Загадка фарфоровой балерины (СИ) - Тюрина Елена Александровна

На фоне этих шаров обычные сосульки, фонарики и льдинки выглядели совсем уж безликими. Настя повесила их на самое видное место, окружив белочками, медвежатами, звездами. Посмеялась над игрушкой в виде кукурузного початка, чем вызвала недоуменные взгляды.

– Я только сейчас поняла, что это кукуруза, – пояснила она. – Всегда была уверена, что шишка.

И все же наряжать елку очень увлекательно. Удивительно – страна большая, а елочные игрушки у всех были одинаковые. Глядя на некоторые из них, Настя вспоминала, что видела такие же точно у бабушки. Они с мамой дарили ей новые современные шары, но та всегда упрямо наряжала елку старыми украшениями, весь год пылившимися на антресолях.

Советские игрушки рождали в душе девушки смешанные ощущения. С одной стороны, шары-прожекторы, аккуратные маленькие домики и шишки выглядели очень красиво и вызывали теплое, ламповое чувство ностальгии по зимним вечерам, которые она в детстве проводила у бабушки. А с другой – все эти баклажаны, огурцы, помидоры, стеклянные бусы смотрелись смешно и странно. Она бы такие на свою домашнюю елку точно не стала цеплять.

Завершающим штрихом был небольшой Дед Мороз из папье-маше, которого девушка поставила под деревце, предварительно укутав подставку ватой.

– Мне нравится, – объявила Таня, разглядывая Настино творение.

Тома поддержала соседку. Девочки развесили оставшиеся игрушки по комнате, и наконец-то можно было со спокойной душой ждать наступления праздника. Хотя «со спокойной душой» – это точно не о Насте. Артем еще был в больнице. Неумолимо приближалось время возможной гибели Татьяны, а сделать она ничего не могла. Все это угнетало.

– Не знаю, девочки, вот у меня раньше зима прочно ассоциировалась с Новым годом, – заметила Тамара. – А в этот раз – исключительно с премьерой «Гаянэ». Чем она ближе, тем страшнее. Даже не представляю, каково вам.

Тома была задействована в кордебалете, танцевала вместе с несколькими десятками других девушек, создавая фон для основного действия. Но, кажется, ее это уже совсем не задевало. По крайней мере, у нее было гораздо больше свободного времени, чем у артистов, исполнявших ведущие партии.

– У меня так всегда, – отозвалась Татьяна. – Может, только в раннем детстве был нормальный Новый год. А потом все мысли только о репетициях. Даже в школе меня постоянно просили станцевать на празднике. Причем так получилось, что в силу своего характера я была «белой вороной», и всему остальному классу это не нравилось. Я не нуждалась в компании, а как вы знаете, в школе «если ты не с нами, то против нас». А тут еще и балет. В общем, меня считали выскочкой. Поэтому хоть я и участвовала в подготовке всех мероприятий, праздничного настроения почти никогда не было.

Настя с горечью подумала, что лучше бы у нее тоже эта зима ассоциировалась с балетом. Но, увы, подготовка к премьере меркла в сравнении с другими, гораздо более невеселыми переживаниями. Чтобы отвлечься, она думала о недавнем споре с матерью. Та снова принялась сокрушаться на тему их новой жизни.

– И еще этот твой балет, Настюша! Вот ради чего так уродовать свои ноги и тело? – возмущенно говорила Ольга Александровна. – Ради исполнения одних и тех же элементов в разных вариациях? Как на ходулях. Нового ничего не придумали. И в жизни ходить, как Чарли Чаплин, с вывернутыми ногами… Раньше я любила балет, но чем больше узнаю его изнанку, тем большее отвращение он вызывает.

– Это для тех, кто любит балет больше всего на свете, – ответила тогда Настя словами Валентины Валерьевны. – Помнишь, в нашем времени его практически не показывали по телевизору. И на гастрольные спектакли в городе ходили только преданные поклонники. Вот сама подумай – кого у нас учили разбираться в балете, танцах и музыке? Никого. Мне нравится, что здесь, в СССР, все пока что иначе. И здесь детей ведут в балетные училища. И в моде он больше, и внимание со стороны государства больше.

– Пропагандируют балет как исконно русский вид искусства, но ведь это нет так, – фыркнула мать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Да, практически все па идут от французского балета, и когда-то очень давно его привез в Россию Мариус Петипа, – Настя блеснула полученными на занятиях знаниями. – Так что это дань уважения к великому мастеру и великим балеринам, особенно советского балета. Именно они прославили русский балет на весь мир. Да и многие классические спектакли идут в постановке Петипа или Иванова. И что очень обидно, что толком нет ни одного фильма о них. Ни здесь, ни в нашем времени не сняли качественных фильмов ни о Плисецкой, ни об Улановой. Даже памятник Плисецкой поставили не в России. Позор. И кстати, спорт еще больше калечит людей, но, тем не менее, мамы отводят туда своих детей.

Мать промолчала, похоже, поняв, что разубедить дочь не удастся. Увлечение Насти балетом оказалось очень серьезным.

Когда обряд украшения комнаты был окончательно завершен, и Тома ушла к подруге из другой группы, Настя спросила у Тани, как приняла ее семья Павла.

– О, они очень добрые люди, – ответила та. – Я безумно волновалась, но потом и не заметила, как пролетело время. Представляешь, мы приглашены в гости к Платону Альбертовичу в дом его родителей. Это недалеко отсюда. Через две улицы. Так удачно совпало! Пойдем завтра сразу после занятий.

– А зачем вас этот Платон Альбертович пригласил? Что они там за смотрины решили устроить? – удивилась Настя. – Паша ведь ему не родной сын.

– Вообще-то да, немного странное приглашение, – нехотя согласилась Татьяна. – Пашкин отчим зачем-то со мной встретиться хотел. Но из-за снегопада я никуда не попала. Неудобно теперь перед ним.

Анастасия внимательно посмотрела на подругу.

– А зачем ему с тобой встречаться?

– Чтобы о чем-то поговорить, как я поняла.

Настя на это ничего не сказала. Но, памятуя про слова Артема, снова расстроилась. Рассказать Тане всю правду об отчиме ее любимого она не смела. Неужели убийца Платон Альбертович? А она столько времени подозревала Королевича. Теперь нужно копать совсем в другом направлении.

Вспомнив, что они с Мартовицким видели Катю выходящей из «Чайки», Настя решила выяснить, где живет бывшая одногруппница, и съездить к ней гости. Было уже не до тайн личной жизни. От того, что расскажет Катя, зависело, следует опасаться отчима Тайгряна или нет.

По случаю выписки Артема из больницы Настя приготовила для него небольшой сюрприз – купила два билета в филармонию на предновогодний концерт симфонического оркестра. Она не была уверена, что парень – ценитель классической музыки. Но во что бы то ни стало стремилась увидеть своего деда-скрипача. Он был родным отцом Татьяны. Но Настя никогда не слышала, чтобы Гальская ходила на его концерты. Должно быть, обида на бросившего ее родителя была слишком сильна.

Места Насти и Артема располагались в третьем ряду. Отсюда можно было рассмотреть каждого музыканта. Деда Настя нашла без труда. Узнала его, потому что видела молодым на фотографиях. Девушка улыбнулась, вспомнив, как однажды он ее строго отчитал за какую-то шалость, а она побежала к бабушке и спросила: «Ба, как ты могла полюбить деда? Он такой злой!» На что та ответила: «Зато какой он в молодости красавец был! Высокий, чернявый! А на скрипке как играл!» У бабушки были украинские корни, и она очень любила песню «Чарівна скрипка» («Покохала молодого скрипаля»). Вместо исполняемого оркестром произведения Вивальди «Времена года. Зима» в голове Насти зазвучали с детства знакомые слова.

Сейчас эта красивая украинская народная песня приобрела для Насти иной смысл. Ведь именно мама Татьяны вот так же когда-то полюбила молодого скрипача. А тот ушел к другой…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Ни на что большее, кроме как смотреть со стороны, Настя не решилась. Подойти, заговорить? Но что она могла сказать? «Вашу дочь могут убить! Сделайте что-нибудь»! И тогда она бы наверняка была принята за городскую сумасшедшую.

Удивительная ситуация. Как будто подсматриваешь за кем-то в замочную скважину. Еще не рожденная внучка наблюдала за жизнью деда – абсурд! Знать, что произойдет с человеком в будущем вплоть до того, как именно он умрет, и при этом отрешенно наблюдать за одним коротеньким эпизодом из его жизни… Странно, неправильно. В голове не укладывается. И все-таки это данность, от которой никуда не деться.