Я жду тебя - Рангея Рагхав
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вокруг нее стали собираться чамары; сбежались все жители поселка. Неясный гул толпы постепенно сменился общим криком и шумом, и теперь любопытство, охватившее всех, властно простерло руку, требуя тишины. Но Дхупо, казалось, ничего не замечала. Женщины изумленно смотрели на нее, дети от страха попрятались за спины матерей и теперь робко выглядывали оттуда. В толпе все громче раздавались голоса стариков и взрослых мужчин. Сливаясь с криками Дхупо, они все громче и настойчивее звенели в ночном воздухе. Казалось, сама темнота, нарушив обет молчания, заговорила на разные лады.
Сукхрам стоял со всеми.
На базаре он встретил продавца бетеля, который вернулся из Ахмедабада. Тот рассказывал о своей жизни в этом городе, а Сукхрам слушал, затаив дыхание. «Почему бы мне вместе с Каджри и Пьяри не перебраться туда? Я бы устроился на фабрике, Пьяри и Каджри тоже пошли бы работать, и мы жили бы в покое и согласии», — думал он по дороге к дому Рустамхана. На пол-пути он услыхал шум и присоединился к толпе.
Наконец Дхупо поднялась с земли.
— О, боги! Я погибла! Разве вы не видите, меня втоптали в грязь! О боги!..
Последний призыв к богам с такой силой и страстью вырвался из ее груди, что женщины прослезились. Чей-то малыш в ужасе закричал: «Мама!..»
И тогда Дхупо рассмеялась диким, нечеловеческим смехом.
— Но что случилось, Дхупо? — спросил старый Гиллан. — Почему ты не рассказываешь?
— Я не могу! — простонала Дхупо. — Я брошусь в колодец! Я опозорена, у меня черное лицо! Не смейте смотреть на меня! Не смейте!!!
Младший сын Дхупо подбежал к ней и протянул руку, но она закричала:
— Не смей трогать меня! Не смей! На мне грех! Мое тело в огне, оно горит, не прикасайтесь ко мне! Не смейте! Вы все сгорите! Сгорите!!!
— Да что случилось? В чем дело? — кричали люди.
— Есть у вас смелость? — спросила Дхупо, обращаясь к толпе.
— Ты только скажи, сама увидишь! — ревела в ответ толпа.
— Я скажу, но сначала поклянитесь мне, поклянитесь именем Всевышнего, поклянитесь именем своих матерей, если вам дорога их честь, поклянитесь мне их молоком, что отомстите за меня! Дайте клятву!
— Клянемся! Говори! — за всех ответил Кхачера.
Сукхрам продвинулся вперед. Толпа стояла очень плотно, но перед ним все расступились, и он оказался прямо перед Дхупо.
— Так вы дали обещание! — громко воскликнула Дхупо. — Я посмотрю, как вы сдержите его! — Она побледнела. Глаза ее сверкали.
Сукхрам смотрел на Дхупо, не веря своим глазам. Дхупо! Почему она так странно говорит, не то плачет, не то смеется? О чем все ее расспрашивают?
— Дхупо! — что было сил закричал Кхачера.
Но она даже не обернулась.
— Я объявляю свою волю: с сегодняшнего дня и до самой смерти о моих детях должен заботиться панчаят! — громко и торжественно проговорила она.
Дети Дхупо заплакали.
Любопытство разжигало людей.
— Расскажи обо всем! — кричала толпа.
Дхупо обхватила руками голову, и накидка сползла ей на плечи.
— Сначала ответьте мне! Если я говорю не по закону нашей веры, поправьте меня, — воскликнула Дхупо, стоя с непокрытой головой.
— Объясни наконец, в чем дело? — закричал было Кхачера, но тут же осекся. Все увидели гордый взгляд Дхупо, в которой проснулось чувство человеческого достоинства. Женщина походила на горящий факел, разгорающийся с новой силой, как только она начинала говорить.
— Сначала поклянитесь! — Услышав этот суровый, скорбный голос, вся толпа, собравшаяся из разных концов деревни, в едином порыве воскликнула: «Клянемся!..»
Последние сомнения покинули людей, они стали смелыми и решительными. А призыв Дхупо летел по деревенским улицам, проникал в каждый дом, под каждую крышу, находил отклик в сердце каждого. Их клятва не была пустым обещанием, в ней заключалась судьба троих детей, их жизнь и их хлеб.
— Теперь скажи! — не выдержал один из юношей.
Женщины отбросили покрывала, скрывающие их лица. Казалось, упали со звоном кандалы, которыми узники были прикованы к стенам темницы, и освободившиеся рабы гордо подняли свои головы.
— К чему говорить, лучше мне утопиться в колодце! — запричитала Дхупо. — Заклинаю вас, верьте мне! Я уже не живу. Во мне говорит лишь душа. Поверьте, я не грешница. Я не грешница! — И она вновь зарыдала.
— Да скажешь ты наконец, — снова крикнул Кхачера.
