Афганский осведомитель - Иван Стрельцов

— Недавно в вашем кишлаке произошло кровавое преступление, вырезали целую семью, — не глядя на хозяина дома, проговорил Кирилл, потом сграбастал с большого блюда горсть янтарной кураги, сунул несколько долек в рот. — Ты ведь, Муртаза, знал Анвара-водоноса?

Седобородый, выслушав перевод Прохорова, ответил, раздельно выговаривая каждое слово.

— Анвар был плохим человеком, своих соплеменников продавал неверным. — Потом посмотрел на оперативника холодным взглядом и добавил: — Тебе, начальник, продавал.

— А ты неплохо осведомлен, — негромко произнес Кирилл.

Чтобы выиграть время, он скосил глаза на стоящего позади Махача. Сергей, подобно филину, водил головой слева направо, пытаясь обнаружить возможную опасность. Его слегка подрагивающая нога наглядно показывала, что офицер нервничает. Впрочем, первая боевая операция — это нормальная реакция психики.

— Понятно. Пришли люди с гор и убили Анвара с его семьей. А если завтра они придут и вырежут тебя и твоих домочадцев?

Муртаза поднял на Кирилла блеклые глаза, пожевал морщинистыми губами и произнес:

— На все воля Аллаха, если он нас призовет, значит, нам готово место в райских кущах.

Ответ был полон собственного достоинства и фатальной покорности судьбе. Таких людей можно убить, но никак нельзя подчинить. Так, видно, считают все религиозные фанатики, порой забывая о том, что их сила — в то же время их слабость. Кирилл Марков поднаторел в словесных дуэлях еще со времен службы оперативником.

— В рай, значит, собрался? — хмыкнул сыщик и подмигнул хозяину усадьбы. — А если люди с гор твоей родне требуху набьют свиными потрохами, как в рай попадете?

Вот теперь в глазах старика промелькнула тень страха. Жизнь для мусульманина — это все же переход из худшего мира в лучший. Предположение оперативника обещало вечный ад.

Собравшись с мужеством, Муртаза твердо проговорил:

— В Афганистане ты не найдешь ни одного грязного животного.

— Зато полно свиной тушенки. А Аллаху, как я понимаю, без разницы, потроха грязного животного это будут или его мясо.

Удар был точен и неотразим. Муртаза побледнел, прикусил губы, в его глазах плескался истинный страх. Пауза длилась почти минуту, потом он неуверенно спросил:

— Чего ты хочешь, начальник?

— Ты ведь знаешь Башира Ранжи? — в свою очередь поинтересовался Марков и, чтобы не затягивать разговор, добавил: — Почти двадцать лет ты был в их семье управляющим.

— Башир ушел в Пакистан, когда пришли ваши, — глядя сквозь оперативника, ответил афганец.

— Уйти-то ушел, — согласно кивнул Кирилл, — только часто наведывается, чтобы поживиться! Вот только на этот раз он ухватил куш не по себе и теперь, если добровольно его не отдаст, живым не уйдет. Все это занимает много времени, но мы можем решить эту проблему полюбовно. Мое командование готово заплатить за пленника Ранжи не меньше, чем его американские партнеры в Пакистане, и после выпустить из страны.

Выслушав перевод Прохора, Муртаза только спросил:

— А что ты от меня хочешь, начальник?

— Муртаза, ты знаешь, где скрывается Ранжи, или хотя бы можешь с ним связаться? Где он, я у тебя не спрашиваю, ты предателем никогда не будешь, даже если твое сердце сожрет шайтан. Поэтому мое предложение намного проще. Передай Баширу, что с ним хотят встретится на его условиях и решить вопрос с пленником.

— На его условиях?

— Да, — подтвердил оперативник.

— Но за один день я не смогу связаться с Ранжи и тем более получить ответ на твое предложение.

— У тебя есть три дня, — жестко проговорил Марков. — На четвертую ночь придут люди со свиной тушенкой.

Угроза не произвела на старика никакого впечатления.

— Напиши, начальник, свое имя, и через три дня мой сын придет к тебе с ответом Башира…

Все произошло так, как и предполагал Кирилл. Никаких эксцессов, никакой бойни. Муртаза достаточно долго пожил на свете, чтобы понять, что худой мир лучше доброй ссоры, особенно когда перевес сил не на твоей стороне.

— А они не разбегутся за эти три дня? — беспокойно спросил Сергей Емельянов, когда они вышли со двора. — Может, возьмем их «под колпак»?

— Лишние потуги, — отмахнулся Прохор. — Наблюдателей местные сразу же засекут, а в горах и вовсе могут попасть в засаду. Кому нужны лишние жертвы?

