Развод. Вопреки тебе - Селин Саади

что-то кивает. Засовывает руку в карман, оборачивается, метко стреляя своей лазурью в меня.

На лице тут же приподнимается уголок губ, и через стекло он осматривает меня с ног до головы.

Боже, я снова хочу его.

Темно-синяя рубашка на нем смотрится восхитительно. Двери разъезжаются, и заканчивая разговор, он возвращается в номер.

— Доброе утро. — посылаю улыбку в него.

Он стремительно оказывается около меня, и касаясь рукой шеи, целует так будто умрет сейчас от жажды. Отвечаю не с меньшим желанием, обвивая его шею и вставая на носочки.

— Теперь самое доброе… — хрипит мне в губы на секунду остановившись.

Но я не хочу останавливаться.

Я готова закрыться здесь рядом с ним и провести целый день в кровати.

Он словно выпустил на волю кого-то другого, а не меня.

Прижимает меня сильнее к стене, и задирая футболку, его пальцы тут же касаются уже влажных складок.

Рычание зверя только заводит и я глупо хихикаю в ответ, наслаждаясь реакцией.

— Мышка… я бы очень хотел сейчас повесить табличку “не беспокоить” дня на четыре, но нам нужно ехать.

С сожалением говорит, и я принимаю его слова.

Помню, что он должен что-то показать.

Киваю, собираясь выйти в свой номер.

— Я принес твой чемодан. — указывает в сторону: — Ты голодна?

Отрицательно качаю головой, скрывая удивление и благодарность, подхожу к чемодану. Выбираю обычную одежду, легкие брюки и свободную футболку.

В конце концов, это вряд ли будет романтичный завтрак.

Вновь скрывшись в ванной, быстрыми движениями наношу крем на лицо. Расчесываю волосы, убирая в хвост, и добавляю на лицо немного румян и блеска для губ.

Выхожу минут через двадцать и вижу вздернутую бровь Руслана.

— Ты настоящая женщина?

Звучит следом, когда мы выходим из номера.

Не понимаю, что он имеет в виду, поэтому переспрашиваю.

— Я еще не встречал тех, кто собирается за пятнадцать минут.

Пожимаю плечами с улыбкой на губах.

Ощущение, что я порхаю.

Не хожу, не передвигаюсь, как человек, а лечу как птица, исполняя в воздухе маневры по типу восьмерки.

И эти ощущения изумительны.

Спустя пару часов веселой дороги с легким теплым ветром и музыкой, мы подъезжаем к какому-то дому.

И чем ближе, тем больше напрягается Руслан. Это особенно бросается в глаза после вчерашней ночи.

Здесь видимо поселок, явно какой-то пригород Рима. Он паркуется на обочине дороги, а по одну сторону от нее стоят различные небольшие домики, подобно дуплексам на несколько семей. У каждого зеленая, ухоженная территория.

Довольно мило и симпатично.

Перевожу взгляд на Руслана, а он застыл с руками на руле, который сжимает ощутимо больше необходимого.

— Все в порядке? — с тревогой задаю вопрос.

Он кивает…и громко выдыхает.

— Не думал, что это будет так тяжело… — усмехается, с какой-то осязаемой печалью.

‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

— Что здесь? — участливо спрашивая, усаживаюсь удобнее.

Вижу как ему сложно начать.

— Вот тот дом. — указывает направо, как раз рядом с которым припаркованы мы.

Киваю, бросив короткий взгляд туда.

— В нем живет моя дочь.

Ошарашенно смотрю на мужчину, не веря в то, что только что услышала.

Глава 31

Руслан

Жду, когда она отойдет от шока.

Идиот… надо было вчера сдержаться. Надо было быть сильнее своего желания, даже если бы задымился.

Но не смог.

Эта белоснежная кожа, на которой остаются собственные следы рук, и это, сука, заводит. Хочется, чтобы они не сходили с ее упругих форм. Хочется заклеймить, что это мое.

Мое.

Сейчас уже поздно.

Не смотрю на нее, смотрю прямо перед собой. Столько подготовки, и все к черту. Какие бы я слова не подобрал…

Вчера, когда открыл одну из этих двух тайн, откровенно думал, что убежит в номер. Даже билет на самолет на всякий случай забронировал.

И казалось бы, после вчерашнего можно было бы не переживать о том, что у меня есть ребенок…

Но это легко на словах, ведь никому не открывался до этого дня. Знает только Никитос, и то, даже жена его не в курсе.

Никто не осведомлен. Как и никто не понимает, чем мне так полюбилась Италия, что я вечно здесь пропадаю.

Только чувствую не теперь.

Возвращение в Россию на пару недель в этот раз подарило нечто большее.

И сейчас не смыслю, как все это удержу.

— Эм… — она совершенно не представляет, что сказать.

Сбита с толку, обескуражена. И сам, черт возьми, в таком состоянии. Впервые.

— Ей семь. — продолжаю хоть что-то: — Марианна.

— Как? — Дина хмурит брови, заглядывая в глаза.

— В тот день на боях, я узнал, что та девушка, которая была моей невестой…

— Стой…ты был женат? — голос Дины взлетает на октаву.

— Нет, не успел. Малолетняя шалость, которая сломала меня на несколько лет. Мы были молоды и глупы, и я считал, что мне это надо. Помню, как в нашей банде меня называли стариком, потому что принял этот шаг. — вдох, иначе кислорода не хватает: — Если ты спросишь, любил ли я ее, я отвечу, что нет.

В этом уверен. Потому что никто никогда не вызывал того, что делает девушка рядом.

— На вопрос зачем…ответить не смогу. Однако, именно в тот день я узнал, что она всего-навсего меркантильная шлюха. Запудрила мозги идиоту. Думал, что я король этого мира, да она только от имени должна сходить с ума… — усмехаюсь своему кретинизму: — Деньги шли рекой и я не смыслил, что она только ради них и ошивается рядом.

Мимолетно бросаю на нее взгляд, и становится, сука, страшно. Она старается переварить все это дерьмо.

— Оппонентом в бою был как раз тот, кто развлекал мою невесту.

— Поэтому ты был не в себе… — шепчет она отрешенно.

Киваю.

— А потом… допросы, подозрения. Валентинович вытаскивал меня тогда. Точнее сначала пытался выудить правду, а уже потом вытаскивать. Несколько месяцев задержания…а затем она оказывается перед моим порогом, как говорится, на сносях. Отрицал, посылал ее, орал, требовал доказательств. И позже сделал тест ДНК.

Она нервно теребит пальцы, а я не смею посмотреть и увидеть в глазах разочарование и сожаление.

От нее, блядь, не хочу.

Тумблер сразу упадет и это будет мое фиаско.

— После подобного опыта было сложно подумать о женщинах хоть что-то лестное. Я могу сейчас петь тебе дифирамбы, что как пацан теряю голову от твоей честности. От того, как ты краснеешь, когда тебя что-то смущает. От той неловкости, что меня умиляет. Однако, все, что нужно сейчас — это дать тебе время, Дина. Подумать, осмыслить и решить. Здесь я не имею права