Чекисты рассказывают... - Владимир Листов

Николай приподнялся на локтях.

— Борис, давай мне!

— А сумеешь?

— Лаврентьич, разве я не комсомолец? Не москвич?

— Бери. Если что... только кольцо вырви, и все!

— Хорошо, Борис Лаврентьич, я это сделаю.

— Спасибо, Коля. Только не торопись.

— Эй, ребята, укройте Николая за деревьями! Алексей!

Андреев кинулся к Галушкину.

— Алеша, за Николая ты отвечаешь головой! Слышишь? Как хочешь, но тащите его к нашим, пока совсем не окружили. Мы прикроем!

— А вы? Вы-то как?

Галушкин увидел его грязное испуганное лицо. Голос Андреева был тревожный, он крепко взял Бориса повыше локтя. И это участливое прикосновение товарища как ножом полоснуло Галушкина по сердцу.

— Алеша, у Николая документы, понимаешь?

— Какие документы?

— С гранатой.

— Ясно, товарищ командир! — почти крикнул Андреев и быстро пополз к носилкам.

Галушкин вложил в автомат последний диск. К нему подползли Маркин и Щербаков. Легли рядом.

— Ну, Пашка, держись! — нервно зашептал Щербаков, раскладывая перед собой толовые шашки.

Галушкин поднял руку.

— Приготовить тол!

— Сергей, — позвал Галушкин. Щербаков повернул к нему лицо. Оно было напряжено, глаза прищурены. — Подпустим их поближе, потом толом.

— Ясно!

— Павел, а ты смотри, чтобы с тыла не подошли. После взрывов попытаемся догнать ребят.

Маркин скосил на него глаза, хотел что-то сказать, но Галушкин снова заговорил:

— Ну, ребята, держитесь! О плохом не будем думать. Но — черт его знает! Николая надо вынести во что бы то ни стало. С ним документы. Мы слово дали отряду. Без Николая нам пути к своим нет!

XX

Из штаба дивизии была получена шифрованная радиограмма. В ней сообщалось, что из глубокого тыла противника к линии фронта идет группа партизан под командованием младшего лейтенанта Бориса Галушкина. Партизаны несут важные документы и тяжело раненного бойца. Командование приказывало организовать круглосуточное наблюдение и оказать помощь партизанам при переходе через линию фронта. А если им не удастся пробиться через линию фронта живыми, то следует принять меры, чтобы документы, которые они несут, ни в коем случае не попали в руки противника.

Получив приказ, командир роты лейтенант Иваненко и политрук Гришин уже пятый день ждали партизан. Они надеялись, что именно на их «гнилой участок», как Иваненко именовал в донесениях занимаемый его ротой участок, придут партизаны.

Иваненко рассуждал так: партизаны — не молодые бойцы, они не полезут на окопы противника, а будут искать такое место, где нет сплошной линии обороны и где самим немцам трудно разобраться в обстановке.

...Лейтенант Иваненко и политрук Гришин сидели в блиндаже перед разостланной на нарах картой своего участка. Слабый свет коптилки бросал бесформенные тени на стены, обшитые тесом, на бревенчатый потолок, с которого срывались редкие капли и звонко шлепались на нары. В приоткрытую дверь блиндажа струился июньский рассвет, доносились звуки просыпавшейся чащи. Вдруг длинно зазуммерил телефон. Комроты схватил трубку:

— Слушаю! Да, да! Я — Голубь! A-а, товарищ Орлик? Здравствуйте! Все в порядке. У меня пока ничего нового! Спокойно! Что? Есть, товарищ Орлик, будет исполнено! — Иваненко положил трубку на рычаг аппарата.

— Разведка батальона передала, что на той стороне видела группу оборванных вооруженных людей. Они прошли мимо секрета. Неизвестные несли какой-то длинный сверток. Может быть, это и были те партизаны, которых мы ждем?

Политрук встал с нар.

— Вполне возможно.

— Комбат тоже так думает. Он приказал немедленно послать им навстречу боевые группы.

— Ну, наконец-то дождались! — обрадовался политрук.

— Связной!

— Я здесь, товарищ командир роты!

В блиндаж вошел красноармеец. Огонек коптилки заметался из стороны в сторону. В накинутой на плечи плащ-палатке красноармеец казался квадратным и неуклюжим, сонное лицо его хмурилось. Видать, ему не очень-то легко было бороться со сном на утренней зорьке.

— Панкратов, передай командирам взводов, чтобы немедленно боевые группы выдвинули на передовые сектора.

— Есть, товарищ командир!

Он четко вскинул руку к пилотке, ловко повернулся и быстро вышел из блиндажа.

Алая полоска несмело пробивалась сквозь низкую облачность. Редкий туман уменьшал видимость, но командиры разглядели, как, прыгая с кочки на кочку, перебегая от куста к кусту, по болоту осторожно пробирались фигуры их солдат. Иваненко посмотрел на хмурое небо, а потом на болото, одобрительно заметив:

— Смотри, политрук, хлопцы уже пошли. Молодцы!

