Путешествие в Московию 1664-1665 - Николаас Витсен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
30—31 марта.
В понедельник утром молитвенный колокол звонил позднее, так же как и во вторник, чтобы люди лучше отдохнули от прошлого утомительного богослужения.
В последний день этого месяца я говорил с ногайским заказанским татарином и выяснил, что то, о чем выше[228] сообщалось, правда: он сам был обрезан, закалывал овец и ел мясо ягнят, у них есть Библия, и они, как и магометане, считают Христа пророком, верят в воскрешение из мертвых, почитают и Магомета и т.д. Их религия, как я замечаю, это смешение христианства, иудаизма и учения Магомета, от каждого что-то имеется. Они хорошо сложены, у них приятные лица, не такие плоские и желтые, как у других татар.
Посол хотел выехать развлечься, но получил отказ, так как сейчас, в пасхальную неделю, неуместно идти к царю с такой просьбой, а без его разрешения это невозможно.
2 апреля.
Вблизи мы видели калмыков, о которых уже было сказано, они были в своей собственной одежде из волчьих шкур,, шерстью наружу; это кафтаны до земли, но сзади высоко подрезаны, чтобы удобнее было сидеть верхом на лошади, шапки тоже из меха, украшенные конскими хвостами; в ушах — очень большие кольца, с которых свисают кораллы. Вокруг шеи — цепь из мелких круглых бусинок, грудь открыта, ноги и ступни, как сказано выше, очень кривые; они постоянно ездят верхом и поэтому ходят с трудом.
В этот же день Его Царское Величество посетил церковь; из смирения он был плохо одет. Всю ночь с четверга на пятницу он стоит в церкви и бьет поклоны перед иконами, в это время звонят во все колокола; говорят, что он посещает и заключенных, многих отпускает, других одаривает и даже всем полякам [военнопленным] подарил новые кафтаны; еще говорят, что царь послал многим беднякам и монастырям пищу и питье.
3 апреля.
В страстную пятницу я опять видел царя в шествии от дворца к главной церкви [Успенский собор в Кремле]. В этот день торжественно несут иконы, реликвии и особенно — одежды Христа, ради чего, главным образом, это шествие и происходит. Одежду эту все целуют в церкви, реликвии моют, благословляют и освящают. Все главные иконы святых и реликвии, такие как черепа, руки и ноги умерших святых, книги, резные древности, иконы, кресты и хоругви, были взяты со своих постоянных мест и перевезены в собор [Благовещенский], чтобы они там встретились с одеждой Христа и как бы благословили друг друга. Рано утром, в третьем часу, началось шествие. Впереди шел священник, который нес высокую хоругвь с изображением рождения Христа. За ним несли несколько больших крестов и рядом С ними два предмета, наподобие больших медных шумовок (рипиды], с изображением херувимов и серафимов. За ними снова несли несколько крестов; вокруг и впереди шли дети в белой одежде с горящими свечами в руках. Затем следовал главный митрополит, который держал икону, прислонив ее к своему лбу; его вели четыре человека. За ним шел митрополит из Газы, его тоже вели, и он таким же образом нес икону. Впереди несли упомянутую одежду [Христа] и большую икону "Страсти Господни"; перед ней шли двое и кадили ладаном. За митрополитом шло целое шествие монахов, и каждый из них таким же образом нес икону и священные реликвии. За митрополитом и главным духовенством несли их шапочки [камилавки], как признак их сана, среди них 8—10 певчих пели по записям. Все шли с обнаженными головами, даже священники, которые никогда не снимают эти шапочки. Я увидел, что у них волосы на макушке были сбриты; они были в церковном одеянии, но из простого материала. После важных и знатных паломников следовали священнослужители более низкого звания, человек 25, по двое. Они держали над головой золотые ящички [мощехранительницы], похожие на наши ящички для свечей, в них лежали священные предметы. За ними шло еще примерно 30 человек, каждый нес на голове фарфоровое блюдо, говорят, с освященным хлебом. Присутствующие смотрят на все это с большим благоговением и почитанием, все время крестятся. В это время были слышны все колокола Кремля. Когда все эти были уже в церкви, туда последовал царь со своими приближенными, очень плохо одетый[229], в старом шерстяном кафтане темно-коричневого цвета, сшитом как у священника: книзу заужено, сзади висит кусок ткани; на груди отвороты из простого меха. Он шел с обнаженной головой, волосы не причесаны и повязаны красной лентой, как у нас иногда носят сапожники. Его поддерживали под руки; он держал в руке посох, шагал медленно. Подойдя к двери, он, стоя, два раза перекрестился перед иконой Божьей Матери, находящейся над дверью. В церкви они проводят несколько часов за молитвами. Несомненно, царь очень набожен; говорят, что он никогда не бывал пьян, живет очень целомудренно и, кроме того, что он не признает других женщин, он и от собственной жены вовсе воздерживается во время поста; да говорят еще, что и с ней он редко встречается, не более 4—5 раз в году, однако обычно ежегодно получает ребенка. Царь еще и очень щедр и милосерден, русские его почти обожествляют, а иноземцы хвалят и любят.
В Псков тоже ежегодно приходит икона Богородицы из Печоры, но приходит не сама она, а другая от ее имени; она же постоянно находится в глубоком подвале монастыря, куда никто не смеет прийти, кроме священников; вот какая она святая!
Сегодня после полудня я осмотрел царский сокольничий двор, но видел его только снаружи. Это большой красивый дворец, построенный, по обычаю страны, из дерева. Никому не разрешается туда войти, даже русским, кроме слуг, которые ухаживают за соколами. Когда мы попросили разрешения войти туда и предложили деньги, то сторожа сказали: "Сохрани нас Бог от этого, даже если бы вы предложили мешок с деньгами". У каждого сокола — свой слуга, и если с соколом что-нибудь случится, то слуга будет наказан кнутом или палками. Монстерхаус[230] и охотничий дом мы осмотрели тоже только снаружи; последний — тоже очень красивое здание, оно расположено на склоне горы, на берегу реки; это очень большая огороженная территория, с лесом, где водится разная дичь. Для развлечения царя имеется и большой пруд с рыбами. Когда мы спросили сторожей, какие там животные и рыбы, мы
