Разговорчивый покойник. Мистерия в духе Эдгара А. По - Гарольд Шехтер

Дрожащими пальцами я вытянул из кармана огромных размеров носовой платок и – подобно разбойнику с большой дороги, скрывающему лицо под маской, – обвязал им нижнюю часть лица. Хотя бы частично оградившись от мерзкого запаха, я вынул из внутреннего кармана плаща еще два предмета, которые дала мне миссис Рэндалл: коробку фосфорных спичек и свечу. Чиркнув спичкой, я зажег свечу и стал красться по длинному, узкому коридору, сопровождаемый чудовищной тенью, которая кралась рядом со мной по белой гладкой стене.

Коридор заканчивался массивной темной дверью из красного дерева. Я повернул ручку, толкнул, и дверь со скрипом отворилась.

Шагнув через порог, я оказался в секционной комнате.

При свете свечи я заметил, что комната примерно тридцать футов в длину и двадцать в ширину. Два стола, достаточно больших, чтобы поместить на них человеческое тело, стояли посреди дощатого пола. К счастью, в данный момент трупов на них не было. Исходя из этого я понял, что запах гниения, показавшийся мне таким отталкивающим, был присущ всему этому месту, что за годы существования самые его стены успели пропитаться смрадом смерти.

Подняв свечу, я увидел несколько высоко расположенных окон, которые в течение дня должны были изливать потоки света, необходимого учителю и его ученикам. Однако сейчас они были наглухо закрыты ставнями. Таким образом, выследить меня с улицы было невозможно. Поэтому, подойдя к стоявшему в углу столику, я зажег от пламени свечи оставленную на нем масляную лампу.

Теперь я мог более подробно обозреть окружающее. Помимо столов для вскрытий основная обстановка состояла из небольшой печурки, двух рабочих столов с хирургическим инструментарием (зажимами, ножницами, пинцетами, скальпелями, иглами и прочим), полки с заспиртованными анатомическими образцами (включая человеческую голову целиком!), а также высокого деревянного шкафа, наподобие кладовки, размером примерно шесть футов на два с половиной. Стены были увешаны медицинскими таблицами, изображавшими сосудистую, мышечную, питательную и воспроизводительную системы человеческого организма; с крючков свисала дюжина прорезиненных халатов.

Я понятия не имел, смогу ли обнаружить здесь предмет своих поисков. Мысль посетить заведение Мак-Кензи поразила меня как наиболее логичная исходная точка. Однако на первый взгляд я не заметил никаких признаков украденной медицинской шкатулки. Во всей комнате было единственное место, где она могла быть предположительно спрятана: высокий деревянный шкаф. Поэтому, подойдя к нему, я распахнул дверцу.

Не доставая нескольких дюймов до пола, словно плавая или паря в мрачной полутьме, висел человеческий скелет.

Только зажав рот рукой, я смог подавить чуть не вырвавшийся у меня вопль безумного ужаса. Другой рукой я немедленно захлопнул дверцу и неверными шагами попятился, пока не уткнулся в стену, прислонившись к ней: в голове все плыло от только что представшего передо мной зрелища.

Постепенно головокружение отступило. В мыслях появилась какая-то ясность. Отвратительное видение, скорей всего, было ничем иным, как анатомическим образцом, свисавшим на проволоке, прикрепленной к верху шкафа. Моей чрезвычайной реакции можно было найти несколько объяснений. Во-первых, нервы в данный момент были настолько натянуты, что уже одной резкой неожиданности было достаточно, чтобы спровоцировать столь бурную реакцию.

Добавим к этому мою устойчивую неприязнь к любому виду человеческих костей. Это чувство укрепилось во мне после того, как в раннем детстве – во время посещения местного врача – меня до ужаса напугал белый череп взрослого мужчины, лежавший у него на письменном столе в качестве пресс-папье. Осознание того, что это нечто – такое злобное и страшное – скрыто под плотью каждого человека, привело меня в трепет, который мне так и не удалось никогда преодолеть.

Теперь, стряхнув затянувшееся впечатление от только что пережитого шока, я стал раздумывать, как действовать дальше. Судя по тому, что мне удалось бегло разглядеть внутри шкафа, в нем не было предмета моих поискав. Оставаться дальше в секционной комнате не имело смысла. Несомненно, в колледже были и другие места, где могла быть спрятана украденная шкатулка. К примеру, существовала вероятность, что кабинет доктора Мак-Кензи вообще находится где-то не здесь.

Пройдя в другой конец комнаты, я снова зажег свечу и потушил лампу. Потом потихоньку шагнул к двери.

