Дети богов (СИ) - Мария Двинская

— Это хорошо. Значит, у нас точно есть время до полудня и немного после. Уходить надо как можно скорее.

Лера неуверенно кивнула. Фер ободряюще прикоснулся к её плечу и перенёс к двери два собранных походных мешка — для себя и меня. В мешках, насколько я знал, лежало по смене одежды, шерстяные одеяла, плащи от дождя и чашка с кружкой каждому и полотенца. Скромные запасы еды дня на два — три и не менее скромную кухонную утварь — два маленьких котелка, крышку от одного из которых можно использовать вместо сковородки, положили в мешок Фера. В мой мешок баба Валя лично положила тщательно завёрнутые в тряпицу скляночки с лекарствами и мазями против различных ранок, синяков и натёртостей. Туда сначала положили и пузырёк из зелёного стекла с восстанавливающим зельем и наказом обязательно пить по три капли раз в день. Я клятвенно заверил, что буду лечиться, но для себя решил, что эту гадость в первый же день случайно вылью. Или разобью. Или забуду на стоянке. Баба Валя, успевшая за зиму понять моё отношение к лечению, переложила пузырёк к Феру, потребовав с него обещания проследить за сохранностью и употреблением.

Феру, как самому сильному и здоровому, также поручили нести топорик, моток верёвки и прочие относительно тяжёлые вещи. Книги, которые он принёс в дом бабы Вали больше полугода назад, брать не стали. Только мою недописанную Фер тщательно завернул в промасленную бумагу и уложил к себе. Так как наши вещи собрали заранее, то все силы направили на сбор и упаковку третьего мешка, с которым пойдёт Лера. Сборы проходили намного быстрее, чем когда мы с Фером уходили из башни. Ведь тогда перебирали всё, что можно взять с собой, а теперь только то, что нам отдавала баба Валя.

Солнце прошло только половину пути до зенита, а мы уже вышли за ворота. Баба Валя на прощание обняла Леру, махнула нам рукой и стояла на крыльце, глядя нам вслед, пока не скрылись в лесной чаще.

Идти, опираясь на посох, было легко. Не мешал даже мешок за плечами, хотя с момента выхода он, казалось, постепенно и неумолимо набирал вес. Ничего, это поначалу так, с непривычки. Через пару дней либо окрепну, либо расплывусь медузой на мелководье. По времени, проведённом в армии, я знал, что привыкаю я всё‑таки быстрее, чем теряю силы и не особо волновался на этот счёт. В конце — концов, всегда можно будет скинуть часть груза Феру. Сначала шли медленно, оглядываясь на девушку, но она не жаловалась и шла наравне с нами. Вскоре наш маленький отряд выстроился цепочкой. Первым шёл я, задавая скорость, следом Лера, замыкал шествие Фер. Когда его ставили первым, он вырывался далеко вперёд, вынуждая догонять его, впустую растрачивая силы. Меня последним ставить также никто не хотел — не верили, что за полгода можно оправиться от той раны и боялись, что я где‑нибудь отстану. То же и с Лерой, не хотелось ставить её последней — вдруг, не выдержит, приостановится отдохнуть, а мы уйдём далеко и потеряем её?

Отдыхать условились каждые три, четыре часа. Возможно когда‑нибудь потом и станем идти целый день, но пока лучше не переутомляться. Шли молча, поели молча. Лера чувствовала себя виноватой, что навязалась нам, и не решалась надоедать ещё и болтовнёй. Фер, кажется, просто не знал, что говорить или стеснялся разговаривать с Лерой при мне, хотя я по глазам видел, что ему в тягость идти в тишине. А я на ходу раздумывал, что будем делать, когда выйдем на дорогу, какими путями будем идти и какую историю будем рассказывать страже, если остановят за бродяжничество. Это в Империи иди, куда хочешь и как хочешь — бесплатных ночлежек и кормилей для нищих можно найти в любом более — менее крупном поселении. В Роске тоже можно перемещаться свободно, разве что если совсем бродягой выглядишь, тогда остановят. Но, по высочайшему указу государя, если у человека есть деньги или вещи на сумму в ползолотого и более, то он не считается бродягой и нищим. Вещей у нас явно хватает для статуса путешественника. А вот в Федском княжестве будут проблемы. Там каждый человек приписан к своему округу и без документов с отметкой куда и зачем идёт, может быть задержан и посажен в темницу. А то и на принудительные работы отправить могут. При пересечении границы всем иностранцам такой документ выписывают. А у нас денег нет заплатить за документы. Можно бы обойти стороной… лишних три, а то и все четыре месяца… И всё равно искать способ пройти в княжество. Можно прикинуться беженцами от войны. Сейчас по весне много таких должно быть. Осенью не успели уйти или понадеялись на добрую зиму, а сейчас все и пойдут. Баба Валя рассказывала, что многие приграничные поселения так ушли. Кто из Роски в Федское, кто из Федского в Роску. Семьями и поодиночке. Война не оставила приграничье в покое даже после своего окончания. Значит, идти надо здесь, где была война, и легенда будет правдоподобной.

Как я не вовремя вспомнил о войне. Тропинка, по которой мы шли, свернула в его сторону и мы вышли на опушку. На большом поле работало несколько групп, старательно перепахивая землю. Я узнал место — именно здесь и произошла та битва, где погиб весь мой отряд, в котором я прослужил всего полдня. На краю поля прямо перед нами чернели неровные горки пепла и золы. Я поворошил одну из них концом посоха. Из кучи выкатились потревоженные потемневшие человеческие зубы. Всё, что обычно остаётся после магического огня — зола, оплавленный металл и зубы. Всё‑таки привели сюда магов, не стали дожидаться, пока тела начнут гнить и отравлять место. Теперь они послужат удобрением полю, щедро политому кровью. Я поднял зубы и покатал их в руке. Торша тоже должен быть где‑то здесь, в одной из чёрных куч. Единственный, с которым я как‑то сошёлся за всё время моей армейской жизни. Надеюсь, он возродился в таком же весёлом и беззаботном человеке. Я выбросил зубы и непроизвольно потёр правое запястье. Раньше там болтался браслет неблагонадёжного солдата. Когда я уже пришёл в себя, но ещё почти не вставал, баба Валя сняла его с меня. Сначала я попросил Фера распилить железку, но старушка поступила по своему — она смешала два серых порошка с водой, намазала получившейся кашицей браслет и прочитала небольшой заговор. После чего железо очень быстро проржавело насквозь, и браслет распался на куски.

— Пойдём, — получилось тихо и хрипло. Мои спутники не стали ничего говорить и послушно ушли за мной прочь от поля.

— Как там было? — спросила Лера, когда поле опять скрылось за кустами.

Я ответил не сразу

— Страшно, — я не стал сочинять или хвалиться, и сказал правду. Не стоит восхвалять войну. Лера поняла и не настаивала на подробностях. Я слышал, как они с Фером тихо переговаривались позади, но не слушал их болтовню. Когда отошли от поля достаточно далеко, я на первой же подходящей полянке, где был ручеёк, скинул мешок на землю.