Леонардо да Винчи - Софи Шово

Эта смерть со всей очевидностью проявила то, что уже на протяжении многих лет отделяло семью нотариуса от его старшего сына. В отцовском доме, погрузившемся в траур, для Леонардо не нашлось места. Ему просто-напросто запретили появляться там. Более того, его даже не допустили к отцу в ночь смерти, дабы попрощаться с ним. Его юные братья, по возрасту годившиеся ему в сыновья, опасались, как бы он не стал претендовать на долю отцовского наследства, и, будучи юристами, сделали все возможное, чтобы лишить его этой доли. Кстати говоря, весьма значительной.

Их поведение особенно возмутило дядюшку Франческо, брата покойного, который по-прежнему жил в Винчи на своих землях и на доходы от них.

Спустя месяц по окончании траура он завещал Леонардо принадлежавшую ему землю и, что особенно важно, свое имя. Отныне Леонардо мог пользоваться престижным именем да Винчи. Теперь он, незаконнорожденный сын, официально стал членом отцовского рода.

Согласно современным исследованиям, Леонардо приступил к написанию своей знаменитой «Джоконды» в 1503 году.

Самая знаменитая, самая известная во всем мире картина, символизирующая собой саму идею живописи, обладает отнюдь не впечатляющими размерами 70 сантиметров в высоту и 53 сантиметра в ширину и выполнена на доске из древесины тополя. Портрет создавался по заказу признательного супруга. В тот период как раз вошло в моду давать частные заказы на портреты, которые потом вывешивались в доме на всеобщее обозрение, причем не только знатные господа могли позволить себе это. Богатые купцы также следовали моде. Зачастую даме презентовали портрет в знак благодарности за что-нибудь… Например за рождение сына. Франческо дель Джокондо был богатым неаполитанским купцом, который с успехом вел дела во Флоренции. Как еще лучше продемонстрировать свое преуспеяние, нежели повесить на стену в собственном доме портреты — свой и своей супруги? Наглядное свидетельство обретенного благосостояния. Мы не знаем, кто написал портрет самого Франческо, зато автора портрета его супруги, уроженки Флоренции по имени Лиза Герардини, знает весь мир. Джокондо остановил свой выбор на Леонардо да Винчи, поскольку видел его «Святую Анну». Лиза к тому времени уже подарила супругу двоих детей, в том числе одного сына. Ей тогда было, по всей видимости, не более двадцати двух лет.

Леонардо приступил к работе с энтузиазмом и писал портрет по меньшей мере на протяжении трех лет. Впоследствии он так никогда и не расстанется с этой картиной, продолжая, как установлено в настоящее время, дописывать и подправлять ее до конца своих дней. Этим, вероятно, и объясняется тот факт, что нет ее копий — просто не было возможности копировать ее. Сколько дополнительных мазков кистью сделал Леонардо, движимый переменой настроения, наплывом вдохновения или благодаря чему-то еще… Тайна этого шедевра, как полагают, и кроется в продолжавшихся на протяжении шестнадцати лет его доработках. По крайней мере наряду с прочими факторами, ибо что сказать о ее загадочной улыбке?

Чтобы его модели не слишком утомлялись, Леонардо находил различные способы развлекать их, начиная с остроумной и занимательной беседы и заканчивая приглашением в студию лучших в городе музыкантов, певцов, жонглеров, акробатов и шутов. Это помогало избежать того, чтобы на лицах его моделей отражались усталость и скука, неизбежно запечатлевавшиеся в портрете. Тем самым он стремился «изгонять налет меланхолии, зачастую проступающей в позе изображаемого на портрете». Этот налет меланхолии он сам усматривал в созданном им портрете Джиневры Бенчи и даже в «Даме с горностаем». Потому-то Леонардо и прилагал так много усилий, чтобы Лиза, позируя ему, не заскучала и не загрустила.

