Вейская империя (Том 1-5) - Юлия Латынина

После этого краткого обмена мнениями делегацию выпроводили вон, а государственный совет удалился на совещание.

Господин Лай наклонился к уху господина Чареники.

- Проклятый старик, - сказал Лай, - он предсказал сначала бунт, а потом - конституцию. Он хоть скажет, что делать дальше.

- Он, - холодно сказал Чареника, - предложит нам согласиться на всенародные выборы и на суд присяжных.

- Но тогда суд обвинит его... и тут же Лай прикусил язык, сообразив, что, как ни странно, именно Арфарре, да и Киссуру, конституционный суд не может предъявить ни одного обвинения. Более того, если речь зайдет о пересмотре несправедливых приговоров, приговор Арфарры будет отменен первым. Что и Чаренике, и Андарзу, и Лаю, и Хардашу, и даже самому Шимане Двенадцатому есть за что давать ответ: а отшельника Арфарру упрекнуть не в чем! И, конечно, нет никакого сомнения в том, что при всенародных выборах тысячи крестьян ойкумены проголосуют за своего бога, яшмового аравана Арфарру.

Чареника увлек Лая в сторонку и что-то зашептал на ухо.

Киссур поддержал Арфарру, которому было тяжело подниматься по ступенькам.

- Советник, - сказал Киссур, - позвольте мне повесить Чаренику! Он предал государя! Андарз посылал к нему какого-то Рысьего Глаза, а Чареника ничего об этом не сказал!

- Предоставь это дело мне, - промолвил Арфарра.

Члены Совета взошли в Голубую Залу. Арфарра сел в кресло о шести ножках, с рысьими головками по краям. Полуприкрыв глаза, он думал о том, что про Киссура говорят, будто варвар навел порчу на государя. Что народ истолкует припадок астмы как подтверждение этому, и что государь это знал, а все-таки с ним случился припадок.

- Что вы думаете по поводу конституции? - спросил его Чареника.

Арфарра улыбнулся и пробормотал, что сначала хотел бы узнать мнение других.

- Омерзительная бумага, - сказал некто господин Харшад, один из ближайших друзей Чареники и председатель Верхнего суда.

- Ба, - вскричал Киссур, - но вас не было в зале с делегатами, когда вы успели ее прочесть?

- Великий Вей, - сказал с достоинством господин Харшад, - зачем я должен ее читать, когда один из авторов ее - этот циник и негодяй Андарз? Разве простит он нам, что мы остались верны государю?

- Ах да, - сказал Киссур, - вы же сами подписали такую бумагу три дня назад, когда хотели зарезать меня в государевой спальне.

Арфарра не выдержал и молча схватился за голову.

- Господин Киссур, - сказал Чареника негромко, - положенье опасное. Хорошо бы человек, преданный государю, проверил посты вокруг дворца. Не сделаете ли вы это?

Киссур поднялся, щелкнул гардой о ножны.

- Ладно, - сказал он, - пойду проверю посты.

Киссур ушел, и Чареника опять спросил:

- Что вы думаете по поводу этих требований?

Мнение Арфарры сильно зависело от уровня воды во рве с ручными утками, который он на месте Андарза спустил бы в два дня. Он улыбнулся и пробормотал, что действовать подобает сообразно обстоятельствам, а не мнениям.

- Я думаю, - воскликнул господин Чареника, - что пока среди мятежников находится этот негодяй Андарз, и речи не может идти о переговорах. Это человек, составленный из преступлений и всяческого воровства; из-за него тысячи верст плодородных земель под столицей превращены в болото. А Чахарский мятеж! Андарз получил деньги для оплаты войска за два дня до штурма, а раздал их через два дня после! А во время штурма он нарочно положил половину войска, чтобы деньги убитых достались ему! У господина Нана обо всем этом были бумаги - теперь они у вас, господин Арфарра. Достаточно огласить их в народном собрании, и народ отвернется от Андарза.

- Боюсь, - сказал Арфарра, - что народ не обратит на это внимания.

- Как же не обратит, - возразил Чареника, - когда они уже умудрились запретить этому негодяю штурмовать дворец! Кое-кто, господин Арфарра, распускает вздорные слухи о том, что у вас нет документов господина Нана, и что завтра господин Нан сам предъявит эти документы в собрании! Ходят слухи, что вы тайно заказали у дворцового резчика копии двух печатей, овальной и с пеликаном, которые Нан тоже держал в сундучке! Лучший способ опровергнуть эти сплетни - принести сюда документы об Андарзе.

- А вы как думаете? - спросил Арфарра другого советника, господина Лая.

- Я ничего не думаю, - ответил советник, - пока не увижу документов об Андарзе.

Арфарра обвел глазами всех сидевших за столом: все одиннадцать смотрели на него, как коза на капусту.

- Хорошо, - сказал господин Арфарра. - Отложим заседание до вечера. Вечером, в присутствии государя, я оглашу эти документы.

Господин Арфарра улыбнулся, встал, и вышел из Голубого Зала, чувствуя себя в точности, как сазан на сковороде.

Обед в комнате, обтянутой красными циновками, продолжался. Унесли вторую перемену, третью, и перед гостями в теплых глиняных чашечках задымилась "красная трава", а стол покрылся серебряными корзиночками, наполненными сладостями пяти видов и десяти вкусов.

О претенденте больше не было сказано ни слова, и было видно, что Шимана не очень-то доволен теми словами, что были сказаны.

Шимане принесли какую-то бумажку. Он прочитал ее, пожевал пухлыми губами и сказал:

- Господин Нан! Народ требует суда над теми, кто высосал его кровь и мозг. Я не скрою от вас, что Чареника - мой давний враг, и мне приятно знать, что мои враги - отныне враги народа. У вас есть папка на Чаренику и прочих: почему бы не зачитать ее завтра в соборе?

- Не знаю всех обстоятельств, - осторожно сказал Нан, - может быть, эти документы уже у Арфарры.

Шимана пошевелил свою чашечку.

- Ужасно, - сказал он. У этих, на площади, язык без костей! Станут говорить, что вы, мол, уже договорились с Арфаррой, купили свою жизнь ценой этих бумаг.

- Не думаю, - поспешно сказал начальник парчовых курток Андарз. - Там целая папка касается меня, и если б эти документы были в руках Арфарры, он бы нашел способ зачитать эту папку прямо с трибуны собрания.

Нан молчал. Шимана помахал принесенной бумажкой.

- Шесть часов назад, - сказал он, - в Голубом Зале самозванец Арфарра предложил государю восстановить вас в должности. Негодяй Чареника так и закричал: "Нан и Арфарра сговорились за счет блага народа"!

Нан молчал.

- Все дело упирается в документы, - нетерпеливо сказал еретик. - Что скажут, если вы откажетесь их огласить? Скажут, что вы еще надеетесь на примирение с дворцом!

Внезапно Нан вынул из рукава записку и протянул ее Шимане. Записку ему бросил в толпе какой-то из агентов Арфарры. Арфарра предлагал меняться: Нан отдает сундучок с документами, а взамен получает сына.

Андарз всплеснул руками:

- Какая дрянь! Отдайте ему бумаги!