Улей Хельстрома - Фрэнк Герберт

Войдя в студию через двойные двери, что объясняло, почему он не смог ничего разглядеть со двора, Перуджи почувствовал что-то странное в звуках и движениях. Зловонный животный запах ощущался здесь еще сильнее. Он приписал это странному сооружению слева за стеклом, в котором находились животные в клетках. Он увидел мышей, гвинейских свиней и обезьян.

Во всех кинокомпаниях, в которых прежде доводилось бывать Перуджи, он отмечал особенную тишину, наступавшую, когда энергия группы таинственным каналом направлялась в объективы кинокамер. Здесь, однако, все происходило по-иному. Никто не ходил на цыпочках, наоборот — с небрежным молчанием, которое показывало, что все происходившие для них — обычная вещь. Обитая дверь заглушала постоянное гудение, которое так раздражало его снаружи, здесь оно ощущалось лишь как слабый шорох.

Похоже, работала только одна съемочная бригада. Она располагалась справа от него и снимала какой-то стеклянный контейнер, имевший три фута в ширину. Стекло отражало резкие снопы света.

Хельстром предупредил, чтобы Перуджи не разговаривал, пока ему не дадут знак, однако Дзула указал рукой на группу в углу и в немом вопросе поднял брови.

Нагнувшись к нему, Хельстром прошептал:

— Мы пытаемся заснять движения частей тела насекомых в новом ракурсе. Увеличенное изображение. Объективы внутри этого стеклянного ящика, необходимого для поддержания нужного для насекомых климата.

Перуджи кивнул, задумавшись, зачем им нужна тишина. Будут ли они озвучивать фильм сразу после съемок этого эпизода? Это казалось сомнительным, но его знания о производстве фильмов были дилетантскими, он наспех их нахватался при подготовке к заданию и понимал, что не стоит задавать этот вопрос. Хельстром только обрадуется предлогу удалить его из студии. Нервозность его стала заметной, когда они вошли внутрь студии.

Хельстром шел впереди, а Крафт позади, они по диагонали пересекли центр студии. Как всегда, когда чужак оказывался так близко к сердцу Улья, Хельстром не мог избавиться от чувства тревоги. Слишком уж глубоко въелось в него территориальное сознание. Перуджи распространял вокруг себя запахи Внешнего мира. Он не принадлежал этому месту. Крафту, идущему сзади, вероятно, было еще хуже. Никогда раньше он не сопровождал чужака внутрь Улья. Однако работники киногруппы вели себя на первый взгляд вполне нормально. Они ощущали присутствие чужака как постоянный раздражающий фактор, но предварительные тренировки позволяли им скрывать свою реакцию. Все шло в ровном темпе.

Перуджи заметил движение людей вокруг: вдоль их пути, рядом и в углах студии. Каждый как будто занимался своим делом, и никто не бросал более одного быстрого взгляда на их трио, пересекающее пустое пространство. Но Перуджи не мог избавиться от чувства, что его пристально рассматривают. Он посмотрел вверх. Яркие лампы, расположенные внизу, погружали верхнюю часть студии в глубокую тень, где ничего невозможно было разглядеть. «Умышленно ли это сделано? Что они могут там скрывать?»

И тут внимание Перуджи привлекла опускающаяся по крутой спирали клеть, и он споткнулся о сложенный витками кабель. Он, наверное, упал бы, если бы Крафт не прыгнул к нему и не схватил за руку. Шериф помог Перуджи обрести равновесие и приложил палец к губам, призывая к тишине. Потом он неохотно отпустил руку Дзулы. Было бы надежней контролировать этого незваного гостя, держа его за руку. Крафта терзали мучительные сомнения. Нильс играет с огнем! Там, на нижнем этаже студии, — безголосые работники. Разумеется, они настроены лишь на черновую работу, но их присутствие могло кончиться взрывом. Что, если один из них отреагирует на химизм чужака? Запах этого человека был просто невыносимым!

Перуджи увидел, что впереди нет препятствий, и вновь посмотрел на опускающуюся клеть. Она вынырнула из таинственного мрака верхних ярусов и в наступившей тишине двинулась к камере, установленной в углу. В клети находилась женщина в белом халате. У нее была поразительно бледная кожа, подчеркнутая ее черными, как смоль, волосами, собранными у шеи в простой пучок. И колышущиеся от быстрого движения складки халата заставляли думать, что под ним ничего не было.

Крафт потянул Перуджи за руку, призывая идти быстрее. Перуджи прибавил шаг. В этой бледнокожей женщине было что-то магнетически привлекательное, и он не мог выбросить из головы ее образ. Овальное лицо мадонны под копной черных волос. Руки были чуть полноваты, но говорили скорее о чувственной мягкости, чем о тучности.

Хельстром стоял перед дверью конструкции с плоской крышей, воздвигнутой отдельным блоком внутри студии. За плоской крышей к верхним ярусам тянулась стена. Перуджи решил, что эта стена разделяет сарай пополам, и его очень заинтересовало, что может находиться за ней. Он проследовал за Хельстромом в тускло освещенную комнату, где толстое стекло уходило вверх под потолок вдоль двух внутренних стенок. За одной стеклянной перегородкой открывался вид на небольшую студию, в которой свободно летали и прыгали в голубоватом свете насекомые — бледные, с большими крылышками мотыльки. А за вторым окном в полутемной комнате за длинным изогнутым столом, напичканным электроникой, работали мужчины и женщины, и перед каждым располагался небольшой экран, демонстрируя мельчайшие движения мотыльков. Это напомнило Перуджи телевизионную студию.

Крафт закрыл дверь и сделал три шага вперед. Затем застыл, согнув руки у груди, словно стражник на входе. В противоположном углу еще одна дверь, отметил Перуджи. Она, похоже, вела в полутемную комнату с экранами. И вновь Перуджи почувствовал, что обстановка чем-то не соответствует его представлению о том, какой должна быть киностудия.

В этой комнате находился небольшой продолговатый стол с четырьмя стульями, и Хельстром выдвинул один, потом сказал спокойным голосом:

— Люди, которых вы там видите, мистер Перуджи, накладывают несколько источников звука для комбинированной фонограммы. Довольно-таки сложная работа.

Перуджи разглядывал людей в темной комнате, силясь определить, почему они кажутся странными. И внезапно понял, что шестеро мужчин, сидящие за дугой экранов, и три женщины, стоящие в противоположном конце, настолько похожи друг на друга, что кажутся близкими родственниками. Он снова пробежался взглядом по этим лицам, освещенным слабым мерцающим светом. Пятеро мужчин и три женщины были похожи не одинаковыми белыми халатами, а коротко остриженными светлыми волосами и узкими лицами, на которых выделялись огромные глаза. Женщины отличались лишь хорошо заметным бюстом и мягкими чертами лица. Единственный мужчина, не похожий на остальных, также кого-то напоминал Перуджи. Хельстрома, понял он чуть погодя.