Свадебное путешествие в один конец - Дарья Калинина

Но Борис Львович искренних советов Мариши не слышал и потому продолжал накатанный текст:

— Каждый день скандалы! Чуть что не по ней, сразу же грозится разводом.

— Так разведитесь.

— Ах, что вы! Развод — это ведь так хлопотно! И потом, это неизбежный раздел имущества. Так сразу я пойти на это не могу. Да и нужно ведь подумать о жене. Она очень больна, перенесла уже три инсульта. В ее возрасте это может быть весьма опасным.

Ха-ха! В ее возрасте! И какой же у нее такой возраст? Наверняка, она помоложе самого Бориса Львовича. Пусть всего на несколько лет, но все-таки моложе. Увы, и песня про старую больную жену тоже была хорошо знакома Марише. Если бы Инна стала плотно встречаться с Борисом Львовичем и настаивать на узаконивании их отношений, то у его жены, скорей всего, выявили бы тяжелую, неизлечимую, может быть, даже смертельную болезнь. И нужно бы дать ей возможность «тихо скончаться в неведении и покое».

Ну, а потом бы жена выздоровела. А Борис Львович все равно женился бы на другой своей любовнице. Более молоденькой и наглой.

К счастью, Инне все эта тягомотина не грозила. Бориса Львовича она просто ловко разговорила. И теперь пользовалась его внезапной откровенностью.

— Говорите, часто приезжаете сюда? И всегда один?

— Да!

Голос Бориса Львовича прозвучал так искренне и трагически, что Мариша едва не прослезилась. Ах, эти мужчины! Что они с нами делают!

— Всегда один. Один-одинешенек! Я не похож на других мужчин, способных на короткие интрижки. Я лично прежде всего ценю в людях близость.

— О, да!

— И ведь такая редкость в наше время встретить родственную душу!

— Несомненно!

— И я так рад, что мы с вами, Инночка, сейчас тут. Вдвоем. Наедине.

Голос Бориса Львовича как-то неуловимо изменился. И Мариша поняла, что пора действовать. Теперь она знала достаточно, чтобы понять, что ей следует предпринять. Она вытащила из сумки свой телефон и, одним ударом ноги распахнув дверь, вошла в соседнюю комнату.

Инна в объятиях Бориса Львовича расположилась на кушетке. Мебель, весьма непрочная, явно не предусматривала такого стихийного развития событий! Во всяком случае, Борис Львович при виде внезапно возникшей перед ним Мариши попросту свалился с кушетки! И уселся на полу у ног невозмутимой Инны, растерянно глядя на ворвавшуюся Маришу.

— Вы… Вы кто такая? — наконец выдавил он из себя.

Вместо ответа Мариша залихватски щелкнула его фотокамерой (благослови бог того, кто придумал это замечательное нововведение, позволяющее сберегать самые драгоценные моменты нашей жизни!) и радостно осклабилась.

— Вы кто такая? Что вам тут нужно?

Мариша подмигнула Инне. И заявила, обращаясь вроде бы и ни к кому, но в то же время ко всем:

— Вот теперь полный порядок!

— Порядок? Какой порядок? Это ни фига не порядок! — взвился Борис Львович.

То есть это так только говорится, что взвился. А на самом-то деле он едва приподнял свою увесистую попу от земли сантиметров на десять.

— Вы кто такая? — повторил он в третий раз.

И до Мариши наконец дошло, что этот вопрос его мучает сильней всего. Надо просветить мужчину. А то его прямо заклинило, никак не успокоится.

— Частный детектив Амалия Геворковна Саркизян! — представилась Мариша почему-то армянкой.

Но Борис Львович услышал только первую половину фразы. Остальное ему было по барабану.

— Частный детектив! — пролепетал он едва слышно. — Я погиб!

И было ему совершенно плевать, кто там Мариша-армянка, татарка, калмычка, абхазка или немка. Вот это интернационал! Общий страх всех мужей-обманщиков, застигнутых врасплох, примирил бы Бориса Львовича с любой национальностью Мариши.

— Вас наняла моя жена? — пробормотал он. — Скажите, это она?

— Ага!

— Господи, я погиб!

— Ага!

— Нет, вы не шутите?

— Какие уж тут шутки!

— Моя жена? Она что-то подозревала?

— Еще как!

— И она наняла вас?

— Да!

— Чтобы вы зафиксировали плод моей измены?

Даже вконец перепуганный, Борис Львович не потерял способности изысканно выражаться. Мариша его даже за это зауважала. Все-таки приятно иметь дело с глубоко интеллигентным человеком. Другой бы на месте Бориса Львовича повел себя некорректно. Стал грубить. Или даже полез бы в драку. А с этим дяденькой прямо любо-дорого общаться. И слова так приятно ложатся на язык.

