Весь Карл Май в одном томе - Карл Фридрих Май

— Что им от него надо? — спросил Бауман так, чтобы его мог слышать Джемми.

— Его сейчас заставят предать нас, — с уверенностью пояснил тот. — Наше счастье, что я и мои друзья еще ничего не сказали о помощи, которую мы ждем.

— Но вы все же упомянули о чем-то таком.

— Это не опасно. Впрочем, подождем делать выводы, пока не вернется этот человек. Сначала мы должны убедиться в том, что можем ему доверять.

Джемми не ошибся. Пленника привели к вождю, который встретил его мрачным взглядом. Бедняга не смог стоять на ногах и опустился на землю.

— Знаешь ты, какая судьба тебя ждет? — высокомерно спросил его вождь.

— Да, — ответил пленник слабым голосом. — Вы говорили нам об этом достаточно часто.

— Ну так повтори!

— Нас убьют.

— Да, вас ждет смерть, полная мучений смерть! Могилы, на которой вам суждено умереть, — священное для нас место, и поэтому вы испытаете муки, которых еще никогда не терпел ни один бледнолицый! А скажи мне, что ты дал бы, чтобы избавить себя от мучений?

Белый не ответил.

— А если ты сам сможешь спасти свою жизнь? — хитро прищурился вождь.

— Разве ее можно спасти? — несчастный оживился.

— Да.

— Что я должен сделать для этого? Что ты потребуешь от меня?

Надежда на спасение оживила его ослабевший жизненный дух. Глаза пленника заблестели, а опущенная фигура несколько распрямилась.

— От тебя требуется совсем немного, — ответил вождь. — Ты должен ответить мне на несколько вопросов.

— Охотно! — не скрывая своей радости, воскликнул пленник.

— Предупреждаю: ты должен говорить только правду, иначе умрешь в еще более страшных мучениях! Ты знаешь хижину Грозы Медведей, в которой он жил?

— Да.

— Ты бывал там?

— Да. Мы все пятеро несколько дней жили у него, прежде чем отправились в горы.

— Тогда ты должен знать, кто жил с ним!

— Конечно.

— Скажи.

— У него был сын и… — пленник запнулся. До него вдруг дошло, что сведения, которые требовал вождь, вероятно, имели величайшую важность для судеб тех, о ком шла речь.

— Почему ты замолчал? — сурово спросил Тяжелый Мокасин.

— А зачем ты спрашиваешь меня?

— Пес! — вскричал вождь. — Знаешь, кто ты? Червь, которого я раздавлю! Если ты задашь еще один такой вопрос, я отдам тебя моим воинам, чтобы они сделали из тебя мишень для своих ножей! Я хочу знать то, о чем спрашиваю. Если не скажешь ты, я узнаю это от другого!

В этот момент белый действительно вздрогнул, как собака, которой хозяин показывает кнут. Физически полумертвый и душевно истерзанный, он больше не имел сил для сопротивления. Поэтому отважился лишь на один вопрос:

— А ты подаришь мне жизнь и свободу, если я тебе это скажу?

— Да. Я обещал и сдержу свое слово. Итак, ты готов говорить мне только правду?

— Да! — выдавил из себя ослепленный коварством вождя сломленный человек.

— Так отвечай! У Грозы Медведей есть сын?

— Да. Его зовут Мартин.

— Это тот молодой бледнолицый, который теперь тоже лежит с вами?

— Да, это он.

— Уфф! Глаза Тяжелого Мокасина остры. Ты знаешь и других белых?

— Только одного, который хромает. Он жил у Грозы Медведей, и зовут его Хромой Фрэнк.

Вождь некоторое время задумчиво смотрел перед собой. Потом спросил:

— Все, что ты говоришь, — правда?

— Да, готов поклясться.

— Ну хорошо. Закончим на этом.

Огаллала, который привел белого, получил сигнал. Он взял пленника за руку, чтобы поднять и увести прочь, но тут белый спросил:

— Ты обещал мне жизнь и свободу. Когда я получу их?

Вождь осклабился, как дикий зверь, а его узкие глаза превратились совсем в щели.

— Обещания, которые даются белому псу, сдерживать не нужно, поскольку…

Он осекся, ибо внезапно ему в голову пришла какая-то мысль, что тотчас отразилось на его лице, принявшем совершенно иное, гораздо более дружелюбное выражение. Он заговорил снова:

— Ты сказал мне слишком мало.

— Но я больше ничего не знаю.

— Это ложь!

— Я не могу сказать больше, чем знаю.

— Разговаривали ли бледнолицые, которых привели недавно, с Грозой Медведей?

— Да.

— О чем?

— Я не знаю.

— Ты должен знать, о чем был разговор.

— Нет, они разговаривали на том языке, который я не понимаю, и очень тихо.

— Ты не знаешь, как они встретились с Вокаде?

— Я даже не знаю, кто это.

— Одни ли они в этой местности или поблизости находятся другие бледнолицые?

— Этого я тоже не знаю.

— Так вот, все это хочу знать я, а значит, должен узнать и ты! Расспроси их. Если сможешь все разузнать, я дам тебе свободу. Ты будешь сопровождать нас на обратном пути, и если мы встретим бледнолицых, то передадим тебя им. Теперь можешь идти. Сегодня вечером, когда мы сделаем привал и все бледнолицые уснут, ты расскажешь мне все, что ты узнал.

Несчастного снова привели к остальным его товарищам, положили и связали. На душе у него было очень скверно, потому что по натуре он был честным. Задумавшись над поведением вождя, он пришел к выводу, что тот едва ли сдержит слово, и начал осознавать, что позволил обвести себя вокруг пальца. Чем дольше он размышлял, тем больше понимал, что доверять Тяжелому Мокасину нельзя и что его долг рассказать Бауману, о чем он разговаривал с вождем.

Охотник на медведей опередил его:

— Ну, мастер, что это вы словно воды в рот набрали! Мы очень хотели бы знать, чего от вас потребовали. У кого вы были?

— У вождя.

— Так я и думал. Что ему было нужно?

— Признаюсь откровенно, он хотел знать, кто такие Мартин и Фрэнк, а я, по глупости, сказал ему это, поскольку он обещал мне свободу.

— Увы! Это в самом деле была глупость, больше которой вы вряд ли могли совершить! Ну, хорошо, вы сказали, а как обстоит дело со свободой?

— Я получу ее только в том случае, если узнаю, как другие господа встретились с Вокаде и сколько еще белых находится здесь, в этих местах.

— Так! И вы думаете, этот негодяй сдержит обещание?

— Нет. После того, как я пораскинул мозгами, я уверен, что он обманет меня.

— Хоть тут вы не оплошали. Так и быть, за вашу искренность мы простим вам вашу глупость. Впрочем, вам в любом случае не удалось бы подслушать нас. Мы тоже догадались, о чем могла идти речь у вождя, а потому решили помалкивать в вашем присутствии.

— Что мне ответить, если он снова спросит?

— Вы расскажете ему, — вмешался Толстяк Джемми, — что мы спасли Вокаде, когда его взяли в плен шошоны, а потом прискакали с ним сюда, чтобы для надежности проводить к