Одаренный Проклятием - Минаева Анна

водой и вылила ему на голову. Секунда. Вторая. Слишком громко тикают

настенные часы и слишком медленно стекают капли воды по обвисшим

черным прядям.

-Дура, - фыркнул Никита и тряхнул головой. Волосы хлестнули по

щекам и вновь повисли.

-Дурак, - со стуком поставила девушка стакан обратно на

отполированную деревянную столешницу.

-Ладно, без обид, - поднял он руку в защитном жесте, - Я узнал

достаточно за эти несколько минут. Не всё, правда. У Духа не хватило сил их

удерживать. Жаль.

-Конкретнее.

-Помнишь, я говорил, что пытался призвать души мертвых друзей.

Один из них вообще оказался подделкой. Подставной куклой. Но сейчас не

об этом. А вот призыв Сереги подействовал неправильно, как я тогда думал.

Пришел сам Страж. Но это была не ошибка, это был обманный маневр. Душа

Прохорова в опасности, именно ее требовал тот, кто донимал меня

постоянными звонками. И он думает, что душу скрываю я. Но всё не так

просто. Ее охраняет Дух. Он защищает Сергея. Именно поэтому я не видел

на похоронах прощания с телом. Именно поэтому на его могиле чувствуется

незавершенность и поэтому на призыв пришел не он. Его душа сейчас в

каком-то надежном месте. Пока вся эта канитель не закончиться.… Если

закончиться.

-Какая выгода Стражу? – нахмурилась Олеся.

-Не знаю, - видящий пожал плечами, - Говорю же, не всё я узнал. Еще

бы минута и меня схватили.

-Еще бы минута и я поджарила твой зад током, - хохотнула ему в ответ

говорящая.

-Отлично, - криво усмехнулся парень, - А знаешь, что я еще понял?

-И что же?

Никита оторвался от девушки и посмотрел на стену над диваном. В

черной рамке висел рисунок Клина. Мужской силуэт над могилой: 166

-Это - не угроза Создателей. Это – кусочек сообщения от Духа. Он

пытался связаться со мной любыми способами. Вначале через Клина, а потом

подослав два своих воспоминания через стены катакомб.

-Он это сам сказал?

-Нет, - потеряв взгляд где-то в пространстве, ответил Никита, -

Интуиция. Ты знаешь, возможно, тебе покажутся мои следующие слова

полным бредом, но Страж при жизни потерял сына. Может он просто

старается загладить перед ним свою вину, помогая мне.

-Всё может быть, - серьёзно проговорила Олеся, а потом дернулась. На

столике завибрировал телефон видящего.

-Слушаю, - моментально ответил парень, не глянув на номер.

-Верни душу! – завыли в трубку голосом Прохорова.

Глава 22

Резко сбросивший температуру ветер хлестал прохожих по лицам, сгибал со стоном ветви старых деревьев и завывал серенадами у окон зданий.

Одна из веток столетнего клена царапнула в стекло на третьем этаже. Олеся

вздрогнула и задернула окно, которые выходило на небольшой парк в

пределах больницы. С посеревшего неба, затянутого чуть заметными

облаками сорвалось несколько капель.

Сжав в руке чашку с горячим какао, девушка поспешила к тому, кто

попросил напиток. Миновав несколько закрытых палат, она остановилась у

двери с номерком 734. Сделав глубокий вдох, она переступила порог и мило

улыбнулась:

-А вот и я, Дмитрий Петрович. Как ваше самочувствие?

-Хорошо, Олесечка, что со мной может приключиться-то? –

усмехнулся подопечный говорящей.

Дмитрий Петрович старичок с задорными голубыми глазами и

огромной лысиной. Он даже не пытался ее маскировать, как делали другие в

его возрасте. Он наоборот гордился ею, как любимой женщиной или пулей, которая застряла в одеждах, так и не добравшись до храброго сердца. Когда-

то красивое лицо избороздили тонкие морщинки, создав новый узор, который украшал его по-своему. У старичка был некий шарм, который

привлекал медперсонал и волонтеров. Он всегда был добр и приветлив.

Всегда улыбался и мог поддержать разговор. Большинство, доживших до

167

таких лет, становилось вечно недовольными брюзгами и сплетниками, а ему

удалось сохранить былую жизнь внутри себя.

-Это вам, - девушка поставила на прикроватный столик еще

дымящуюся чашку с какао.

-Спасибо, - вновь одарил улыбкой свою сиделку Дмитрий Петрович, -

Вы ко мне очень добры, Олеся. Скажите, что я могу для вас сделать?

-Нет-нет, что вы! – отмахнулась она, - Вы и так много для меня

делаете. Общение уже много значит.

-Общение? – переспросил, не поверив, он, - Неужели вы настолько

одиноки, что довольствуетесь общением такой рухляди как я?

