Игра и Реальность - Дональд Винникотт

Последние пятьдесят лет отмечены серьезными изменениями в понимании важности хорошего материнства, и формулирование моих идей сразу же наталкивает меня на эти изменения. В материнский уход включается и поведение отца, пусть отцы позволят мне использовать термин «материнство» для описания в целом установки по отношению к детям и уходу за младенцами. Понятие «родительский» вступает в силу чуть позже, чем «материнский». Отец, как мужчина, приобретает значимость постепенно. Далее идет семья, основа которой — мать и отец, разделяющие ответственность за то, что они вместе создали — за новое человеческое существо, их дитя.

Давайте рассмотрим материнскую поддержку. Теперь мы знаем, какое значение имеет уход за ребенком и его воспитание, что важно, кто именно ухаживает за ребенком, его настоящая мать или кто-то другой. В нашей теории, посвященной уходу за ребенком и нормальному социальному окружению, центральное место занимает непрерывность заботы, мы считаем, что только благодаря этому младенец, будучи зависимым, может обрести качество непрерывности своей собственной жизни, а не паттерн реагирования на жизнь как на череду непредсказуемо прерывающихся и возникающих вновь событий (ср.: Милнер, 1934).

Здесь я могу сослаться на работу Боулби (Bowlby, 1969), предметом которой была реакция двухлетнего ребенка на потерю материнской фигуры (даже временную), при условии, что длительность этой потери выходит за временные рамки, в пределах которых ребенок может удерживать образ матери. Эти исследования должны быть продолжены, но важно, что за этим стоит идея, применимая вообще к проблеме непрерывности материнского ухода, с самого рождения ребенка, еще до того, как он может объективно воспринимать мать как таковую.

Еще одна новая особенность: как детские психиатры, мы занимаемся не только проблемами, связанными со здоровьем. Жаль, что этого нельзя сказать про психиатрию вообще. Мы занимаемся чувствами счастья и насыщенности жизни, которые есть у здоровых людей, а у психически больных они не формируются, даже если у ребенка есть врожденные предпосылки успешной самореализации.

Теперь мы смотрим на трущобы и нищету не только с чувствами страха и ужаса, но и не закрывая глаза на ту возможность, что младенец или маленький ребенок в семье нищих находится в более безопасных и «хороших» в плане нормального социального окружения условиях, чем в семье, живущей в прекрасном особняке, где им ничего не угрожает и никакие общечеловеческие опасности их не касаются[53]. Также давайте не будем постоянно делать акцент на тех различиях между социальными группами, которые связаны с принимаемыми традициями. Возьмем, к примеру, пеленание и, напротив, принятое сейчас в британском обществе позволение ребенку самому проверять окружающие предметы на прочность, исследовать мир, брыкаться и т. д. Каково отношение к использованию ребенком соски, сосанию пальца, аутоэротическим действиям вообще? Как люди реагируют на естественное недержание мочи у младенцев, вообще отсутствие у него самоконтроля и связывают это со сдержанность взрослого? И тому подобное. Взрослые люди все еще занимаются тем, что стремятся загладить свой комплекс Труби Кинга, тем, что позволяют своим детям самим узнавать суть человеческой морали, и это видно по тому, что крайняя вседозволенность является нормой воспитания. Возможно, именно это приводит к тому, что главным различием между белыми и чернокожими гражданами США вместо цвета кожи становится тип кормления младенца. Популяция белых американцев, вскормленных из бутылочки, неизмеримо завидует чернокожим, подавляющее большинство из которых, я уверен, кормили грудью.

Возможно, вы обратили внимание, что я занимаюсь бессознательной мотивацией, что не является популярной темой. Необходимые мне данные невозможно собрать при помощи анкетирования или тестов. Невозможно запрограммировать компьютер на вычленение бессознательных мотивов у индивидов, которые стали в исследовании «подопытными кроликами». Те, кто посвятили психоаналитической работе всю свою жизнь, должны взывать к рассудку и опровергать необоснованное доверие к поверхностным явлениям, которым посвящаются компьютеризованные исследования человеческой природы.

