Проходная пешка - Виктор Каннинг

— О, Энди, я думала… ну, мне казалось, ты обрадуешься. Прости… только я ведь всегда предохранялась. Я не вру, клянусь!..

Рейкс положил твердые руки на плечи Белле и быстро прервал ее улыбкой и поцелуем:

— Да не волнуйся ты. Конечно же, я рад.

— Неужели, Энди? Ты не обманываешь?

— Нет, нет. Только не вовремя все это. Решай сама. Оставишь его — хорошо. Но если хочешь избавиться…

— Избавиться?

— Если хочешь. Это твое дело. Но до корабля лучше не рисковать… мало ли что. Может, ты тогда не сможешь ехать.

— Почему ты прямо не скажешь, что он не нужен тебе? — воскликнула Белла дрожащим от возмущения голосом. — Ведь так?

— Белла, я здесь ни при чем.

Первый раз в жизни разочарование и боль заставили ее закричать:

— Послушай, это ты зачал его! Он — твой! Нужен он тебе или нет? Я спрашиваю: да или нет?…

— Не дури, Белла. Это решать тебе, а не мне. Я же всегда был с тобой откровенен, Так вот, ты мне очень нравишься. Если хочешь, я даже по-своему тебя люблю… — Рейкс заговорил осторожно: он уже понял, что сглупил. — Но я никогда не скрывал, что не женюсь на тебе. Нас сблизило общее дело, и между нами произошло то, что неизбежно происходит между нормальными людьми. Но в конце концов мы разойдемся. Если сохранишь ребенка, я, конечно, помогу вам с деньгами. Буду рад, если ты его сохранишь, но тебе нужно подумать и о себе. Появится другой мужчина, а ты с моим ребенком. Мужчины не так-то легко мирятся с этим. Видишь, решать тебе, а не мне. — Он подошел, обнял ее одной рукой, притянул к себе: — Успокойся, Белла. Ты долго ждала, чтобы рассказать мне об этом, вот и расклеилась. Но я не должен лгать тебе. Я достаточно люблю тебя, чтобы говорить откровенно. Если сохранишь ребенка, я буду рад и за тебя, и за себя. Если избавишься, я тоже тебя пойму. И все же, как бы там ни было, решай сама. Черт возьми, Белла, это вопрос твоего будущего. Успокойся, не кипятись. — Он поцеловал ее.

И ей стало ясно: нельзя желать того, чего не существует в природе. Она получила цветы (зачем?), но только не потому, что он понял, каково ей. Сейчас здравый смысл подсказывал: Рейкс совершенно прав — решать надо ей самой. Она дождалась от него любви, пусть самой малости, но когда Рейкс обнимал ее, утешая, Белла понимала: чтобы заглушить сопротивление и разочарование, ей хватит даже этого. Вдали от него она еще могла держать себя в руках, но стоило Рейксу прикоснуться, как она была готова по первому его слову раздеться донага и встать на голову. Почему? Боже мой, почему?

— Прости, Энди… — она отпрянула. — Ты, конечно прав. А я, верно, совсем раскисла, все думала, позвонить тебе или нет. Да и вообще…

— Понимаю. Ты тоже прости, если я тебя обидел. В конце концов, — он улыбнулся, и смуглая кожа морщинками собралась у глаз, — ничего подобного со мной еще не бывало. На меня тут столько всего свалилось, что к твоим словам я просто не был готов. Ты простила меня?

Белла кивнула и снова потянулась к Рейксу. Она прижалась к его груди. Знала, чем кончатся эти объятия. Знала, что в его любовной игре не будет жестокости — только неспешная, томная нежность. И она решилась. Вопреки его желанию, вопреки тому, что после дела с кораблем он покинет ее навсегда, она решила оставить ребенка. Будь это девочка или мальчик, ребенок все равно унаследует что-то от Рейкса. И это что-то по-настоящему, навсегда останется с ней. Он положил ее в постель, она закрыла глаза, чувствовала на себе знакомые руки и повторяла: «Будь довольна. Будь довольна и маленькой толике счастья, ведь большего тебе не достанется. И не забывай: бездарную жизнь, какой живут почти все, люди переносят без лишних слов и не ходят с постными лицами».

Через два дня Рейкс уехал в Девон. Он был деликатным и нежным с Беллой, но не ради предстоящего дела, а потому, что, как ни странно, жалел ее. Раньше Рейкс смотрел на Беллу как на средство, которым приходится пользоваться, — ведь она была частью, деталью возглавляемых им операций. Сначала Сарлинг, теперь этот корабль. Первый раз в жизни он позволил себе пожалеть кого-то постороннего. Но знал, что это непривычное — для него во всяком случае — чувство исчезнет, как только вертолет поднимет его с палубы «Королевы Елизаветы 2».

Однако в Девоне из доброты, что проклюнулась в нем, постепенно выросло новое чувство. У Рейкса всегда хватало смелости признать, что, если операция провалится, он вычеркнет себя из жизни. Это не праздное упражнение в героизме. Он понимал — так должно быть и будет. Знал об этом, пожалуй, еще тогда, когда провернул первую аферу, давным-давно. Но теперь, если он покончит с собой, его кровь останется в ребенке, которого носит Белла, — он не сомневался, она сохранит его. В ребенке Беллы он продолжит самого себя, но далеко не так, как ему бы хотелось. Неужели судьба снова угрожает ему? Родословная Рейксов продолжится… но через ублюдка, рожденного женщиной, которую он не пустил бы и на порог Альвертона. Итак, оказалось, ребенок ему дороже матери. В Рейксе родилась упрямая уверенность, что это будет мальчик. Он уже видел, как ему потакает Белла, и как скитается с ним по углам… как его не замечает тот, за кого она пойдет замуж… а скорее всего, как его балуют, но с трудом переносят ее любовники.

В общем, все не так, как надо. Эти мысли жгли сердце. Всякое может случиться, вероятно, ему и впрямь придется откланяться, оставив после себя лишь парня без отца, положения в обществе и чувства крови Рейксов в жилах. И ненависть к уже мертвому Сарлингу еще сильнее вскипала в нем; еще сильнее презирал он Манделя и Бенсона, которые подняли оружие, выпавшее из рук старика, чтобы снова закабалить его, Рейкса.

За три дня до отплытия он вернулся в Лондон. Белла собиралась ехать в Саутгемптон на поезде, прямо к посадке на корабль. Рейкс выедет за день, заночует в отеле «Дельфин» у самого причала. Они не должны встречаться, пока он не войдет к ней в каюту перед самым отходом.

За завтраком, собираясь уезжать, он сказал:

— Ты знаешь, как действовать. Мы говорили об этом не раз. Волноваться не о чем, по пути в Гавр я все тебе покажу. Мы ничем не рискуем. Вокруг будут сновать, устраиваться люди, стюарды еще не успеют запомнить пассажиров в лицо. Вот после Гавра придется быть осторожнее.

Белла кивнула. Он уже прожужжал ей все уши о том, что она должна делать. А она верила в себя. Стоит только войти в колею, и все пойдет гладко. Сейчас она думала не о корабле. Ее заботило, что будет после Нью-Йорка. Там она проболтается с неделю, потом улетит обратно, а дальше? Белла хотела спросить, но знала, что этим рассердит Рейкса. Она, в общем, даже радовалась, что не решается спросить, ей так не хотелось услышать в ответ: «Ну встретимся пару раз, уладим вопрос с деньгами, и все…» «И наплевать мне на твоего ребенка, моя дорогая», — подумала она. Да, ребенок у нее будет! И Рейкс узнает о нем. Это поможет вернуть его когда-нибудь… «О Белла, — молча ругала она себя, — ради Бога, брось эти грезы…»

Рейкс встал и пошел в спальню за сумкой, в которой лежала пара новых пижам без меток, новый туалетный набор, шесть газовых гранат, ракетница и четыре патрона к ней, автоматический пистолет и маленькая отмычка (на случай, если дверь в каюты офицеров будет заперта). Завтра утром он возьмет в Саутгемптоне такси до вокзала, оставит в камере хранения сумку лишь с пижамами и туалетным набором и пойдет в порт, разложив остальное по карманам пальто и костюма.

Уже в дверях Рейкс прощально взглянул на Беллу, и нежно-печальная улыбка появилась на его лице.

Белла вспомнила день, когда увидела его в первый раз, вспомнила, что сама дрожала, как осиновый лист, а он вскрыл письмо Сарлинга и прочитал его, не моргнув глазом. Она вспомнила, как, несмотря на страх, жалела его и пыталась успокоить. О да, она влюбилась в него и попалась на его удочку, но по крайней мере понимает это. Будь у нее хоть капля здравого смысла, она бы уже садилась на поезд в сторону, противоположную от Саутгемптона, с надеждой, что ни Рейкс, ни люди Бенсона ее не найдут. Уезжай, остановись где-нибудь ради ребенка и живи-поживай потихоньку, перебирай в памяти прошлое.

Войдя в спальню, она почти убедила себя, что именно так и поступит. Но на туалетном столике лежал букет красных роз, который Рейкс сумел незаметно принести сюда. Среди цветов она увидела записку:

«Вам обоим. С любовью, Энди».

Белла села на кровать, держа листок в руках. «Конечно, — думала она. — Боже мой, конечно, где-то там, в глубине души — понимает он или нет — эти слова должны быть правдой. Должны быть. Должны».

Глава тринадцатая

Рейкс доехал на такси до вокзала и оставил сумку в камере хранения. Потом на другом такси добрался до причала. В один карман пальто он положил ракетницу и четыре патрона, в другой — пистолет и три гранаты. Три оставшиеся лежали в кармане пиджака. У него не было с собой никаких документов, кроме паспорта с американской визой. Ни на его костюме, ни на белье не было меток.