-Вы очень интересный собеседник, - уверила его Олеся, - С возрастом

понимаешь намного больше, и это открывает новый угол обзора на

заезженную тему.

-Хорошо, я поверю вам, - улыбнулся старик, - А сейчас скажите мне, как там на улице.

-Холодно, - призналась Олеся, - Дождь и ветер.

-Жаль, что я сам не могу посмотреть, - печально пошептал старик и

отвел взгляд.

-Знаете что, у меня есть идея! Возможно, вы сегодня увидите природу.

Я ничего не обещаю! Ждите! – вскочив со стула, который был придвинут к

больничной койке, Олеся опрометью кинулась в коридор. Бахилы, надетые

на осенние сапожки, скользили, и девушка всю дорогу надеялась не рухнуть

прямо посреди больницы. Еще один поворот и она у кабинета заведующей

отделением.

-Диана Федоровна, можно? – приоткрыв дверь и просунув мордашку в

образовавшуюся щель, спросила Нильская.

-О, Олеся Юрьевна, проходите.

У женщины была странная привычка. Она никогда не заостряла

внимания на возрасте собеседника и обращалась ко всем с повышенным

официозом. Вот и сейчас. Она старше Нильскую в два, а то и в три раза, но

назвать девушку просто по имени не позволяют принципы.

-Я по поводу своего подопечного, - Олеся замялась на секунду, - Могу

ли я прокатить его в инвалидном кресле к панорамному окну?

-Вы же знаете что у Дмитрия Петровича очень слабое сердце, -

насупила тонкие нарисованные брови женщина, попутно распуская

выкрашенные в каштановый цвет волосы.

-Я беру всю ответственность на себя, - на одном дыхании выпалила

говорящая.

168

-Хорошо, - быстро согласилась женщина, - Только, Олеся Юрьевна, помните, в каком заведении вы работаете.

-Сложно забыть, - буркнула девушка, захлопнув дверь кабинета за

своей спиной.

В конце коридора была небольшая комнатушка, отданная под склад.

Именно там Олеся и нашла одну из ненужных инвалидных колясок.

Возможно, ей так никто и не пользовался, а может ее бывшему хозяину она

теперь без надобности. Часто бывает так, что человека давно нет, а вещи все

еще принадлежат ему.

-Дмитрий Петрович, я сдержала своё обещание, - радостно известила

пациента девушка, распахнув дверь. Старичок уже сидел на постели, свесив

босые ступни вниз. Полы больничного халата заканчивались чуть выше икр.

-Как вы встали сами? – охнула говорящая, - Вам же нельзя самому

подниматься!

-Я не позволю такой хрупкой барышне, таскать меня на себе, как

мешок с навозом, - улыбнулся он беззубым ртом, - У меня ведь тоже

сохранилось достоинство.

-Тогда я вам просто помогу перебраться сюда, - завезла коляску в

палату Олеся.

-Я верил, что у вас всё получиться, - проговорил дед, перебираясь в

коляску с помощью сиделки.

-Надеюсь вам понравиться предстоящая прогулка, - с надеждой

предположила говорящая.

Мужчина не ответил, а лишь по-старчески крякнул и рукой легко

подтолкнул одно из колес инвалидного кресла. Девушка моментально

вцепилась в ручки и вывезла своего подопечного из уже опостылевшей

палаты. Да, здесь уютно. Да, обстановка почти домашняя, если не учитывать

капельницу в самом углу. Но сама атмосфера – больничная. Даже запах. Так

пахнет почти во всех больницах. Хлоркой, спиртом, страхом и чем-то еще.

Чем-то, чему невозможно подобрать название. Предположим –

безысходностью.

Сколько он уже в ней находится безвылазно? Неделю? Месяц? Год?

Эта тема была под запретом. И волонтер ни в коем случае не имел прав

затронуть ее самостоятельно. Многие пациенты сами рассказывали, почему

попали сюда. Те, кто превратился в брюзгу и сплетника. А значит, с

Дмитрием Петровичем не надо заводить эту тему. Не стоит бредить старые

раны больного человека. Почему же тебя не навещают родственники, старик?

169

Они миновали почти весь коридор и подъехали к лестнице, ведущей

вверх. Чуть левее был покатый подъем. Если бы не он, то вся затея Олеси –

провалилась. Но им везло.

Еще немного и они уже на четвертом этаже. Глаза деда, со временем и

возрастом, потерявшие свой природный цвет – искрятся счастьем. Теперь

Нильская понимала, почему заведующая предупреждала ее о больном сердце

пациента. Он уже переживал и радовался. С каждым шагом сиделки, с

каждым скрипом не смазанного старого колеса инвалидного кресла –

старческое сердце стучало все сильнее, напоминая телу, что когда-то все они