— Идут, будто по твердому грунту.

— Еще бы. Сколько дней на брюхе по нему ползали. Каждую кочку своими руками ощупали, знают теперь, куда ногу ставить.

За болотом заработал пулемет. Он стрелял короткими торопливыми очередями. Грянуло почти одновременно три взрыва. Пулемет замолчал.

— Ого! Слышишь? Противотанковые рванули. Это они, у наших бойцов противотанковых нет! — уверенно сказал комроты и побежал к передней линии окопов.

Политрук последовал за ним. Не успело заглохнуть эхо взрывов, как застрочили автоматы, захлопали винтовочные выстрелы. И снова, будто возвратилось эхо, загремели мощные взрывы. Скрытые огневые точки врага лихорадочно плевали огнем. Над болотом взвилась красная ракета. Разорвавшись вверху, она рассыпалась сотнями звездочек. Сквозь редкий туман политрук увидел, как из лесу появились фигуры людей с носилками. Трое из них метнулись обратно к лесу и скрылись за деревьями. Остальные бросились на землю и поползли к нашим окопам.

— Смотри! Вон туда смотри, это они!

— Верно, они! — подтвердил комроты и скомандовал: — Слушай мою команду! Перевести огонь противника на себя! Политрук, остаешься тут за меня! — Иваненко сбросил плащ-палатку, вскочил на бруствер, взмахнул автоматом и закричал: — За мной, товарищи-и-и! Впере-о-о-од!

Политрук внимательно прислушивался к бою. Наблюдатели засекли новые огневые точки врага. Дружно заработали наши, минометы. Над лесом повисли дымки от частых разрывов мин. Лес огласился частой стрельбой. Видимо, это боевые группы роты завязали с противником перестрелку в лесу.

Увязая в грязи, через болото пробирались три человека. На чем-то, как на салазках, они тащили сверток. Когда до окопов осталось всего метров сорок-пятьдесят, двое неизвестных повернули обратно. Третий встал на ноги, поднял с волокуши сверток и, держа его перед собой, как ребенка, пошел. Фашисты не могли не заметить шагавшего по болоту человека. Они открыли огонь, красноармейцы усилили ответный огонь. В лесу шум боя тоже нарастал.

— Э-эй, парень! Давай бегом!

— Чего ты, как на прогулке, тянешься! — кричали из окопов красноармейцы.

Человек вскинул на плечо большущий сверток и побежал зигзагами, стараясь попадать ногами на твердые кочки. Пули булькали в жидкую грязь совсем рядом, свистели у самой его головы, но он бежал, не останавливаясь, проваливался, падал, поднимался и снова бежал.

Политрук Гришин приказал бойцам усилить огонь, а сам выскочил из окопа навстречу бегущему. Сделав последнее усилие, человек с короткой рыжей бородой и такой же рыжей шевелюрой, в грязных лохмотьях, прыгнул через ров перед окопом и упал к ногам политрука. Падая, он резким движением повернулся спиной вперед, чтобы не придавить ношу. Сильно ударившись о край рва, одетый жердями человек застонал. К нему подбежал политрук, красноармейцы. Они подхватили на руки сверток и быстро скрылись в окопах.

Партизан вскочил на ноги, кинулся к свертку. Быстро развязал веревки, отбросил угол плащ-палатки.

— Николай! Коля! Очнись, это я!

Раненый слабо застонал. Мертвенная бледность проступала сквозь слой жидкой грязи. Последний переход окончательно измотал его. Андреев развернул плащ-палатку. Николай обеими руками сжимал гранату, обернутую документами.

— Смотрите, у него граната! — крикнул кто-то из бойцов. — Да возьмите ж у него гранату!

Андреев осторожно положил руку на гранату и потянул ее к себе. Но Николай дернулся, застонал и сделал движение, словно хотел вырвать из гранаты кольцо.

— Держи его! — с тревогой крикнул кто-то.

Но Андреев успел перехватить руку Николая.

— Стой, Коля! Мы уже дома!

Николай на секунду открыл глаза. Андреев осторожно вынул из его рук гранату, снял с нее бумаги, гранату сунул в карман брюк, а документы спрятал за пазуху.

— Ну вот и хорошо. Фельдшера, живо! — приказал политрук.

— Я здесь, товарищ политрук!

Стройный, похожий на цыгана парень склонился над Николаем.

Когда Андреев убедился, что передал раненого в надежные руки, он попросил:

— Товарищи, дайте мне патронов! Дисков! — он поднял над головой автомат, указал им в сторону, откуда доносилась стрельба. — Я должен вернуться туда, там мои товарищи, надо помочь им!

Политрук похлопал его по плечу, улыбнулся: