Кровавый след - Деон Мейер

— Но зачем? — спросил Сванни. — Зачем Лауис позволил крокодилу себя утащить?

— Чтобы избавить дочь от проклятия.

40

…Следопыт должен ставить себя на место добычи, чтобы предвидеть маршрут, который избирает зверь. Таким образом, следопыт получает возможность заранее вычислить места дневок и укрытий и не тратить напрасно время на их поиски.

Лолли отвела Лоттера в «кабинет» — ему нужно было получить по факсу разрешение на полет в Зимбабве. Мы с мужчинами пили кофе в гостиной.

— Куда вы отсюда? — спросил Виккус.

— К Эрлихману, — нарочно ответил я.

— Ого… — протянул он. Значит, знал, кто такой Эрлихман.

— Откуда вы знаете Эрлихмана?

— Познакомились, когда помогали зимбабвийцам, — ответил он. — Эрлихман помогал им с самого начала.

— Помогал зимбабвийцам?

— Когда проклятый гад Мугабе начал отбирать у белых землю, многие зимбабвийские фермеры поняли, что им нужно спасать свое имущество, переправить его за границу. Конечно, перевозили все контрабандой. Мебель, скот, оборудование, машины, трактора, трейлеры, всякую утварь. И доллары… несколько раз по полной коробке — вы бы не поверили. Представляете, как-то раз мы переправили через границу целую сигаретную фабрику, понятия не имею, как хозяева с ней обошлись. А Эрлихман был одним из тех, кто помогал организовывать операцию с той стороны.

Подумав немного, я спросил:

— А Дидерик Бранд?

— Дидерик выступал в роли покупателя.

— Покупателя?

— Вы разве не на него работаете? Я думал…

— Я работаю на него только с воскресенья.

— A-а… Понимаете, имущество, которое перевозили из Зимбабве… Тамошним фермерам нужны были наличные. На что им трактора и скотина в ЮАР? Дидерик скупал все, он один из немногих помогал им таким способом. Потом, наверное, перепродавал на аукционах и тому подобное. Я с ним ни разу не встречался, мы общаемся только по телефону. Хороший человек… Когда Мугабе и его банда присвоили имущество Красного Креста, он посылал в Зимбабве продукты и медикаменты… — Виккус радостно улыбнулся и покачал головой. — До сих пор не знаю, где Дидерик все это раздобыл…

— Он ловкач, — так же радостно улыбнулся Сванни.

— Да, черт побери, так и есть. Откуда у фермера из Кару норвежские медикаменты?

В моем подсознании прозвенел сигнал тревоги.

— Норвежские, говорите?

— В ящиках, огромных как не знаю что. Там было написано «Карма», а может, «Кармер»… И еще «Осло, Норвегия».

— Может, «Квернер»?!

— Ну да, вроде того.

Название «Квернер» носила норвежская компания, владеющая фирмой «Текно Армз», производящей ружья MAG7.

— А по ту сторону границы медикаменты получал Эрлихман?

— Да, — ответил Виккус Сванепул. — Вот бы побольше таких, как он, было в Зимбабве.

Они все втроем вышли проводить нас. Лолли расцеловала нас на прощание, Виккус и Сванни тепло, по-дружески пожали нам руки, как будто мы стали их единомышленниками.

Когда мы взлетели, Лоттер покачал крыльями в знак прощания. Мы смотрели на три маленькие фигурки, махавшие нам вслед.

— Хорошие люди, — заметил он.

Лоттер, Сванепулы и Эмма готовы видеть в людях только хорошее, они верят, что все люди добрые от природы… а если не добрые, то, по крайней мере, «с ними не соскучишься». Я решил не высказывать свое мнение, потому что я не такой. В истории Флеа ван Ярсвелд меня взволновало совсем другое. Почему никто не вмешался вовремя? Почему никто не пошел к Большому Фрику Ределингёйсу и не сказал: «Старый идиот, приди в себя! Твоя дочь и твоя внучка пропадают, очнись!» Почему блюстители нравственности в Мусине раньше не побеседовали с Дрикой или не предупредили Лауиса? Когда после гибели Лауиса люди из Мореми отправились искать ближайших родственников Флеа, почему никто из них не предложил: «Везите девочку ко мне»? Почему Виккус и Лолли сами ничем не помогли Флеа? Что толку качать головами, вздыхать и говорить: «Печальная история». Сочувствовать надо было десять лет назад! Вот в чем наша главная беда: мы любим только наблюдать со стороны. Мы охотно читаем о бедах других людей, слушаем сплетни и распространяем их. Разумеется, сами всегда выступаем с высоких нравственных позиций. «Они получили по заслугам». Но ни у кого не хватает смелости вмешаться.