Отзывы современников о «Джоконде» столь сильно разнятся, что создается впечатление, будто речь идет о разных картинах. Скорее всего, в этом нашли отражение различные стадии работы над одним и тем же произведением. Под впечатлением от увиденного Рафаэль создал одну из своих мадонн, столь похожую на творение Леонардо, что последнего одно время считали ее автором, хотя в действительности это была работа именно Рафаэля. Вазари дал описание как будто бы другой «Джоконды», увиденной им в 1508 году во Флоренции. Тогда он утверждал, что Леонардо после четырех лет напряженной работы оставил эту картину незавершенной. Однако приведенное им точное описание анатомических деталей — бровей, ноздрей, губ, вен на шее — позволяет утверждать, что это та же самая «Джоконда», которая известна сегодня и в которой царят неопределенность, растушевка и сфумато. Можно ли говорить, что Леонардо так и не закончил «свои Джоконды»? Та, что известна нам, последовала за ним во Францию, но до конца своих дней он считал ее незавершенной.

Что касается фонового пейзажа, то некоторые склонны считать, что он ценен не менее сюжета на переднем плане. Вентури, в частности, пишет:

«Создается впечатление, что единую и единственную сущность образуют разъятые вершины скал, извилистое течение вод, шарф, наброшенный на плечо, пряди волос и насыщенный влагой болотистый пейзаж. Складки рукавов образуют прихотливые изгибы, изогнутые ниточки света, бегущие по складкам, и мягкая округлость плоти удивительным образом гармонируют друг с другом, обусловливая полную гармонию фигуры и необычного фона».

Вазари видел только «Джоконду» с темным фоном. Возможно, существовал и такой ее вариант… Ведь Леонардо начинал писать эту картину снова и снова на протяжении многих лет. Никто не знает, сколько «Джоконд» он начал писать и какова была дальнейшая судьба незавершенных вариантов.

В настоящее время существует лишь одна «Джоконда» — та, что выставлена в Лувре. Близкая и вместе с тем далекая, словно пытающаяся ускользнуть от всех своих агиографов.

Эстетика светотени воспринималась современниками Леонардо как ересь. Правильной считалась в то время невинная эстетика блеска и сияния, подчеркивавшая могущество высших сил, тогда как мрак оставался уделом адских глубин, обрекавших на вечные муки души грешников. Живопись в технике сфумато служила поэтическим выражением мира, на который наброшена вуаль сумерек. Конечно, можно говорить, что сфумато служило для Леонардо прежде всего техническим решением. Речь шла об изображении форм, не прибегая к резким контурам и не акцентируя рельеф — ведь в природе нет четких линий, значит, их не должно быть и в живописи. Надо лишь, передавая нюансы света и тени, пытаться выразить неопределенность оттенков, представляющих всё многообразие вещей. Не следует изолировать их друг от друга грубыми линиями, пусть они как бы сами собой возникают из мрака ночи. Ибо из мрака рождается свет. Всё выходит из темноты, чтобы сделаться видимым. «Джоконда» завидным образом демонстрирует, какой поразительной тонкости может достигать «рельеф»,[39] тот самый знаменитый рельеф, который Леонардо долгое время противопоставлял линии, пока, наконец, ближе к финалу своей жизни не объединил их, показывая, как лучи света непостижимым образом проникают в тончайшие тени. Тем самым он разрешил конфликт между линией и рельефом. Это противопоставление служит выражением спора среди художников, разделившихся на сторонников безусловного подражания природе и тех, кто выступал за идеализированное подражание, когда воспроизводятся только наиболее прекрасные и естественные формы. Последнее не нравилось Леонардо, ибо он всегда обращал самое пристальное внимание на особенности, отклонения от общепризнанной нормы. Он рисовал много гротескного, не чураясь изображения уродливого, являющегося неотъемлемой составной частью живого. Он прокладывал собственный путь в искусстве, пытаясь проникнуться духом творца природы, однако воспроизведение, пусть даже самое точное, избыточно курьезного и необычного быстро превращается лишь в видимость реальности.