На руинах - Галина Тер-Микаэлян

В начале седьмого утра, сойдя с поезда на Ленинградском вокзале, Женя из автомата позвонил в гостиницу, где остановился Тихомиров.

– Это Муромцев, извините, что звоню в такой час – только с поезда. Могу я сейчас к вам подъехать?

– Да, конечно же, буду ждать.

Женя приехал спустя сорок минут и, войдя в номер, вновь извинился:

– Простите, что побеспокоил вас в такую рань, вы еще спали, наверное? Просто хочу сегодня же самолетом вернуться в Ленинград – приходится много заниматься, не успеваю.

– Что вы, что вы, садитесь, – говорил Алексей, усаживая гостя, – а я привык рано вставать – всю жизнь на работу к семи было приходить. Сейчас позавтракаете – я из буфета бутербродов и чаю два стакана принес. Здесь, знаете, интересно как – всю ночь кафе работает, и поднос они дают, чтобы в номер можно было отнести.

– Что вы, я не голоден, – вежливо отказался Женя.

– Как же это «не голоден», если прямо с поезда? Вы в каком институте учитесь?

– Я окончил университет, сейчас в аспирантуре. До защиты диссертации всего год, приходится вертеться.

Алексей не очень хорошо представлял себе, чем занимаются в аспирантуре, но во взгляде его мелькнуло уважение.

– Вон как! А у меня брат младший закончил на инженера, сейчас со мной работает. Да вы ешьте, не стесняйтесь.

Немного подумав, Женя откусил кусочек бутерброда.

– Когда вы будете в Париже? – спросил он.

– Завтра днем выезжаю, мне Самсонов билет заказал, – со вздохом ответил Алексей, – а уж когда доберусь, тогда доберусь. Никогда по заграницам не ездил, да и не поехал бы, но начальство велело – не поспоришь.

– Вы никогда не бывали заграницей? – Женя был поражен.

Прежде он встречался с Тихомировым лишь однажды – когда приехал к Самсонову сообщить о подписания договора с кооперативом Аслана Гаджиева. Босс тогда пришел в хорошее настроение, посоветовал ему немного расслабиться и отправил к Тихомирову. Комбинат, где, помимо прочих развлечений, массажистки оказывали клиентам особого рода услуги, привел Женю в восторг. Самого Тихомирова он видел лишь мельком, и тот показался ему деловым и весьма респектабельным бизнесменом. Теперь же напротив него сидел простой, застенчивый и, судя по манере говорить, не очень образованный человек.

– Я и в Москве-то прежде только раз бывал, – откровенно признался Алексей, – а в молодые годы дальше Воронежа никуда и носа не совал – не лежит у меня душа к чужим местам. Но Самсонов говорит, оборудование новое для салона нужно у французов приобретать, а кто же лучше меня разберется? Я ведь, считай, с малолетства у парикмахерского дела стою, по бабушке потомственный мастер. Так что приходится ехать, и документы ваши велено заодно захватить – почте Самсонов не доверяет.

– Да, документы, – спохватившись, Женя положил на стол папку с сертификатами и копией договора, – вот они.

– Давайте, я сразу и уложу, – щелкнув замочком, Алексей открыл свой портфель, – а то как бы не затерялось – у меня прямо голова кругом идет от этой суеты. Ох, как я не люблю ездить!

– Ничего, зато увидите другой мир. Раз вы в Париже еще не были, он вам, думаю, понравится. Лично для меня первое впечатление было оглушающим – собор Нотр-Дам, Большие бульвары, Лувр, статуя Генриха Четвертого на Новом мосту. У меня все это вызывает профессиональный восторг, я ведь историк. Других, может, больше прельщают парижские магазины – магазины там, конечно, блеск, с нашими не сравнить, хотя потом они быстро приедаются.

– Какие уж там бульвары и магазины! – от рассуждений Жени Тихомиров и вовсе приуныл. – Мне и в Москве-то боязно от гостиницы отойти – не дай бог, заблужусь. Сегодня вот обязательно надо на какую-то Большую Грузинскую улицу съездить, документы отвезти на склад – французы туда оборудование для нашего салона должны доставить. Так, поверите ли, я сейчас с вами говорю, а сам думаю, что мне на улицу придется выйти. Дрожу, как дитя малое, можете представить?

Он сам улыбнулся своим словам, но у Жени внезапно перехватило дыхание – Большая Грузинская! Они ее пересекли – тогда, когда…когда ехали с Дианкой. И почему-то в сознании вдруг мелькнула совершенно нелепая мысль: нужно было свернуть направо по Большой Грузинской, зря он, как дурак, попер на Садовое кольцо. Может быть, тогда все случилось бы иначе? Или нет? Извечная философская проблема – причина и следствие. Бесчисленное множество причинно-следственных цепочек, и любая из них не имеет ни начала, ни конца. Или то, что он совершил, и есть конец?

