Приручить Лису, или Игра для дознавателя - Евгения Александрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Трава уступила место ковру из иголок, лишь кое-где пробивались редкие молодые побеги. Я поняла, что потеряла следы. Вокруг только высокий холм, обрыв к ручью, мерное покачивание деревьев и скрип стволов на ветру. Вот, похоже, и закончилось твое расследование, Майлис Вайолетт. Я криво усмехнулась.
Но тут мое внимание привлек тихий, едва уловимый писк. Я замерла. Писк повторился. Вон там, у дерева. Затаив дыхание, я подкралась с наветренной стороны чуть ближе и заметила мелькнувшее грязно-рыжее пятно. Неужели лиса? Писк стал совсем жалобный.
Лисенок, крохотный. Ему месяца два. Никогда не видела таких маленьких, они обычно шутро ныряют в норы и охраняются своими родителями так, что и хвост мельком не заметишь. Я осторожно присела, приближаясь. Верно, не показалось: звереныш был ранен. Задняя лапка.
– Тише, кроха.
Если он тут один, значит, что-то случилось с матерью. Они никогда не бросают малышей, тем более таких маленьких. Один он погибнет. Лисенок лежал под кустом, отставив лапку в сторону, мордочку положил на передние лапы, хвостик обернул вокруг себя и жалобно попискивал. Заметив меня, поджался, но убежать не успел.
Я снова застыла. Потом осторожно нащупала в сумке пару крошек и протянула ему на ладони. Звереныш принюхался, поднес смешную, еще детскую мордашку и внезапно быстро, жадно схватил крошки с моей ладони.
Шаг за шагом я пыталась преодолеть его недоверие. Бормотала что-то ласковым голосом, отстранялась, если он норовил отползти, жалобно скуля.
– Ну-ка, стой, – в конце концов рассердилась я на упрямца.
Подловила, поймала на руки и заставила успокоиться. Он был измотан так, кажется, больше не мог бороться. Я осторожно гладила звереныша, удерживая и успокаивая, незаметно разглядела ранку.
Пара капель заживляющего у меня найдется, кажется.
– Как же ты так, малыш…
Лисенок позволил погладить себя по макушке между рыжих ушей. Недоверчиво дернул ими, оскалил из последних сил мордашку. Я вытащила целебную мазь в крохотном флаконе, попутно нашла еще кусочек хлебца, замотанного в ткань. Старая привычка всегда иметь под рукой все самое необходимое, чтобы выжить.
Угощение отвлекло бедолагу от боли, и я улыбнулась, глядя, как он торопливо уплетает угощение. Рыжая шерстка свалялась от ночной влаги, темнела в месте раны. Вот бы я обладала настоящей целительской силой! От самой Матери, Всепрощающей и Исцеляющей, о которой нам так сладко пели в приюте. Она могла даровать женщинам особую силу, как Великий Отец – лучшим из мужчин, но я, похоже, не добилась от нее милости. Хотела бы я не только травы собирать и готовить, но и просто: провела руками – и исцелила. Я верила, что такие колдуны и в самом деле существуют. Интересно, тот, к которому ехал Рейнард, он в самом деле – маг?
Не такой, какими в некоторых местах королевства считают всех рыжеволосых. Я слышала, что некоторых жгли на кострах только за цвет волос! Ничем не доказав, что они ведьмы, связанные с демоническими силами. В Волдхаре и Кирании подобного не случалось, но глядели порой искоса, это правда…
А жаль, что я не ведьма! Я мстительно улыбнулась, прижавшись затылком к шершавому стволу. А то заколдовала бы кое-кого с большой радостью. Или это он успел заколдовать меня? С какой стати я вообще поверила, что Дарес просто эмпат, а не какой-нибудь чернокнижник?..
Смотрел своими глазищами, прочитал мысленно заклинания и вот я уже сама ловлю его взгляд и чувствую внутри проклятую тягу. Все, что происходило, всегда играло ему на руку. Даже, похоже, убийство Кириана не нарушило планы, ведь через меня он выяснил все, что нужно – и лишь потом легко устранил лишнего и опасного разбойника.
А то, что он так долго утаивал. То истинное дело, ради которого он полез в Лес? Что-то, связанное с самим королем. Что это может быть: похищенные женщины дороги лично Его Величеству, между ними особенные узы?
Интересно будет, если Даресу приказали не столько отыскать убийцу бургомистра, сколько его жену и дочь. Может быть, даже ценой собственной головы! Мол, не отыщешь, не обессудь – висеть тебе на королевской виселице, дружок-дознаватель!
Мне кажется, или я ищу ему оправдания?..
Лисенок, который так и норовил сбежать, внезапно успокоился, устроился на моих коленях в клубок и… уснул. Такого я даже не ожидала. Сжала и разжала свою ладонь, гадая, не притаилась ли в ней хоть какая-то кроха магии? И улыбнулась устало.
По-прежнему, едва дыша, я откупорила флакончик и обработала рану зверька, похожую на укус большого хищника. Этот лисенок родился в рубашке! Я даже умудрилась осторожно замотать рану куском тряпицы. Надолго не хватит, но так лучше впитается средство.
Так. И что теперь? Сижу с раненым лисенком на руках, который так крепко и безмятежно заснул. Не могу же спустить его на землю – наверняка проснется и сдерет лекарство. Да и… я даже не знаю, куда дальше идти. Следы потеряны.
Солнце начало прогревать почти по-летнему. Я положила ладонь на пушистую шкурку лисенка, с удовольствием ощутив его тепло и быстрое биение сердца. Почти два дня без нормального сна дали о себе знать. Навалилась на плечи такая усталость, что я прикрыла глаза, чувствуя тупое бессилие и вымотанность – даже злиться больше не хотелось.
По лицу скользили тени от качающихся на ветру крон, убаюкивая, будто в колыбельной, открытые плечи и руки приятно грело солнечное тепло, и я провалилась в беспокойный прерывистый сон, в котором уже не могла понять, слышу я в самом деле цокот копыт по сухой земле и камням, или это игры моего воображения.
Глава 20
Голова раскалывалась так, будто она колокол, в который кто-то бил со всей дури. Дарес даже опасался открыть глаза. Казалось, стоит хоть попытаться – и яркий свет разорвет изнутри на части.
Ох, ну и тяжелая же