Конечно, мой Первый закон гласит: не увлекайся. Но разница в том, что я не считаю себя высоконравственным человеком, не притворяюсь хорошим…

Неожиданно я разозлился. Я понимал, откуда ветер дует. Рассказ Виккуса и Лолли словно выбил у меня почву из-под ног. Теперь мне не хватит храбрости, чтобы… кстати, что я буду делать, когда найду Флеа? Раньше я собирался наказать ее, разоблачить. А теперь? Теперь, когда между нами так четко выявились параллели — шлюха-мать, сумасшедший отец, юность, которую родители втоптали в грязь… Нашим родителям вообще нельзя было иметь детей! А соседи предпочитали делать вид, будто ничего не происходит. Они не вмешивались в чужие проблемы. Я жалел, что познакомился с Флеа ван Ярсвелд, и надеялся, что контрабанда, провезенная на двух носорогах, подарит ей возможность навсегда бежать из страны и порвать со своим прошлым.

Очень хотелось развернуться и вернуться домой.

Но я не мог. Мне нужно было вернуть свой «глок». От этого зависела вся моя жизнь.

Лоттер посмотрел вниз, на полосу расчищенной земли в неглубокой долине между высокими холмами, и предупредил:

— Садиться здесь трудно.

— Насколько трудно?

— Очень трудно.

— Можно и не садиться, — сказал я. Лучше в самом деле вернуться назад и приехать сюда на машине…

— Закройте глаза, если хотите, — с ухмылкой ответил Лоттер; я понял, что ему не терпится испытать, на что способен его RV7. Он завис над посадочной полосой, опустив крыло, чтобы лучше видеть.

— На что вы смотрите?

— Там нет ветроуказателя…

— А это плохо?

— Да нет… не очень…

Мы зашли на посадку, метя в расщелину между двумя холмами.

— Держитесь крепче!

Мне очень хотелось зажмуриться.

Камни, кусты и деревья в нескольких метрах от кончиков крыльев… Вдруг мы резко накренились влево. Земля стала еще ближе. Верхушки деревьев совсем рядом… Мне показалось, что мотор работает как-то не так. Лоттер увлеченно нажимал на педали, тянул ручку управления. Вот и посадочная полоса… Какая-то она слишком короткая. Оглушительный стук — мы на земле! Лоттер резко затормозил; меня швырнуло вперед. Деревья все ближе…

Я закрыл глаза.

— Господи! — прошептал Лоттер.

Мы остановились. Я открыл глаза. Пропеллер вращался метрах в двух, а то и меньше, от толстого баобаба.

Он заглушил мотор и шумно выдохнул.

— Не так плохо оказалось, — заметил он.

— Как завтра взлетать будем?

— Подумаешь… Пара пустяков! — Но даже в его голосе я не услышал уверенности.

41

На пересеченной местности, где знаки редки, следопытам приходится полагаться исключительно на свою интуицию.

Через десять минут после того, как мы приземлились, из чащи с грохотом вынырнул сильно побитый «лендровер». Оттуда вышли двое чернокожих и застенчиво поздоровались с нами по-английски. Похоже, гости бывают здесь не каждый день.

— Мы отвезем вас в лагерь.

Лоттер посмотрел на раздолбанный «лендровер» с живым интересом.

— Изумительно! — сказал он. — «Универсал» второй серии, дизельный мотор два двадцать пять… Должно быть, ему не меньше пятидесяти лет.

Он пришел в полный восторг. Глядя на него, никто бы не подумал, что он только что был на волосок от смерти.

Мы взяли свои вещи, сели в машину и затряслись по едва различимой дороге. Местность кругом оказалась совершенно дикой. Мы спугнули небольшое стадо антилоп гну и стайку сопровождающих их птиц. Три жирафа, пасшиеся неподалеку, не обратили на нас никакого внимания. Жара здесь была вполне сносной, не такой гнетущей, как в Мусине.

Лагерь раскинулся на склоне холма; легкие зеленые полотняные палатки стояли в круг на деревянных платформах в тени раскидистых деревьев мсаса. Мы увидели даже самодельный указатель со словами «Лагерь Чинавира», вырезанными на куске тикового дерева. Посередине, вокруг кострища, стояли столы и стулья. Какой-то человек рыхлил граблями красную землю между палатками. За одним столом сидели еще два человека и чистили овощи.

Наш водитель сказал:

— Шамба придет позже. Я покажу вам ваши палатки.

Должно быть, Шамбой он называл Эрлихмана.

Мы последовали за ним.