Я уже взялся за ручку, когда услышал звук, от которого кровь застыла у меня в жилах.

Входная дверь открылась, и вошли несколько человек, переговаривавшихся о чем-то встревоженными голосами – дело явно было срочное. Слова звучали слишком приглушенно, чтобы я мог их понять, и все же, как мне показалось, я различил три мужских голоса. В следующее мгновение они медленно двинулись по коридору в сторону секционной комнаты!

Никогда не забуду ошеломляющего чувства тревоги, охватившей меня в тот момент. Я попал в западню без всякой надежды на спасение! В отчаянии я обвел взглядом смутно различимую в потемках комнату. Спрятаться было негде – не считая одного жуткого места.

Каждая частица моего существа взбунтовалась при мысли о том, чтобы прибегнуть к столь радикальной мере. Но разве у меня был выбор? Подавив, насколько возможно, дурные предчувствия, я кинулся к шкафу, хранившему подвешенные останки. Затем, погасив свечу, я распахнул дверцу, ступил внутрь и закрылся буквально в тот момент, когда троица зашла в комнату.

Обступившая меня со всех сторон удушливая темнота стала еще более нестерпимой от близости скелета, который прижался ко мне так, что я чувствовал, как его пустая грудная клетка трется ребрами о мою спину, как его свисающие берцовые кости царапают мои ноги, а его скрепленные челюсти покоятся на моем плече. Неописуемый страх охватил меня. Однако мне пришлось унять даже малейшую дрожь, поскольку самое незначительное движение могло заставить кости загреметь и таким образом выдать мое присутствие.

Собрав все самообладание, я попытался не замечать своего отвратительного соседа и сосредоточить внимание на том, что творится в комнате. До предела напрягши слух, я смог различить шарканье подошв, тяжелое, натужное дыхание нескольких человек, а затем запыхавшийся голос, сказавший:

– Почти дотащили, Джеки, почти дотащили. Еще немного. Ну-ка, давай.

За этим замечанием доследовал громкий хрип, а затем глухой стук, словно на один из столов свалили тяжелый груз.

– Полегче, Уильям, полегче, – произнес другой, более глубокий голос. – С мертвыми пообходительней надо.

– Слушаюсь, – сказал первый.

Кто-то чиркнул фосфорной спичкой. Мгновение спустя тусклые лучи света просочились сквозь щели в двери моего укрытия – зажглась лампа.

– Доставать ее из мешка? – спросил младший.

– Да, Джек, давай-ка полюбуемся, – ответил глубокий голос, который, судя по властным интонациям, равно как и почтительному тону, в каком обращались к нему остальные, должно быть, принадлежал самому доктору Мак-Кензи.

Раздалось шуршание джутовой мешковины, сопровождаемое перемещением тяжелого предмета на столе.

– Хороша, верно, хороша, – одобрительно произнес Мак-Кензи, – учитывая, сколько она пролежала в земле. Однако больше бы она не выдержала. Внутрененние органы уже начали подгнивать – видите, как позеленела кожа в низу живота? Вскрытие надо произвести не позже чем завтра.

– Он всегда подыскивает нам образцы – высший сорт, точно? – сказал младший, которого звали Уильям.

– Да, он уже доказал, что дельный парень, – сказал доктор Мак-Кензи. – И не только в этом смысле.

– Это как, доктор Мак-Кензи? – спросил Джек.

– Пока больше ничего не могу сказать, – ответил врач. – Только то, что он должен принести мне одну вещицу, о которой я давно мечтаю. Это произведет переворот в моей практике. Жду не дождусь, с тех пор как он вернулся из Конкорда.

Трудно описать, что я в тот момент почувствовал. Ужас и отвращение парализовали меня при мысли о том, что, как гласила молва, доктор Алистер Мак-Кензи – действительно осквернитель могил. Поскольку, исходя из его замечаний, можно было безошибочно утверждать, что лежащее на столе для вскрытия тело взято с кладбища.

В то же время сердце мое бешено билось в груди. То, что Мак-Кензи ожидал получить заветный предмет из Конкорда, делало его сообщником и, казалось, подтверждало абсолютную правильность подозрений доктора Фаррагута. В данный момент драгоценный предмет явно находился в руках соучастника Мак-Кензи – человека, который каким-то образом помогал снабжать анатомический колледж телами. Кто же эта таинственная личность? Я внимательно вслушивался, молясь, чтобы в разговоре мелькнуло его имя.

Этим надеждам не суждено было осуществиться, поскольку, обменявшись еще несколькими словами с молодым человеком, Мак-Кензи воскликнул: