Дверь в полдень - Вадим Проскурин

— А в двадцать шестом веке как? — спросил Стас. — Там компьютеры такие же тупые?

— Не знаю, — сказал Гвидон, — я там не был. Не тупые — это точно, они даже у нас не тупые, компьютер соображает намного быстрее человека, у него больше памяти, причем не вся память ассоциативная, есть еще память прямого доступа, она быстрее и надежнее. Компьютеры не тупые, они просто инфантильные.

— Понятно, — промычал Стас, хотя ясно было, что понятно ему далеко не все. — Значит, советуешь прочитать то, что ты притащил, и только после этого приставать к тебе с расспросами?

— Приставать ко мне с расспросами вообще не надо, — сказал Гвидон. — Ничего интересного я рассказать не смогу. Я ведь не ученый, даже не менеджер, я обычный спасатель, раньше был полицейским, а с наукой никогда напрямую дела не имел. Я вообще не понимаю, почему москомп отправил в прошлое именно меня. Может, не хотел посвящать в тайну лишних людей…

— Это сомнительно, — заявил Стас. — Ну да ладно. В тир тебя можно сводить?

— Зачем? — удивился Гвидон и сразу сообразил, зачем. — Хочешь из бластера пострелять? А у вас тир открытый или подземный?

— Подземный.

— Тогда много не постреляешь. От стрельбы температура сильно повышается, да и мишени у вас вряд ли такие, какие нужны. Не дай бог, пробьем стену насквозь или трубу какую-нибудь повредим…

— Ничего мы не пробьем, — заверил Гвидона Стас. — Все продумано. Пойдем, попытка не пытка, как говорил товарищ Берия.

Гвидон понял, что Стас пошутил, и вежливо улыбнулся. Смысла шутки он не уловил.

В субботу 28 августа около полудня Максим ехал на своем БМВ по первой бетонке в сторону Апрелевки. На пассажирском сиденье лежала джипиэска, с показаниями которой Максим периодически сверялся.

Колян исчез в неизвестном направлении, ни один из его телефонов не отвечал, аська показывала, что в сети его нет, а электронные письма оставались без ответа. В пятницу вечером Максим решил лично проведать друга, взял в супермаркете бутылку коньяка и пошел в гости. Набрал на домофоне номер квартиры Коляна, домофон отозвался хрипло и неразборчиво, Максим так и не понял, что именно ему сказали.

— Это Максим, — представился Максим. — Колян, ты?

В ответ голос что-то нечленораздельно пробурчал и дверь в подъезд открылась.

На выходе из лифта Максима ждали два коротко стриженых молодых человека в кожаных куртках и спортивных штанах. Приехали, подумал Максим, сейчас будут бить.

Однако молодые люди не стали бить Максима. Один из них, видимо, главный, всмотрелся в его лицо и спросил:

— Соколов, что ли?

Максим молча кивнул. Он был слишком растерян, чтобы говорить.

Собеседник Максима нажал кнопку вызова лифта. Двери тут же распахнулись — кабина еще не успела уехать.

— Вали отсюда, — сказал человек, похожий на бандита. — И в ближайшие дни не возвращайся.

Только выйдя на улицу, Максим сообразил, что, скорее всего, это были не бандиты, а ФСБшники. В самом деле, откуда бандитам знать его в лицо?

В субботу утром Максим снова позвонил Коляну и снова не получил ответа ни с домашнего телефона, ни с мобильного. Если бы Максим не догадывался, что произошло с Коляном, он бы сильно обеспокоился. Но Максим был уверен, что его друг сейчас находится в будущем. Где же еще ему быть…

Либо Иван Георгиевич нашел мобильник из будущего и расколол зятя, либо сам Колян отбросил возвышенные мысли и решил все-таки попытаться получить выгоду от машины времени. Кто бы мог подумать, Колян — мафиозо. Обалдеть.

Максим не знал, зачем он снова поехал к машине времени. Если бы он как следует покопался в своих мыслях, он наверняка смог бы понять мотивацию своего поступка, но он не хотел ее понимать. Он просто знал, что хочет еще раз подойти к идолу, склониться над электронными часами, которым предстоит быть изготовленными только через тысячу лет, и уйти… он еще не знал, куда именно. Он знал только то, что хочет уйти, но не навсегда, потом он собирался вернуться, причем в то самое время, из которого уходил — Максим не хотел ехать на работу сразу же после возвращения из турпоездки в будущее.

Надо было взять с собой фотоаппарат, подумал Максим, причем цифровой, чтобы не смущать тех, кто будет потом проявлять пленку. А заодно еще и видеокамеру прихватить. А что, классный фильм получился бы — грузовики без водителей, летающие тарелки… А если еще отправиться в какое-нибудь живописное место, например, в руины центра Москвы…

Максим съехал на обочину, остановил машину, вышел из нее и углубился в лес. Прошел он всего лишь метров пятьсот, дальше его ждал сюрприз.

Сюрприз явился в виде рослого розовощекого детины, когда-то белобрысого, а теперь остриженного почти налысо. Детина был упакован в полный комплект полевого камуфляжа, причем рукава были засучены по самые плечи, воротник расстегнут, а пряжка ремня болталась где-то на полпути к коленям. Во рту у детины торчала дымящаяся сигарета без фильтра.

— Куда прешь, салага?! — рыкнул он зычным баритоном. — Ко мне!

Максим вздрогнул, не столько от испуга, сколько от неожиданности. Вот кого-кого, а солдата, точнее, сержанта, он никак не ожидал здесь встретить.

Максим сделал два шага по направлению к сержанту и вышел из-за кустов, скрывавших нижнюю половину его тела. Вояка длинно и косноязычно выругался.

— Прости, братан, — добродушно произнес он, завершив свою тираду. — Я думал, ты из духов, не заметил, что в джинсах. Сигареткой не угостишь?

Максим подошел к сержанту, сел рядом с ним на поваленное дерево и протянул пачку «Кэмела».

— Пару возьми, — разрешил Максим.

— А три можно?

— Можно.

На всякий случай Максим спрятал пачку обратно в карман. Сержант проводил ее тоскливым взглядом. Максим состроил на лице лениво-безразличное выражение и спросил:

— Что это вас, военных, сюда вдруг занесло?

— Служба, — пожал плечами сержант. — Куда послали, туда и занесло.

Он наклонился к плечу Максима и доверительно сообщил:

— Говорят, тут в лесу летающую тарелку нашли упавшую. Пока только оцепление выставили, потом будут забор строить, а внутри забора — институт, который ее изучать будет.

— Блин! — высказался Максим. И тут же пояснил: — Я сюда за грибами каждую субботу приезжаю.

— Отъездился, — констатировал сержант. — Ничего, грибных мест в Подмосковье полно. Десяткой не выручишь?

Максим залез в задний карман джинсов и выудил оттуда тонкую стопку купюр, самой мелкой из которых была пятисотенная.

— На, возьми, — немного поколебавшись, сказал Максим и протянул ее сержанту. — Выпьешь за мое здоровье. А я пойду. Придется теперь другое место искать. Ну что за на фиг…

— Это точно, — согласился сержант.

Отойдя метров на десять, Максим услышал, как сержант пробурчал себе под нос:

— С такими деньжищами по грибы ходит… Не понимаю.

Максим улыбнулся. Он даже немного позавидовал этому бугаю, для которого пятьсот рублей — большие деньги, а в жизни все просто и понятно. Хорошо, наверное, быть таким оболтусом, правильно говорил Христос — блаженны нищие духом. Или он не так говорил…

ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ПОЛДЕНЬ. ПЕРЕМЕННАЯ ОБЛАЧНОСТЬ

You've got to believe in someone Asking me who is right

Asking me whom to follow

Don't ask me I don't know

Глава седьмая

1.

— Вот эта штука и есть машина времени? — спросил Иван Георгиевич.

— Ага, — ответил Колян, — она самая.

Люся выпучила глаза и издала невнятный горловой звук.

— Что-что? — переспросила она. — Мне не послышалось?

— Тебе не послышалось, мама, — подтвердила Настя. — Папа сказал «машина времени». Папа, а что такое — машина времени?

— Это трудно объяснить, — сказал Колян. — Это как бы ворота…

— Короче, Склифосовский, — перебил его Иван Георгиевич. — Сначала объясни, как ей пользоваться, а потом уже…

Настя не дала ему закончить мысль.

— Дедушка, ты неправильно говоришь, — заявила она. — Нельзя говорить, когда папа говорит, надо сначала послушать, а потом говорить.

— Извини, — сказал Иван Георгиевич.

— Тут все просто, — сказал Колян. — Эти цифры всегда показывают текущее время. Если поскрести какую-то цифру пальцем, время меняется, но остается текущим. Я имею ввиду…

— Я понял, — перебил его Иван Георгиевич. — Происходит перемещение во времени.

— Снова ты не слушаешь папу, — посетовала Настя.

— Изменение первой цифры перемещает на двести пятьдесят шесть лет вперед либо назад, — продолжал Колян, — вторая цифра перемещает на шестнадцать лет, третья на год, четвертая на месяц… ну и так далее.

— Чтобы перейти в двадцать восьмой век, что нужно сделать? — спросил Иван Георгиевич. — Подожди, не отвечай, сам соображу… Первую цифру надо сдвинуть три раза вперед, правильно? Должно быть… что там идет после девятки? Буква А?