Горло сдавила ледяная рука, но у него хватило сил подняться и с любезной улыбкой протянуть Алексею руку.

– Ну, мне пора, желаю вам удачной поездки.

– А вы не знаете, случайно, где эта Большая Грузинская? – провожая его, озабоченно спрашивал Тихомиров.

– Это… Кажется, это где-то рядом с Белорусским вокзалом. Не волнуйтесь – доедете на метро до «Белорусской», потом спросите. Не бойтесь. Или такси возьмите.

– Да? Ну, спасибо вам огромное. Видите, а в Париже-то ведь и не спросишь ни у кого, и такси не закажешь – все по-французски говорят. До свидания, удачной вам учебы.

Проводив Женю Муромцева, Тихомиров еще раз проверил, все ли документы уложены в портфель, допил чай, отнес в буфет поднос с посудой и немного посудачил с толстой буфетчицей о жизни. Вернувшись в номер, он побрился, почистил свое пальто, которое накануне нерадивый водитель грузовика обдал брызгами тающего под весенним солнцем грязного снега, а потом долго собирался с силами перед тем, как покинуть гостиницу и отправиться на поиски Большой Грузинской.

Все оказалось не так страшно – пришлось, конечно, немного поплутать, но к часу дня ему удалось добраться до нужного склада. На двери висела табличка с надписью «Обеденный перерыв», женщина в толстой телогрейке усердно чистила ступеньки крыльца, лицо ее было наполовину скрыто сползавшей на лоб ушанкой. Впустить Алексея она отказалась.

– Вадим Сергеевич сказал без него не пускать.

– Когда же он придет?

– Не знаю. Обедают.

– А кроме него никого нет? Мне только документы передать.

– Нет Вадима Сергеевича, он сказал не пускать, – не глядя на него, тихо повторила женщина.

Не пускать, так не пускать. Алексей решил дождаться заведующего на месте, чтобы потом опять не бродить по дворам и закоулкам в поисках этого склада. Ничего, не замерзнет – это накануне в Москве было холодно из-за порывистого ветра, нагонявшего промозглую сырость и холод, а нынче тихо, и солнечно.

Женщина отчистила ступеньки и начала было убирать грязь вокруг крыльца, но притомилась и встала отдохнуть, вытирая со лба пот.

– А вы что ж не пойдете обедать? – спросил ее Алексей и, кивнув на очищенные ступеньки, шутливо заметил: – Вон сколько наработали.

– Вадим Сергеевич не разрешает уходить, – потупившись, тихо пробормотала она, – мне еще много работать надо.

– Когда же вы приходите на работу?

– В половине шестого.

– Так рано? – удивился он.

– У нас с утра товар грузят, потом убрать надо, мусор выкинуть.

– А зовут-то вас как?

– Таисия.

– А я – Алексей.

Она ничего не ответила и, взявшись за скребок и метлу, снова принялась за грязь. Вадим Сергеевич появился минут через десять, скользнул равнодушным взглядом в сторону Тихомирова и прикрикнул на женщину:

– Тайка, опять прохлаждалась? Почему песком ступени не посыпала?

Не говоря ни слова, женщина побежала за песком.

– Здравствуйте, я от Самсонова – документы вам привез, – сказал Алексей.

Заведующий в момент весь подобрался, и лицо его осветилось приветливой улыбкой.

– Здравствуйте, здравствуйте! – он протянул руку. – Конечно, он мне звонил из Парижа. Что же вы тут стоите и не заходите?

– Ждал, пока вы с обеда вернетесь.

– Тайка, – грозно рявкнул заведующий на тащившую ведро с песком женщину, – ты это почему дверь заперла и человека на улице держишь?

Она опять не ответила, только еще ниже опустила голову и начала кидать песок на ступени.

– Да что вы, я не в претензии, – заступился Алексей, – воздухом подышал, погода чудесная.

Открыв дверь и пропуская его внутрь, заведующий весело и громко говорил:

– Знаете, держу ее только потому, что родственница попросила – такая дура, что нигде больше на работу не хотят брать, а не умирать же ей с голоду все-таки? – его ни мало не заботило, что тяжелая дверь за ними закрывалась медленно, и женщина вполне могла услышать эти слова.

Алексей испуганно оглянулся – фигурка снаружи мелькнула в последний раз, потом дверь захлопнулась.

– Мне кажется, она на совесть работает, честно. Многие, если убирают, то ведь как – стараются побыстрее, тяп-ляп сделать.

– Да, честная, – заведующий небрежно махнул рукой и пропустил его в кабинет, – заходите, садитесь, – он вдруг звучно захохотал: – Мне ее честность, знаете ли, один раз сильно боком вышла.

– Как это – боком? – оглянувшись, Тихомиров осторожно опустился на краешек стула.