Доминатор - Эндрю Йорк

Кровь застучала у Уайльда в висках, как будто сердце взорвалось. Целую неделю шел дождь, и грязевые отмели оказались размыты. Крокодилы проснулись. Он рупором поднес ладони ко рту.

— Фодио! — взревел он. — Вернись!

Его предупреждение не дало обреченному человеку ничего, кроме ненужных нескольких секунд дополнительного ужаса. Фодио поглядел через плечо, чуть поколебался и взглянул налево. Попробовал было бежать — совершенно нелепая мысль, когда воды по грудь — запнулся и исчез под водой. Вновь появился, издал какой-то звук. Это должен был быть крик, но до Уайльда долетело лишь бульканье. Затем там, где только что был молодой сильный африканец, вода вскипела. Потом мелькнул хвост — длинный, чешуйчатый, покрытый слизью, достаточно мощный для того, чтобы одним ударом сломать ногу человека, хлестнул по поверхности, и исчез. Но вода не успокоилась; где-то в глубине продолжались невидимые конвульсии, и к берегу бежала рябь, заставлявшая дрожать тростники. Попытка революции в Центре Вселенной закончилась, и ничего больше не мешало Уайльду пойти на крик.

Всходило солнце, поднимаясь с каждой минутой все выше в прояснившееся в мгновение ока небо. Пришло время идти. Куда-нибудь. Подальше от крови и зловония смерти. Как будто Уайльд был в состоянии где-то укрыться от зловония смерти.

Он поднялся на ноги и вода стекла по его рукам и ногам. Мышцы живота судорожно подергивались, пытаясь ухватить хоть немного воздуха, горло было сухим, как каменистая поверхность пустыни, в мозгу мелькали переполненные ужасом джунгли. Потому что он еще не покончил со смертью. Или, может быть, даже еще ужаснее — с жизнью. Вокруг не было слышно ни звука, но он находился рядом с тростниками, теми самыми, откуда до него долетели крики. Давно? Час, два тому назад? Пятнадцать минут?

Он шумно прошел по мелководью, пригнувшись вступил под деревья, споткнулся и упал на колени. Перед ним была лодка, спрятанная в тростниках. Он нашел Ингу.

Она стояла на коленях, привязанная к дереву, веревка, охватывающая грудь, не давала ей упасть во весь рост; вода прикрывала только бедра. Ее голова была наклонена и прикрыта распущенными волосами, облаком серебряных нитей, рассыпавшихся по прекрасным плечам, которые, лишившись жизни, внезапно оказались почти уродливыми.

Уайльд подумал, что это к лучшему. Ее тело тоже было прикрыто, нежный загар покрывал слой грязи и крови; кровь смешалась с водой, в которой Инга преклонила колени, и бухточка приобрела коричневато-розовый оттенок. Это тоже было к лучшему. Часть крови натекла из раны в ноге, но большая часть — из смертельной раны в горле.

Уайльд опустился на колени в коричневато-розовой воде. Его тошнило, но не мог вырвать: его внутренности иссохли, так же, как и мозг. Инга в конце концов оказалась права. Здесь, в Африке, были не его джунгли. Но, как оказалось, и не ее.

Он услышал негромкий всплеск воды, но не повернул головы. Он втайне надеялся, что она сейчас убьет и его. Он знал, что она стоит прямо у него за спиной. Интересно, она все еще держит нож в правой руке, или убрала за пояс?

— Канем? — спросила Серена.

— Канем мертв.

— Фодио?

— Фодио мертв.

— А теперь Инга тоже мертва. Вы — человек, который убивает, мистер Уайльд. Но вы никогда не смогли бы убить ее.

Уайльд промолчал.

— Я знала, что она была с вами там, в доме. Я жила вместе с Ингой, любила Ингу, дышала рядом с Ингой в течение двух лет, мистер Уайльд. Я смогла учуять ее в темноте. У нее был странный приятный запах. И поэтому, расставшись с вами, я возвратилась в дом. Я знала, что вы сможете справиться и с Канемом и Фодио.

— Хотел бы я так доверять тебе. Но она пошла с тобой?

— Я сказала, что вы собираетесь убить ее, после того, как разделаетесь с ее любовниками, что вы обещали мне это. Сказала, что я ее единственная надежда на спасение, что знаю, где спрятана наша лодка и могу увезти ее отсюда. И она пошла со мной. Она очень боялась вас, мистер Уайльд.

— Да — безразлично откликнулся он.

— Она была ранена, и не могла идти без помощи. Привязать ее к дереву было совсем просто. Она кричала, звала вас, мистер Уайльд. Но она была слишком слаба, чтобы сопротивляться мне.

— Она не отправляла нас в пустыню, — сказал Уайльд. — Это сделал Канем. Она говорила правду, Серена.

— Я знаю, что она говорила правду, мистер Уайльд. Я убила ее за первое предательство, когда она использовала меня, а потом выбросила за ненадобностью.

— И ты считаешь это равноценным?

