в ближайшие несколько дней, ни единый человек в Москве, татя, которого возили на телеге, не опознал, несмотря на приличные деньги. Видимо если кто его и знал, то был так завязан в этом деле, что высовываться ему было никак нельзя.

Наше наблюдение также ничего особенного не выявило, все в подворье Богдана Бельского было спокойно.