Покушения и инсценировки: От Ленина до Ельцина - Николай Зенькович

Лев Седов принял неосторожное решение лечь на операцию аппендицита в клинику на парижской улице Мирабо, которую содержали русские белоэмигранты. Там он и погиб 15 февраля 1933 года. Льва Седова оперировал известный хирург, и операция прошла успешно. Тем не менее медики на следующий день застали его в коридоре клиники полураздетым, с высокой температурой и обширным кровоподтеком в области разреза. Немедленно была проведена вторая операция. Но она не помогла, пациент скончался.

Троцкий сразу же делает заявление по поводу смерти сына — ее подлинные причины ему ясны, хотя он и предупреждает: у него пока нет прямых улик, которые позволили бы утверждать, что смерть Л. Седова есть дело рук ГПУ. Он приводит косвенные доказательства, их шесть, и они заставляют задуматься.

«Бедная, бедная моя Наташа!» — в отчаянии восклицает убитый горем отец в дневниковых записях. В кровавом водовороте погибли все его дети. Из многочисленных родных и близких у него остались только жена да восьмилетний внук Сева, сын Зины, родившейся от первого брака.

Жена переживет Троцкого на двадцать два года и умрет во Франции в 1962 году. Ее похоронят в Мексике рядом с прахом мужа.

ПОБОИЩЕ НА ВИЛЛЕ

Предчувствовал ли Лев Давидович, что смерть сына — это последний звонок ему самому, что следующий на очереди — он сам? Безусловно.

Охота за ним велась давно. Но что-то не срабатывало: то ли загоны были незнакомы и требовалось время на изучение местности, то ли главный загонщик не торопил ретивых отстрельщиков, задумав насладиться дьявольской агонией — уничтожить родных злейшего врага по одному, неотвратимо и страшно подбираясь к вожаку, давая понять, что расплата неизбежна. Еще в Осло группа неизвестных напала на дом, пыталась похитить архивы, а может, и его самого. В Париже вскрыли сейф и уничтожили семьдесят килограммов бумаг.

Приехав в Мексику, он поселился сначала в доме художника Диего Риверы, а затем перебрался на виллу в Койоакане, пригороде Мехико.

Вилла, расположенная на улице Вена, была обнесена высоченной стеной. Последнее убежище Троцкого охранялось днем и ночью. Войти в него можно было только через единственную дверь в массивных воротах, предварительно нажав кнопку электрического звонка. Всех входящих и выходящих проверяла наружная и внутренняя охрана. Незаметно проникнуть на виллу было практически невозможно.

И тем не менее 20 мая 1940 года на рассвете примерно двадцать человек в военной и полицейской форме под командованием пехотного майора проникли в жилой дом, уверенно, как будто они знали здесь расположение всех комнат, проследовали к спальне, увидели на широкой кровати под одеялами разбуженных выстрелами двух человек, и открыли по ним огонь. Стреляли из автоматического оружия. Потом подсчитали, что было выпущено около трехсот пуль.

На этот раз Троцкому повезло. Он и его жена спаслись чудом. Огонь из автоматов велся перекрестный, сразу из трех точек — со стороны дверей комнаты внука Севы, кабинета и открытого окна спальни. Супруги ни за что не уцелели бы, останься они в постели. Оба вовремя забились в угол и упали на пол без движения. Пострадал только внук — пулей задело кожу ноги.

Расстреляв патроны, нападавшие скрылись. Сбежались охранники, помощники. Осмотрели двери. Ни одна не была взломана. Как злоумышленники оказались в доме? У дверей спальни обнаружили оставленную замаскированную бомбу. Ее немедленно обезвредили. Зачем бомба? Прибывшие полицейские полагали — для того, чтобы замести следы. Иначе думал потерпевший. Хозяин Кремля знал, что Троцкий работает над его биографией и располагает компрометирующими документами. Уничтожению подлежали и они, и автор.

Когда стали выяснять, как все же неизвестные проникли в дом, обнаружилось, что исчез один из телохранителей Троцкого, 25-летний американец Роберт Шелдон Харт. Его труп нашли примерно через месяц. Он был захоронен в саду дома одного из нападавших. Мексиканская полиция считала, что молодой американец был пособником террористов — открыл ворота виллы и исчез вместе с нападавшими, которые затем от него избавились как от неудобного свидетеля. Некоторые телохранители поддержали эту версию. Но сам Троцкий в нее не поверил. Более того, он был прямо противоположного мнения и приказал прикрепить у входа на виллу мемориальную доску с надписью: «В память Роберта Шелдона Харта, 1915 — 1940, убитого Сталиным».

Между тем полиция упорно искала следы террористов. Дело о покушении на Троцкого держал на контроле президент Мексики Карденас, который в свое время гостеприимно встретил семью кремлевского изгнанника, выдворенную из Осло по требованию советского правительства за использование Норвегии в качестве плацдарма для враждебной деятельности.

Карденас прислал за Троцким свой личный президентский поезд, оказал всевозможные почести при встрече в мексиканском порту, объявил гостем правительства. Через короткое время начальник тайной полиции назвал Карденасу имя руководителя террористов — Давида Альфаро Сикейроса — известного мексиканского художника. Того самого — всемирно знаменитого творца, убежденного сторонника Сталина.

ОБВИНЕНИЕ В «САМОПОКУШЕНИИ»

В мексиканской прессе сразу же после этого нападения появились публикации, ставившие под сомнение сам факт вооруженного вторжения в дом-крепость Троцкого. Мол, странно, что из трех сотен пуль, выпущенных боевиками, цели не достигла ни одна. Высказывались предположения о «самопокушении», о том, что в ночь, когда случилось нападение, Троцкий с женой в спальне не находились. Обнаруживали противоречия в его рассказах. По одной версии, он будто бы забрался в угол спальни. По другой — опустился на пол.

Опровергая эти публикации, Троцкий рассказывал о случившемся так. Он спал крепко, так как после напряженной работы принял снотворное. Проснувшись от грохота выстрелов с тяжелой головой, он подумал, что за оградой виллы проходят народные гулянья с запуском ракет. Но взрывы раздавались слишком близко — тут же, в комнате, возле него и над ним. Все ощутимее становился запах пороха. Стало ясно — это нападение. Но где же охрана? Связана, захвачена или уже перебита?

Первой с постели вскочила жена. Она столкнула его на пол, в пространство между кроватью и стеной. Это спасло ему жизнь. Сама она еще несколько секунд простояла над мужем у стены, словно защищая его своим телом. Троцкий прошептал: «Опускайся на пол».

Стреляли со всех сторон, но откуда именно, определить было трудно. В отдельные моменты ясно различались вспышки разрывов, что говорило о близости стрелявших, но их не было видно. Сыпались осколки оконных стекол. Несколько позже Троцкий почувствовал, что его правая нога легко контужена в двух местах.