Чингисхан. Верховный властитель Великой степи - Александр Викторович Мелехин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Тогда же Бадаю и Хишилигу дарованы были шатер златоверхий, в котором восседал Ван-хан, чаша златая — завъяа, из коей он пил, а также вся свита и челядь, что ему прислуживала. Сии дары преподнося, хан молвил:
«Всю челядь отдаю вам в услуженье:
Пускай вам на пиру подносят чаши,
А на охоте ваш колчан таскают.
Пускай из поколенья в поколенье
Ваш достославный род, потомки ваши,
Повинностей не зная, процветают.
Желаю, чтобы горы той добычи,
Что у врага в сраженье отобьете,
Навек остались с вами;
Надеюсь я, что грудой разной дичи,
Которую убьете на охоте,
Воспользуетесь сами».
И возгласил тогда же Чингисхан: «Бадай и Хишилиг спасли мне жизнь, великую услугу оказали. И, покровительство у Вечного Всевышнего Тэнгри найдя, хэрэйдов я поверг[492], и на престол высокий я взошел. Так пусть же ныне и вовеки, аж до праправнуков, наследники престола моего заслуги этих двух мужей не забывают!» Так повелел он…»[493]
В этой связи обращает на себя наше внимание еще одно повеление Чингисхана, которое впоследствии, очевидно, было законодательно закреплено в «Книге Великой Ясы» Чингисхана: «Установить вспомоществование и дополнительное вознаграждение вдовам и сиротам погибших во время похода воинов»[494].
«Такая политика не только подарила ему поддержку со стороны беднейших людей в племени, но и усилила верность его воинов, которые были уверены, что даже если их убьют в бою, заботу об их семьях возьмет на себя хан…»[495]
На основании этого указа Чингисхан дал особое распоряжение в отношении умершего от ран монгольского полководца Хуилдара:
«Хуилдар первым вызвался передовым отрядом выступить супротив хэрэйдов… поэтому Чингисхан отдал жирхинца Хадаг-батора и сто других жирхинцев в услуженье вдове и детям Хуилдара.
И повелел при этом Чингисхан: «Коль у жирхинцев народятся сыновья, пусть верою и правдой служат сродникам нукера Хуилдара. Родители жирхинских дев не смеют по своей воле выдавать их замуж! Да будут все они — их сыновья и девы — в бессрочном услужении семейства Хуилдара!»
Хуилдар сэцэн самым первым поклялся в преданности своей, поэтому Чингисхан повелел: «За службу истовую Хуилдара да не оставим мы своей заботой всех его потомков — и больших, и малых!»»[496]
Джек Уэзерфорд, подчеркивая значимость нововведений Чингисхана, которые впоследствии были законодательно закреплены в «Книге Великой Ясы» Чингисхана, писал: «Взяв на себя распределение всего награбленного богатства, Тэмужин снова урезал освещенные обычаем привилегии благородных родов, которые обычно сами делили между собой добычу. Это вызвало у многих из них сильную ярость, и некоторые даже перешли на сторону Жамухи, еще более углубив вражду между «белой костью» и простыми кочевниками.
Тэмужин вновь показал, что вместо того чтобы рассчитывать на кровные узы и силу обычая, члены его племени могут обращаться за помощью непосредственно к нему. Таким образом, он заметно централизовал управление кланом и одновременно усилил преданность своих подданных…»[497]
Глава тринадцатая
«На найманов ратью мы пойдем…»
(1204–1205 гг.)
«Как колючки караганы
В тело недруга вонзая,
Тут и там его терзая,
Нанесем ему урон;
Словно бешеной волною,
Градом стрел врагов накроем
И волною отойдем;
Клин в его ряды вбивая,
Разрывая, расчленяя,
Оборону мы прорвем».
Чингисхан[498]
Весть о разгроме хэрэйдского ханства и смерти Ван-хана, очевидно, не оставила никого равнодушным на просторах монгольских степей, ускорила процесс решающего размежевания монголоязычных и тюркских племен. Недруги Чингисхана понимали, что единственной реальной силой, способной хоть как-то противостоять Чингисхану, их последним союзником и оплотом остается найманский Таян-хан. И поэтому «Тогтоа, государь мэргэдов, Алин-тайши из эмиров хэрэйдов, бежавший туда, племя ойрад, предводителем которого был Хутага-беки, Жамуха из племени жажирад, племена дурбан, татар, хатагин и салжиуд, — все полностью собрались к Таян-хану»[499].
Сам же Таян-хан, ничтоже сумняшеся, по отношению к Чингисхану был настроен решительно и агрессивно: «Торчат в степи, что на востоке, и много возомнили о себе монголы. Их кучка жалкая до смерти запугала, согнала с отчины, и в бегство обратила, и, наконец, свела-таки в могилу Ван-хана, потомка древлеславнейшего рода. Ужели всех прибрать к рукам они хотят, поставить хана своего над нами? Известно, что на небе два светила — луна и солнце; в их воле освещать небесный свод. Но как же можно на земле двум ханам сразу править?![500] Я непременно попленю монголов этих и в отчину свою их пригоню»[501].
После того когда Таян-ханом были произнесены эти надменные речи, произошло событие, которое стало предвестником его несчастий в будущем. Решив устроить тризну по убитому Ван-хану, мать Таян-хана найманского Гурбэсу[502] приказала отсечь и принести ей голову несчастного хэрэйдского хана.
Когда голову Ван-хана привезли, «ее водрузили на белую ритуальную подушечку и совершили обряд жертвоприношения — возложили перед новым кумиром напитки и кушанья; прислуживали при этом невестки — стол трапезный накрывали, кубки с вином подносили, наигрывали на хуре[503].
В разгар церемонии голова Ван-хана вдруг рассмеялась.
«Она смеется!» — вскричал взбешенный Таян-хан и велел ее растоптать.
Воля хана была немедля исполнена.
Тогда найманский воевода Хугсэгу сабраг, поступок хана не одобрив, изрек: «Негоже, хан, с кумиром — главою хана убиенного — так обходиться. Вон и собаки заскулили на дворе. Все это не к добру!»[504]
О надругательстве хана найманов над головой убиенного Ван-хана, о его оскорбительном высокомерии в отношении монголов, несомненно, было донесено до слуха еще не примкнувших к Чингисхану племен. Это было частью политики «открытой дипломатии», развернутой им еще накануне сражения с Ван-ханом и продолженной после гибели хана хэрэйдов от рук найманов, благодаря которой Чингисхан добился не только военного, но и морального перевеса над своими врагами.
В результате реализации политики «открытой дипломатии» улус Чингисхана, помимо многочисленных хэрэйдских родов, пополнился и другими монгольскими и тюркскими племенами, которые в этот решающий момент поспешили перейти на его сторону.
Одним из таких племен стали онгуды, о прочингисовской позиции которых сообщают многие