— Месть — закон моего народа, мистер Уайльд. По крайней мере, был до того, как цивилизация сломила наше мужество. А я не цивилизована. Так меня воспитал Бог. И я спасла ее от лишних мучений и уродства. Это тоже закон нашего народа, мистер Уайльд: для исправления ошибок нужно приносить в жертву живых людей. Когда Инга поняла мое намерение, она снова закричала. А потом попросила меня сберечь ее красоту. И я это сделала, мистер Уайльд, потому что знала: вы любили ее, и придете сюда. Но именно поэтому я должна была убить ее — из-за вас — потому что вы не сделали бы этого сами, даже спасли бы ей жизнь, а потом она уничтожила бы вас.

— А ты?

Она погладила Уайльда по щеке.

— Все лицо разбито… Нет, я никогда не смогу причинить вам вреда, мистер Уайльд. Я обожаю даже землю, на которую вы ступали. Я говорила вам это в пустыне, а потом еще раз, в лесу. Вы одинокий и испуганный человек. Я вижу это в ваших глазах. О, вы не боитесь других людей, которые могут испытывать страх. Вы боитесь только себя самого, того, чем вы стали, чем еще станете. И с каждым годом все больше и больше. Но Укуба когда-то правильно сказал: мир человека состоит из множества элементов, как и мир природы, ведь

разве все мы не животные? Возможно вы — мамба,[30] бесшумно скользящая в траве, несущая смерть любому, кто будет иметь неосторожность подойти слишком близко, и ненавидимая всеми живыми существами, большими и малыми. Но природа отвела мамбе место на земле, мистер Уайльд, а мы не можем противиться законам природы. — Она улыбнулась. — И даже у мамбы есть самка.

Уайльд поднялся.

— Что мы будем делать теперь?

Серена подняла на него взгляд, и нахмурилась. В руках у нее не было ни пистолета, ни ножа. Ему показалось, что она жалеет об этом.

— Мы живем в разных джунглях, ты и я.

— Нет, мистер Уайльд. Джунгли только одни. Вся разница в сердцах людей. Пойдемте.

Уайльд прошел вслед за Сереной через лес, через пастбище. Коровы все еще стояли, сбившись в кучу. Рядом со стадом встревоженный бык рыл землю ногой, взревывал, и, явно, не собирался подпускать кого-либо к своему гарему.

На краю огорода Серена остановилась и нашла среди трупов, лежавших в высокой траве исправную винтовку.

— Не дадите ли мне ваш патронташ? Нам может понадобиться оружие.

Он снял пояс, и она зарядила ружье. Перейдя огород, они подошли к поселку, к Последователям Бога. Те стояли, сбившись в кучку, как и коровы на пастбище. Одни разглядывали неподвижное тело Андерсона, несколько человек смотрели на Синтию Борэйн и Конрада Ломана, ожидавших около вертолета. Но большинство не отводили глаз от стоявшего в стороне Укубы.

— Бой окончен, мой Бог, — обратилась к нему Серена. — Канем, Фодио и Инга, восставшие против вашей власти, мертвы.

— Это сделали вы, мистер Уайльд,

— Он и я, вместе, — ответила Серена. — Мы спасли ваше движение и мир вашего острова, мой Бог.

Укуба пристально глядел на своих последователей.

— Никто теперь не сможет восстановить ни того, ни другого. Скажите, мистер Уайльд, неужели то, что я пытался сделать, было преступлением?

Уайльд пожал плечами.

— Кто-то когда-то написал, что молодые люди во сне видят мечты, а старики — видения. Вы попытались видеть и то и другое одновременно. Чего же еще можно было ожидать?

— Я потерял их уважение. Они уничтожат и меня и вас, если вы сейчас же не уедете отсюда.

— Это наша общая мысль, — Синтия Борэйн демонстративно помахала тем самым пистолетом, который Уайльд забрал у убитого Андерсона. — Лезь в вертушку, Конрад.

— Все, что пожелаете, — Ломан вытер лоб своим бело-зеленым платком и вскарабкался в кабину.

— Вам лучше всего отправиться с нами, Уайльд, — продолжала Синтия.

— Мы все уезжаем, — Серена передернула затвор винтовки. — Заходите в кабину, дедушка.

— Вы не можете бросить нас, — сказал кто-то в толпе. — Это будет окончательным предательством.

— Мой дедушка отрекается от престола, — оборвала Серена. — Он дает вам право выбрать его преемника самостоятельно. А если хоть кто-то из вас пошевелится, я разнесу ему башку. Входите, мистер Уайльд.

— Они правы, — сказал Укуба. — Я не могу покинуть их. Особенно теперь.

— Вы научили их смыслу жизни, — сказала Серена, — научили, как обеспечить свое существование. Если они захотят уехать, то смогут построить себе лодку. Свою мы спрятали в тростниках, они могут взять ее за образец. А что касается вашего беспокойства, дедушка, то вы покинули своих людей два года назад, когда впервые увидели Ингу. А теперь побыстрее.