— Я скажу, скажу!..
Но терпение толпы лопнуло, люди заговорили разом, и их голоса перешли в слитный гул.
Дхупо растерянно смотрела по сторонам.
— Замолчите, братья! — попытался навести порядок Гиллан. — Дайте послушать, что она скажет! Дайте послушать!
Мало-помалу люди смолкли, и тогда заговорила Дхупо. Она словно держала речь перед судом.
— Однажды один из вас привел меня сюда и объявил, что берет меня в жены, не так ли?
— Так!
— Где он сейчас?
— Всевышний призвал его к себе.
— Кто теперь остался у меня?
— Мы. Община.
— А если я, овдовев, сойдусь с кем-нибудь?
— Мы убьем тебя!
— А если не я виновата в этом грехе?
— Мы своей крови для тебя не пожалеем!
— Мама! — закричал старший сын Дхупо и с плачем бросился к матери. Дхупо закрыла лицо руками и крикнула:
— Уберите его! Грех коснется и его, если он тронет меня!
Женщины удержали мальчика.
Дхупо заскрипела зубами. Гнев и отчаяние помутили ее разум.
— Дхупо! — крикнул Кхачера.
— Вы дали обещание! — гневно сверкая глазами, воскликнула Дхупо. — Вы поклялись.
— Да, поклялись, — подтвердил Кхачера.
— Так готовьте кинжалы! — проговорила сурово Дхупо. — Я умру, но пусть мои дети знают, что я невиновна. Я не совершила греха.
— Кто он? — в гневе крикнул Кхачера.
— Банке и еще двое. Они напали на меня. Я защищалась всеми силами, но их было трое.
— Так! — проскрипел зубами Кхачера.
Дхупо стояла, как святая Вайдехи[54]. Она взывала к справедливости.
— Пойдите и отомстите! Во имя ваших матерей! Восстаньте против подлецов и негодяев за честь ваших женщин!
— Ты правду говоришь, Дхупо? — спросил Сукхрам, подходя к ней.
Голос его был тверд, а во взгляде горела суровая решимость.
— Ты назвал меня своей сестрой, — с нескрываемой болью произнесла Дхупо. Она не просила, она требовала, чтобы вступились за ее честь, и ее слова вновь зажгли пожар гнева в сердцах людей.
— Да, это так, — коротко сказал Сукхрам, и эти слова прозвучали, как клятва.
— Сестра, я отомщу за тебя! — проникновенным, но твердым голосом произнес он.
Она подошла к нему совсем близко и спросила:
— Ты решился ради меня?
— Нет! — твердо ответил Сукхрам. — Теперь это не только ты. Это — наша честь, я прошу крови, чтобы отомстить за честь.
— Я даю вам свою кровь, я всех призываю к мщению!
Буря, бушевавшая в душе Сукхрама, не оставила и остальных людей. Слова Дхупо потрясли их.
— Как это все произошло? — выступил вперед Кхачера.
Но прежде чем Дхупо смогла ответить, из-за ее спины вышли женщины. Покрывала у всех были спущены, и это словно говорило о том, что они намерены драться до последнего.
— Зачем тебе знать? — набросилась на него одна из женщин. — К чему твое любопытство?
Это была замужняя женщина, но сейчас рухнули все стены, разделявшие мужчин и женщин.
— Обесчестили не только Дхупо, но и всех нас! — закричала она.
Ее слова подлили масла в огонь.
— О какой чести ты говоришь? Если мужчины такие трусы, к кому же обращаться женщине за помощью? — подхватила другая.
Слова эти тысячами острых лезвий полоснули по сердцам мужчин.
— Проклятье вам! — заголосили сразу все женщины. — Проклятье!
— Замолчите! — прикрикнул Кхачера.
— Ваших жен и дочерей бесчестят, а вы сидите сложа руки! — резкими голосами кричали женщины. — Что вы за мужчины? Хуже старых баб! Вам бы еще наши браслеты надеть на руки!
Толпа взревела: «Отомстим!»
— Старейшины! — перекрикивая рев толпы, закричала Дхупо. — Прошу, прикажите, я стану сати[55]!
— Сати!!! — дрогнула толпа.
— А если полиция нагрянет? — послышались осторожные голоса. — Что это она болтает?
— Нет! Нет! — гремела толпа. — Мы отомстим. Не смей думать о смерти!
— Дочь моя, — обратился к Дхупо древний старец. — Ты не можешь стать сати.
— Могу! У меня отняли честь!
— Эй, не спеши, говорящая о чести. Разве в деревне мало таких, как ты? — крикнул кто-то из толпы.
Глаза Дхупо налились кровью.
— А ну-ка скажи мне это прямо в глаза!
— Кто это сказал? — обратился к толпе Кхачера.
Но из толпы никто не вышел.
— Кто сказал, что я грешница? В чем моя вина, старейшины? Разве это произошло по моей воле?
— Дыма без огня не бывает! — крикнул кто-то с другой стороны.
