Дети капитана Гранта - Жюль Верн

— Чепуха! — сказал Паганель.

И он так живо принялся доказывать свою правоту в этом этнологическом[42] споре, что ухитрился вывести из равновесия даже майора. Вопреки своему обыкновению всегда и во всём соглашаться с собеседником, Мак-Набс вдруг сказал:

— Мне кажется, что вы не правы, Паганель.

— Я не прав? — повторил учёный.

— Да. Сам Талькав считал этих индейцев разбойниками, а Талькав-то, наверное, знает, кто они такие.

— Что ж, значит, на этот раз и сам Талькав ошибся, — возразил Паганель с некоторым раздражением. — Гаучо — землепашцы, пастухи и ничто другое! Я об этом написал в своей книжке об обитателях пампасов, которая удостоилась самых лестных отзывов специалистов.

— Это только доказывает, что вы ошиблись, господин Паганель.

— Я ошибся, господин Мак-Набс?

— По рассеянности, надо полагать, — настаивал майор. — Но это не беда, вы внесёте поправку в следующее издание, господин Паганель.

Паганель, потрясённый тем, что майор сомневается в его географических познаниях и даже прямо оспаривает их, почувствовал, что в нём закипает раздражение.

— Знайте, сударь, — сказал он, — мои книги не нуждаются в подобного рода «поправках»!

— Нет, нуждаются, по крайней мере в этом случае, — возразил Мак-Набс с непонятным упрямством.

— Сударь, вы сегодня несносны! — сказал Паганель.

— А вы невежливы, — ответил майор.

Спор, как видно, разгорался не на шутку, несмотря на то, что вызвавший его повод был совершенно незначителен. Гленарван решил, что пришла пора ему вмешаться.

— Вы оба, — сказал он, — перешли границы дружеского спора, и это очень удивляет меня.

Патагонец, не знавший, из-за чего спорят майор с географом, тем не менее отлично понял, что друзья ссорятся. Он усмехнулся и спокойно оказал:

— Это северный ветер!

— Северный ветер? — воскликнул Паганель. — При чём тут северный ветер?

— Ага, теперь мне всё понятно! — оказал Гленарван. — Причина вашей обоюдной раздражительности — северный ветер! Я слышал, что в южном полушарии он угнетающе действует на нервную систему.

— Клянусь честью, Эдуард, вы правы! — воскликнул майор и от души расхохотался.

Но Паганель, закусивший удила, обратил свою ярость против Гленарвана, вмешательство которого в спор только подлило масла в огонь его раздражения.

— Ах, так, сэр, вы находите, что у меня возбуждены нервы?

— Да, Паганель, но я не виню вас — это северный ветер, толкающий людей в пампасах на преступления, как трамонтано в Италии.

— Преступления? — с зловещим спокойствием повторил учёный. — Значит, по-вашему, я похож на человека, способного совершить преступление?

— Я этого не говорил…

— Скажите ещё, что я покушался на вашу жизнь!

Гленарван, не в силах больше сдерживаться, расхохотался.

— Я боюсь этого, — сквозь смех сказал он. — К счастью, северный ветер длится не больше одного дня.

Все путешественники рассмеялись при этом ответе. Взбешённый Паганель изо всех сил пришпорил коня и ускакал вперёд. Через четверть часа он уже забыл и предмет спора и своё раздражение.

Так единственный раз Паганелю изменило его всегдашнее добродушие. Но, как правильно сказал Гленарван, эту слабость надо приписать не зависевшей от учёного причине.

В восемь часов вечера ехавший во главе отряда Талькав крикнул, что он видит озеро. Через четверть часа маленький отряд спешился на берегу Салинаса. Но здесь путешественников ждало большое разочарование: в озере не было воды.

Глава восемнадцатая

В поисках воды

Озеро Салинас — последнее в цепи водоёмов, растянувшейся между сьеррами Вентана и Гуамини. В прежние времена его соляные богатства усиленно разрабатывались предпринимателями из Буэнос-Айреса: в озере содержалось очень значительное количество хлористого натрия[43]. Но в течение короткого времени вся соль, выпаренная жарким солнцем, была вывезена, и берега опресневшего озера опустели.

Талькав, говоря о пресной воде озера Салинас, рассчитывал на то, что запас её беспрерывно освежается и пополняется впадающими в неё ручьями. Но оказалось, что все ручьи высохли так же, как и самое озеро. Всю воду выпило палящее солнце.

Легко себе представить, как огорчены страдающие от жажды путешественники при виде иссушенного, потрескавшегося от жары дна озера! Надо было принять какое-то решение. Ничтожный запас воды, сохранившийся на дне мехов, не мог утолить ничьей жажды, не говоря уже о том, что вода испортилась. Страдания становились нестерпимыми. Голод, усталость — всё отступало на задний план перед жаждой…

Измученные путники нашли убежище в «руха», кожаной палатке, покинутой хозяевами-кочевниками. Лошади с отвращением жевали сухие водоросли на берегу озера.

Когда все разместились в руха, Паганель спросил Талькава, что, по его мнению, следует предпринять. Географ и патагонец стали оживлённо переговариваться. Гленарван, внимательно наблюдавший за ними, слишком плохо понимал по-испански, чтобы следить за смыслом их разговора. Талькав говорил совершенно спокойно. Паганель жестикулировал за двоих. Этот диалог длился несколько минут. Затем патагонец скрестил руки на груди.

— Что он сказал? — спросил Гленарван. — Мне показалось, что Талькав советует нам разъехаться в разные стороны?

— Да, он советует разбиться на два отряда, — ответил Паганель. — Те из нас, у кого лошади настолько ослабли, что едва переставляют ноги, должны продолжать, сколько хватит сил, двигаться вперёд вдоль тридцать седьмой параллели. Те же, у кого лошади в лучшем состоянии, должны поехать к реке Гуамини, которая впадает в озеро Сан-Лукас, в тридцати милях отсюда. Если там окажется вода, они подождут своих товарищей на берегу. Если же воды там не будет, они поспешат навстречу, чтобы избавить их от напрасной траты сил.

— А тогда? — спросил Том А устий.

— Тогда придётся уклониться миль на семьдесят пять в сторону от нашего пути к первым отрогам сьерры Вентана, где протекает множество рек.

— Мне нравится эта мысль, — сказал Гленарван. — Мы, не откладывая, тотчас же последуем совету Талькава. Моя лошадь не слишком страдает от жажды, и я могу поехать вперёд с Талькавом.

— О, сэр, и я поеду с вами! — взмолился Роберт, точно речь шла о простой прогулке.

— Но выдержит ли твоя лошадь, дитя моё?

— О, да! У меня отличная лошадка, и она совсем не устала. Пожалуйста, сэр, возьмите меня с собой.

— Хорошо, Роберт, — сказал Гленарван, в глубине души довольный тем, что не расстанется с мальчиком. — Не может быть, чтобы нам втроём не удалось найти какого-нибудь источника!