Мариша не удержалась и повторила:

— Точно! Зафиксировать плод вашей измены!

— Моя жена?! Наняла?! ВАС?!

— Да!

— Не верю своим ушам!

— Так поверьте глазам!

— Какой кошмар! Я прожил жизнь с притворщицей! Еще вчера она клялась мне в нежной искренней привязанности, уверяла, что всегда, все эти годы была счастлива со мной, а сегодня выясняется… Моя жена наняла сыщика, чтобы следить за мной! Какое предательство с ее стороны!

Но Марише уже начал надоедать этот бестолковый бред. И она яростно воскликнула:

— Вот именно! Наняла сыщика! Ваша смертельно больная жена! Или для нее еще есть надежда?

Борис Львович ухватился за эту фразу, как утопающий за соломинку.

— Не погубите! — взмолился он. — Моя жена — прекрасная женщина!

— Верю.

— Нет, вы не знаете! Правда, она прекрасный человек. И я очень глубоко ее уважаю!

— Ну… верю.

— Скажите мне! Заклинаю вас! Она ведь еще ничего не знает?

Мариша поморщилась.

— О чем? О том, что вы тут кувыркаетесь с молоденькими девочками?

Борис Львович трогательно потупился, покраснел пухленькими щечками и пробормотал:

— Да, о моем недостойном поведении.

— Не знает!

— Господи, какое счастье!

Мужчина прямо просиял. Даже удивительно, как в один момент он из убитого горем возродился к жизни. Прямо Феникс какой-то! Или он в самом деле любил свою жену? Господи, кто поймет этих мужиков? И зачем тебе, господи, понадобилось сначала создавать Адама? Мог бы потренироваться на ком-нибудь другом. На мартышках, например.

А Борис Львович тем временем умолял:

— Заклинаю! Благодетельница! Ноги буду вам мыть и воду с них пить!

— Хм!

— Не разрушайте семью!

— Ну, я даже не знаю!

— У нас такой крепкий брак! Столько лет вместе! Она будет убита!

— Наверняка!

— Станет меня презирать!

— Точно!

— Возненавидит!

— Возможно.

— Не надо!!!

Мариша взглянула на него с сочувствием. Надо же, как человек переживает. Впрочем, всего несколько минут назад, подслушивая разговор Бориса Львовича с Инной, Мариша была готова поверить в то, что он в самом деле очень и очень несчастен в браке. Так не притворяется ли он? Это нужно было проверить.

— Мы можем договориться, — произнесла Мариша и многозначительно взглянула на Инну.

К счастью, та все поняла верно. Вскинула голову и кивнула. Но и Борис Львович, который преданно следил за каждым движением Мариши, все понял верно.

— Так вы вместе! — воскликнул он. — Боже мой! Какой я доверчивый лопух!

Это было самокритично, но, увы, несвоевременно. Раньше нужно было думать.

— У нас есть к вам несколько вопросов.

— По поводу одной юной особы.

— Вы ее также привозили в это место.

Если Борис Львович и был поражен, то он мастерски это скрыл. Впрочем, такому лицедею и втируше это было явно не впервой.

— Спрашивайте! — кивнул он. — Как имя этой юной особы? Наверное, это была Лизок? Нет? Тогда Светочка? Настюша? Катрин? Анюта?

Инна вспомнила разглагольствования Бориса Львович о родстве душ и полном единении и только осуждающе головой покачала.

— А говорил-то что! Что говорил!

Мариша хихикнула. И совершенно уместно вспомнила известный всем анекдот. Приходит муж с работы. Любовник, который в это время гостит у его жены, тут же прячется под кровать. Там играет крохотный малыш — сын прекрасной хозяйки. Дите смотрит на любовника, забившегося под кровать, и злорадно спрашивает:

— Ну что? Не дысись теперь, да? А как дысал-то! Как дысал!

Вот и Борис Львович при первых же признаках опасности тут же растерял весь свой молодецкий задор. И теперь напоминал жалкую растревоженную мисочку с желе. И снова анекдот! Открывает пьяница холодильник. Тот трясется. Желе на тарелочке, известное дело, тоже дрожит. Пьяница успокаивающе машет руками и говорит:

— Н-не б-бойс-с-ся! Не бойся меня! Я с-сейчас только с-сыр кушать буду!

Но Борис Львович справился со своим страхом. Взял себя в руки. И больше не напоминая желе, твердо взглянул в глаза Марише.

— Какая из них? Какая из этих девушек вас интересует?

— Ирочка. Ваша недавняя пассия.

— Хорошенькая юная брюнетка!

— Волосы словно вороново крыло!

— Сама стройная и гибкая, как бамбук!

Лицо Бориса Львович приняло растерянное и одновременно удивленное выражение.