— Предпринимать ничего не будем, — подвел итог спора Кирилл, садясь в «УАЗ». — Ждем три дня. В конце концов, Ранжи сам находится в патовой ситуации, и переговоры ему нужны не меньше, чем нам…

Рано утром, когда солнце еще не выкатилось из-за горизонта, со двора Муртазы выехала арба, запряженная длинноухим облезлым ишаком. На арбе сидели два человека — пожилой слуга и подросток, сын хозяина усадьбы, за их спинами было уложено несколько мешков с просом.

Помахивая хвостом, ишак бодро побежал по дороге в сторону гор. К обеду мужчина с подростком добрались до одного из горных кишлаков, где жил двоюродный брат Муртазы. Семья у родственника была большая, и мешки со злаками пришлись как нельзя кстати ко двору. Долго рассиживаться племянник со своим сопровождающим не стали, разгрузившись, двинулись в обратный путь. Возвращались они прежней дорогой, но в этот раз решили остановиться в тени небольшого утеса, под которым кусками горной породы был обложен колодец.

Мужчина и подросток сперва расстелили молитвенные коврики, чтобы исполнить намаз, после чего решили немного передохнуть и перекусить перед остатком дороги. Достав с арбы котомку со свежими лепешками, овощами и вяленой верблюжатиной, принялись за трапезу.

Ели не спеша и степенно, потом юноша взял брезентовое ведро с привязанной веревкой и направился к колодцу. Сдвинув деревянную крышку, опустил ведро в черный провал.

Если бы за афганцами наблюдал посторонний, он ни за что бы не догадался, что в этот самый момент происходит передача информации. Колодец был связан целой системой подземных галерей кирьязов, по которым с гор стекала талая вода. Когда сын Муртазы выезжал в горы, наблюдатели передавали об этом по цепочке, и в подземелье спускался связной, чтобы принять сообщение.

Сейчас записка от бывшего управляющего была свернута в трубочку и уложена в винтовочную гильзу, лежащую на дне брезентового ведра.

Утолив жажду, слуга и мальчик уложили на арбу свой нехитрый скарб и отправились домой…

Джон Смит вытащил из своего рюкзака небольшой, похожий на школьный, пенал герметичного контейнера, единственное средство защитить сигары от повсюду проникающей сырости.

После захвата генерала Дрямова они почти две недели скрывались в горных пещерах, это было единственное место, где можно было укрыться от рыскающих на поверхности команд советского спецназа. Впрочем, этого и следовало ожидать. Если на захват пленника так раскошелилось ЦРУ, то наверняка КГБ готов потратиться не меньше, чтобы вернуть генерала.

Все это время дважды в сутки радист «зеленых беретов» выходил в эфир, принимая информацию со спутников-шпионов о дислокации советских войск на границе с Пакистаном. Количество таких рейдовых групп больше походило на подвижное минное поле, перейти которое, не задев фугас, просто невозможно. Оставалось ждать…

При всей первоклассной технической подготовленности операции бытовая была ниже самого низкого предела. Американцам приходилось употреблять ту же пищу, что и моджахедам, пить воду из источников. А таблетки, убивающие болезнетворных микробов, катастрофически быстро заканчивались. Да что там таблетки, сейчас Смит с тоской смотрел на свою последнюю сигару, которая в футляре напоминала мумию в саркофаге.

В голову офицера разведки пришло вдруг воспоминание из оперативной сводки, которую составляли для отправки в штаб-квартиру ЦРУ. Больше всего тогда его поразило сообщение, что, уходя в рейд, русские коммандос вместо продуктов берут дополнительное количество патронов и гранат.

«Настоящие варвары, — с ненавистью подумал об оппонентах Смит. — Афганцев никто никогда не мог победить, и если кому-то это удастся, то только русским».

— Сэр, последняя сводка, — мысли офицера прервал голос радиста.

— Какие изменения, Мэт? — откусив кончик сигары, спросил Джон.

— Никаких, — крикнул «зеленый берет». — Нас закупорили, как крыс в западне, осталось только облить бензином и поднести спичку.

— Прекратите истерику, капрал! — не выдержав причитаний радиста, рявкнул Смит. Он обвел тяжелым взглядом своды пещеры, представив, как было бы жутко, если бы сюда и вправду закачали бензин, а то и напалм. Смерть была бы не приведи господь.

— Виноват, сэр, — вытянулся «зеленый берет», одергивая полы своей маскировочной куртки. — Только я больше не могу сидеть в этой норе и жрать почти сырую конину, как какой-то дикарь.