Другой источник заблуждений — поверхностное заключение о том, что если мама с папой хорошо обращаются и заботятся о детях, то проблем будет меньше. Не тут-то было! Это очень хорошо вписывается в основную тему главы. Сейчас я хотел бы донести следующее: когда мы работаем с подростком, который представляет собой нагромождение всех родительских успехов и неудач в его воспитании, мы должны понимать, что некоторые его теперешние проблемы связаны с положительными элементами современных установок по поводу воспитания и прав человека.

Если вы делаете все, на что только способны для содействия становлению личности вашего отпрыска, вам придется научиться иметь дело и с результатами этого процесса, которые могут сразить вас наповал. Как только ваши дети обнаружат самих себя, им больше уже не будет нужно ничего, кроме как познания самого себя целиком, а это, помимо различных положительных элементов, которые можно обозначить в целом как любовь, подразумевает и деструктивные элементы и агрессию. Это будет долгой борьбой, в которой вам самому необходимо выжить.

С кем-то из ваших детей все будет отлично, если с вашей помощью он быстро начнет и научится применять символы, играть, видеть сны, получать удовлетворение в творчестве, но даже в этом случае путь не будет легким. Вы все равно будете ошибаться, вам будет казаться, что эти ошибки — роковые и пагубные для ребенка. А дети постараются заставить вас почувствовать себя ответственным за эти неудачи, даже если на самом деле вы не виноваты. Дети просто скажут: «Я никогда не просил, чтобы меня рожали».

Вашей наградой будет постепенное обогащение ребенка как личности. Если у вас это получилось, то будьте готовы к тому, что начнете завидовать собственным детям, у которых было больше возможностей личностного роста, чем у вас самих. Вы почувствуете, что получили награду, когда однажды ваша дочь попросит посидеть с ее ребенком, отмечая, что вы умеете хорошо это делать; или когда ваш сын захочет в чем-то быть похожим на вас или влюбится в девушку, которая, будь вы помоложе, понравилась бы вам тоже. Вознаграждения приходят не напрямую. И конечно, вы сами знаете, что вы никогда не получите благодарности.

Теперь я перейду к рассмотрению вышеназванных проблем в плане их влияния на те задачи, которые встают перед родителями подростков, испытывающих муки пубертатного периода.

Хотя публикуется огромное количество работ по проблемам личности и общества, которые возникли и стали актуальными в последнее десятилетие, раз подростки теперь имеют большую свободу для самовыражения, я позволю себе сделать следующий комментарий по поводу фантазий в этом возрасте.

В подростковом возрасте мальчики и девочки оставляют детство и зависимость позади и начинают пробираться к взрослости — на ощупь, неуклюже, неравномерно. Рост здесь обусловлен не только наследственными факторами, но и сложными взаимосвязями в сопутствующей им социальной обстановке. Если семья есть, то она используется подростком по полной программе, если же семья недоступна для использования, как в позитивном, так и в негативном смысле (например, как отвергаемый объект), то необходимы другие малые группы, внутри которых будет обеспечено сопровождение процесса взросления подростка. В пубертатный период усиливаются те проблемы, которые были заметны и раньше, когда нынешние подростки были еще относительно безобидными детьми или вовсе малютками. Стоит также отметить, что если вы и раньше и по сей день все делали и делаете хорошо, вы все равно не можете рассчитывать на бесперебойную, гладкую работу запущенного механизма. На самом деле вам стоит быть готовыми к трудностям. Определенные проблемы присущи этому возрасту по своей сути.

Будет полезно сравнить то, о чем думают дети, и идеи подростков. Если в фантазиях детей часто присутствует смерть, то у подростков появляются идеи убийства. Даже если на данном этапе развития пет выраженного кризиса, подростку придется столкнуть с острыми проблемами, связанными с руководством, поскольку повзрослеть — значит занять место родителей. Это действительно так, а не иначе. На уровне бессознательных фантазий взросление является актом агрессии. И ваше дитя уже не ребенок, по возрасту, да и по размеру.

Здесь вполне правомерно и полезно, мне кажется, рассмотреть игру «Я — Царь этого Дворца». Эта игра связана с мужским началом в мальчиках и девочках (я мог бы начать анализ с женского элемента, но здесь это невозможно). Эта игра возникает в начале латентного периода, а в пубертатном на замену ей приходят реальные жизненные ситуации.