Маски времени (сборник) - Роберт Силверберг

Около года назад, может быть, меньше года, — продолжал он, — я в очередной раз отправился на плоскогорье. Курц как раз вернулся после повторного рождения, и Сина была страшно подавлена тем, что с ним произошло. Я хотел найти для нее какой-то подарок, какую-нибудь зверушку, чтобы ее порадовать. На этот раз я забрался дальше к юго-западу от места, где я обычно садился, туда, где соединяются две реки. Я никогда там еще не был. Первое, что бросилось мне в глаза — полностью обглоданные деревья. Нилдоры! Множество нилдоров! На огромной территории вся растительность была объедена, а ты же знаешь, как едят нилдоры. Это меня очень заинтересовало. Иногда я встречал на плоскогорье одинокого нилдора, но никогда не видел целого стада. Я пошел вдоль линии обглоданных деревьев. Она вела все дальше и дальше через лес, словно шрам — обломанные ветви, истоптанная почва. Наступила ночь, я устроил привал, и мне показалось, что из темноты доносится бой барабанов. Этого не могло быть: ведь нилдоры не пользуются барабанами.

Вскоре я понял, что слышу, как они танцуют, топают, и именно этот топот разносился по лесу. Доносились и другие звуки: визг, мычание, рев перепуганных животных. Я должен был увидеть, что происходит. Я свернул палатку и начал пробираться сквозь джунгли. Шум становился все громче, пока я наконец не добрался до края леса и тянувшейся вниз к реке саванны. Здесь, на открытом пространстве, было около пятисот нилдоров. На небе светили три луны, и я все хорошо видел. Ганди, ты можешь поверить, что они раскрасились?! Как дикари! Они напоминали какие-то кошмарные видения. На поляне были вырыты три глубокие ямы — одна наполненная каким-то красным илом, а две — ветками, листьями и ягодами, которые нилдоры так растоптали, что из них вытек разноцветный сок — в одной яме черный, а в другой синий. Я наблюдал, как нилдоры входили в эти ямы и красились; сначала катались в красном иле, становясь совершенно алыми, а потом набирали хоботом краски из других ям и разрисовывали друг друга черными и голубыми полосами.

Варварское зрелище! Раскрасившись, они бегом мчались туда, где происходили танцы, и сразу же начинали топать в своем ритме на четыре такта — ну, ты знаешь: бум, бум, бум, бум. Но сейчас это выглядело куда более дико и жутко, чем обычно — армия нилдоров на тропе войны. Они громко топали ногами, качали большими головами, поднимали хоботы, ревели, рыли бивнями землю, подпрыгивали и размахивали ушами. Жуткое зрелище, Ганди, можешь мне поверить. И эти их размалеванные туши, освещенные лунным светом…

Не выходя из густого леса, — продолжал больной, — я переместился дальше к западу, чтобы лучше было видно. Дальше, позади танцующих, я увидел нечто еще более удивительное. Пространство втрое или вчетверо большее, чем это селение, было огорожено. Нилдоры сами не могли этого сделать — они умели вырывать из земли деревья и переносить их хоботами, но требовалась помощь сулидоров, чтобы соответствующим образом их уложить и поставить забор. Внутри ограды находились животные с плоскогорья. Сотни животных разных видов и величины: огромные травоядные с шеями, как у жирафы, и похожие на рогатых носорогов, и пугливые, как газели, и еще десятки других, каких я никогда прежде не видел.

Все были собраны вместе. Видимо, охотники-сулидоры в течение дня прочесали заросли и согнали весь этот зверинец. Животные были беспокойны и напуганы; я тоже. Я притаился в темноте и ждал. Наконец, все нилдоры соответствующим образом раскрасились, и начался некий ритуал. Они что-то выкрикивали, большей частью на древнем языке, которого я не знал, но и на обычном отчасти тоже, и в конце концов я понял, в чем дело. Знаешь, кто были эти размалеванные бестии? Грешники, нилдоры, впавшие в немилость! Это было место покаяния и очищения.

Каждый нилдор, чем-то запятнавший себя в течение года, должен был прийти сюда и очиститься. Ганди, знаешь, какие грехи они совершали? Они пили яд, который давал им Курц! Старая забава на биостанции — дать нилдорам напиться, самому глотнуть и ждать, когда появятся галлюцинации. Всех этих нилдоров Курц совратил с пути истинного. На их душах лежал тяжкий грех. Земной дьявол нашел их чувствительное место. Он знал, какому искушению они не смогут противостоять. И они пришли сюда, чтобы очиститься.

Центральное плоскогорье — это чистилище нилдоров. Они не живут там, поскольку это место необходимо им для обрядов, а обычные поселения не устраивают в священных местах. Они танцевали часами, Ганди, но это еще не был сам ритуал покаяния, лишь прелюдия к нему. Они танцевали так, что у меня кружилась голова, когда я смотрел на них: красные тела, черные полосы, топот ног. А потом, когда зашли луны и забрезжил рассвет, началась сама церемония.

Только тогда я смог заглянуть в настоящую, темную душу нилдоров. Два старых нилдора подошли к ограде и начали бить по ней ногами. Когда образовался проход метров в десять шириной, они отошли в сторону, а животные стали выбегать на равнину, напуганные шумом, танцами и тем, что были в плену. Они носились вокруг, не зная, что делать и куда бежать. И тогда нилдоры набросились на них. Мирные, добродушные нилдоры — представляешь? Они топтали их, насаживали на бивни, хватали хоботами и ударяли о деревья. Мне стало нехорошо. Сколь чудовищной смертоносной машиной может быть нилдор — туша, хобот, огромные ноги — в диком безумии убийства, лишенный всяких тормозов! Некоторым животным удалось, конечно, спастись, большинство, однако, не избежало страшной участи. Везде валялись растерзанные тела, текли потоки крови. Из леса выходили на пиршество хищники, хотя убийство еще продолжалось. Вот каково покаяние нилдоров: грех за грех. Вот каким образом они очищаются. Именно на этом плоскогорье, Ганди, они разряжают свою агрессивность. Они освобождаются от всех тормозов, и проявляется их звериная сущность.

Я никогда в жизни не испытывал подобного ужаса, как тогда, когда они очищали свои души. Ты знаешь, с каким уважением я всегда относился к нилдорам. И до сих пор отношусь к ним так же. Но увидеть нечто подобное, такую бойню, адскую картину, — Ганди, я просто остолбенел от ужаса. Не было похоже, что убийство доставляло нилдорам удовольствие, но они убивали, не колеблясь, ибо просто таков был ритуал, и они задумывались над этим не больше, чем Сократ, приносящий ягненка в жертву Зевсу или петуха в жертву Эскулапу. Это действительно было чудовищно. Я смотрел, как нилдоры лишали жизни других во имя добра своих душ, и чувствовал, что подо мной разверзлась бездна и я оказался в другом мире, о существовании которого даже не подозревал. Потом взошло солнце, — продолжал Каллен. Теплые, золотистые лучи падали на растоптанные трупы.