Просто не забывай дышать - Чарльз Шиэн-Майлс

Как Дилан смеет просто… отнять часть меня таким образом? Я знаю, что это вопрос времени, когда придет боль. И когда это произойдет, я не знаю, что буду делать. Возможно, просто полностью развалюсь на части.

Я киваю. — Хорошо.

Таким образом, мы разворачиваемся и идем в кафешку.

— Давай, сядем снаружи, — говорю я.

Он кивает, и мы идем за кофе, затем садимся на ближайшие сидения на улице. Он демонстративно стучит по руке пачкой сигарет несколько раз, затем срывает целлофан и закуривает.

Я говорю:

— Можно мне одну?

Он моргает, затем передает сигарету.

— Я не думал, что ты куришь.

— Я не курю. Дай огоньку.

Он качает головой.

— Выглядит так, словно все, кого я знаю, совершают сегодня глупые решения.

— Отвали, — отвечаю я, затем беру его зажигалку и поджигаю сигарету. Я делаю сильную затяжку, чувствуя, как горит горло, затем кашляю.

— Господи, это отвратительно, — говорю я.

— Да уж…

Я делаю еще одну затяжку. У меня появляется легкое головокружение.

— Слушай, Алекс… поможет, если я скажу, что это, возможно, временно?

Я смотрю на него и говорю:

— Нет, не совсем.

Он хмурится, затем опускается на свое место.

— Это не поможет, потому что не временно. Он может изменить свое мнение завтра или через день или на следующей неделе, но у него будет та же проблема. Он будет думать, что недостаточно хорош. Ненавидеть себя.

Он вздыхает, и я делаю еще одну затяжку. Теперь я действительно получаю кайф.

— Ты всегда кайфуешь, когда куришь?

Он качает головой.

— Нет… так бывает у людей, которые курят в первый раз или не часто это делают.

Думаю, я хмыкнула. Было огорчением услышать это. Какой тогда был смысл в курении?

— Что ты собираешься делать? — спрашивает он.

Я качал головой.

— Я не знаю.

Он кивает и делает глоток кофе. Он откидывается на своем кресле, глядя на транспорт, затем говорит:

— Надеюсь, это прозвучит не эгоистично, но все же, я надеюсь, ты не откажешься от него. Дилан хороший парень. Он просто… облажался.

Я киваю, затем тушу сигарету.

— Не знаю, почему ты куришь, — говорю я, кладя голову на руки. — Я ощущаю головокружение.

Мы некоторое время молчим, мимо проносятся автомобили. Я спокойна. Устойчива. Неестественна. Я была относительно уверена, что как только я сяду и позволю на самом деле что-то почувствовать, это будет конец. Я была не готова распасться. Пока нет.

Я смотрю на него, затем говорю:

— Нет. Я не откажусь от него. Но я не буду… себя обманывать. Я люблю его. Я очень сильно люблю его, Шерман. Я даже не знаю, что думать. Как он может быть таким чертовски упрямым? Что, если он вернется завтра? Должна ли я буду принять его и просто страдать в следующий раз, когда он будет злиться на себя?

— Боже, мне нужно выпить, — говорит Шерман.

Я киваю. Мне тоже. Но я пропустила сегодня все занятия, и мне нужна завтра трезвая голова.

Он кивает, затем говорит:

— Если это как-то поможет… дерьмо. Дилан не оценит это. Но черт с ним. Я перешлю тебе несколько писем. С марта прошлого года, когда он впервые попал в Уолтер Рид. Думаю, тебе необходимо прочесть их. По крайней мере, это даст тебе представление о безумном дерьме в его голове.

Он достает телефон, и я могу видеть, как он листает в нем что-то.

— Хорошо, — говорит он, — какая у тебя почта?

— Эм… «AlexLovesStrawberries» в одно слово, «yahoo.com».

Он усмехается.

— Весело. Ладно. Просто… удали их или еще что-нибудь, ладно? Я не должен посылать их тебе. Но… в общем. Он мой друг. И меня убивает то, что он делает с собой.

Через секунду мой телефон вибрирует. Я проверяю… это письма от Шермана.

— Спасибо, — говорю я.

— Ты будешь в порядке?

Я пожимаю плечами.

— Что значит в порядке, когда твое сердце разрывается на части? Я не собираюсь умирать, если это то, о чем ты спрашиваешь. Но нет. Я не в порядке, — впервые после разговора с Диланом мой голос срывается. — Я вовсе не в порядке.

Нечего было сказать. Я спрашиваю его, как долго он останется в городе. Он говорит:

— Пару недель. По крайней мере, таков был план. Я не знаю, захочет ли Дилан, чтобы я был рядом, но все мои вещи у него. Посмотрим, что произойдет, ладно? Я буду держать тебя в курсе. Если больше ничего, мне нужно попытаться держать подальше от тюрьмы.

Я сглатываю, затем говорю, мой голос тих.

— Спасибо тебе.

Мы стояли, он неловко обнял меня, и я пошла обратно в свое общежитие. Я могла видеть его образ в своей голове: худой, измученный, бледный, опирается головой на стену. Говорящего мне, что он должен был защитить меня от себя, что он порвал со мной, потому что не был достаточно хорош. Душевная боль и боль в его глазах, когда он оттолкнул меня.

Если у меня были или не было сомнений, любит ли он меня, то они исчезли. Но возможно любви было недостаточно.

Я не понимаю, когда начинаю плакать. Пока парень из цветочного магазина на углу 109-ой Вест Стрит и Бродвей не увидел меня. Он смотрел, затем вытащил одну розу и сказал:

— Девушка. Это вам. Что бы не заставляло вас грустить… я надеюсь, благодаря этому все наладится.

Я останавливаюсь, потрясенная, и беру розу.

— Спасибо, — говорю я и начинаю плакать сильнее. — Я действительно ценю это, — говорю я, вытирая лицо и чувствуя себя полной дурой.

Он практически кланяется и возвращается в свой магазин. Я иду дальше, через пять минут достигая общежития. Но я не готова пойти и столкнуться с Келли, так что я продолжаю идти, поворачиваю направо на 103-ю улицу и спускаюсь в Риверсайд парк. Это было давно, но я сидела здесь на скамейках, иногда одна, иногда с Келли, и смотрела на реку.

По правде сказать, мы с Келли проводили тут пикники по выходным в прошлом году, иногда с Джоэлем. В этом году такого не было, и не только мне было интересно почему, но я также задавалась вопросом почему, когда Дилан спросил меня о моем любимом занятии в Нью-Йорке, я не назвала проведение времени здесь.

Конечно, ответ был прост. Я провела большую часть прошлого года, тоскуя по нему. Беспокоясь о нем, зная, что он в опасности каждый день, проведенный в Афганистане. Тогда, ничего не зная, кроме того, что его имя не появлялось в списке солдат, погибших в бою, который я проверяла каждый день, но и что он исчез на некоторое время.

Я не имела ни малейшего представления, что была причастна к тому исчезновению, к его госпитализации, или чему-то еще.

Так что я сидела на берегу реки, думала и вспоминала.

Я вспоминала наш первый поцелуй на другом конце света.