Страшные вещи Лизы Макиной - Виталий Сертаков

Всю его круглую рожу, так удивительно похожую на Лизкину, усеивали осколки, но нигде не выступило ни капли крови. Этот Макин был гораздо более живуч, чем тот, которого пришили в метро. Петя и Вова орали хором и палили как заведенные. Майор уже не пытался маневрировать и старался лишь удержать машину в стороне от грузовой колонны. «Удав» вернулся в салон и стрелял Макину в нижнюю конечность. Пули втыкались в брючину, обшивка дверцы повисла лохмотьями, но человек-паук не отступал.

Краем глаза я заметил, что мы пронеслись под следующим мостом, а справа нас догоняет милицейская мигалка. Еще две пули попали Макину в лицо. На месте левого глаза образовалась вмятина, но спустя секунду там уже блестел свежий глаз. Вторая пуля разорвала ему рот и вышла в районе уха; на восстановление этой потери тоже ушло не слишком много времени.

Дырки в его куртке затягивались, будто пули попадали в сироп. Конечно, он не носил ни куртки, ни шапочки, ни брюк: наверное, эта бутафория была частью его пластичной кожи...

— Останови машину! — ровным голосом, точно ежа на диване, а не висел в разбитом окне, в третий раз приказал Макин и схватился своей лапищей за баранку.

Петин начальник совершил последнюю попытку добиться перевеса: с риском прикончить майора он выпустил очередь в упор. Он стрелял нападавшему в живот и впервые зацепил ему что-то важное. Макина передернуло, на короткий миг его руки замерли, лицо приобрело застывшее восковое выражение, но потом он оправился. Оставалось гадать, где же находится у этого чудака сердце, если мозги не нужны вообще...

Я неожиданно просек, что именно мне кажется несуразным во всей этой кутерьме. То есть это сейчас, спустя много времени, рассуждаю так умно, а тогда это была всего лишь мимолетная мысль, капелька трезвой рассудительности посреди моря паники. Я валялся на коленях, в собственной рвоте, Петя отдавил мне рифленым «Лендровером» руку, на спину сыпались гильзы...

А я подумал, что Макин, кем бы он ни был, не сделал ни одного ответного выстрела, никого не укусил и не порвал на части.

Делать нечего, шофер начал снижать скорость, и тут наш милый начальник обернул ко мне перекошенную харю.

— Сука, а ну отвали! — внятно сказал он Макину и навел на меня дымящийся глушитель. — Хер ты его получишь!

Очень возможно, что меня бы застрелили, если бы не прилетевший с неба джип. Еще сильнее испугаться я не успевал, но на Макина угроза произвела впечатление. Впрочем, он не стал вдаваться в дискуссию. Он просто отпустил руль, вывернул леву руку в суставе совершенно немыслимым образом вырвал у этого придурка автомат. У «удава» застрял палец между собачкой и скобой... Этот хруст я тоже долго не забуду. Маленький красивый автомат улетел за окно вместе с куском пальца, но это было последнее, что наш Макин совершил.

Потому что пятью секундами раньше «опель» угодил мордой под задний мост «рено». Наверное шофер «опеля» намеревался размазать Макина номер три по брезентовому борту тяжеловоза, но не справился с управлением. Многоосный фургон подпрыгнул и четырьмя нехилыми колесами прокатился по капоту джипа, увлекая его боком за собой. Как эта махина не опрокинулась, одному богу известно. «Рено» швырнуло в сторону, на ограждение, он сшиб штук двадцать столбиков на разделительном газоне и только потом начал со свистом тормозить. Его задницу все сильнее заносило поперек полос движения, и, судя по смачным хлопкам, с той стороны в него врезались как минимум три машины. Джип выплюнуло обратно, морды у него уже не было, но третий Макин успел целиком втиснуться в салон. У «террано» не просто оторвало крылья и передок. Поливающий антифризом радиатор, помпа со всей гидравликой и треснувшая головка блока цилиндров волочились по асфальту, как вырванные кишки. От левого колеса остался один диск, согнутый восьмеркой. Обе двери, вращаясь, как бумеранги, поднялись над дорогой и ударили в лоб идущему следом контейнеровозу. В последний миг, когда «опель» уже начал заваливаться на бок, из салона выпал человек. Его тут лее подмяло под машину и превратило в бесформенную кучу.

Колеса «рено» заблокировались, прицеп раскачивался поперек полотна. Ментовский «форд» отшатнулся в крайний ряд, не удержался на бровке и улетел в кювет. Снова раздался визг многочисленных колодок и глухие удары. Водитель следующего «француза» проскочил по центровому газону, вывернул руль, и трехметровая башня кабины налетела на покореженный джип, прямо как бешеный слон или носорог.

«Террано» поднялся в воздух, медленно перекувырнулся и задней дверцей обрушился к нам на капот, превратив туловище Макина в кисель. После этого джип как-то непринужденно заскользил впереди нас вверх тормашками. Уцелевшие задние колеса болтались из стороны в сторону, как лапки у опрокинутого навозного жука, а глушитель указывал в небо, словно перископ. Перед тем как наша BMW встала на дыбы, я успел увидеть несколько блестящих черных звездочек, несущихся к нам с огромной скоростью. Это разлетались шестерни из редуктора джипа.

Одна из шестеренок пробила насквозь раздувшуюся подушку безопасности, туловище майора и застряла в спинке кресла. Между торчащих из спинки зубьев прямо мне на физиономию брызнула кровь. Машина клюнула носом, мы свалились в кучу, и несколько секунд я не мог разобрать, где верх, где низ. Кабина «рено» прошла в каких-то десяти сантиметрах справа, мы покачались на передних фарах и свалились обратно на колеса.

Передние дверцы сложились пополам, как фольга; Вова рассадил мне губу коленом, Петя держался за разбитое лицо и висел вверх тормашками. Задние амортизаторы подкинули нас еще разок, открылся багажник, потом мы воткнулись в поверженный джип и все стихло.

В тишине я услышал, как ревут гудки, воет сирена и хрипит наш главный борец с пришельцами. Позади, за кузовом застрявшего «рено», что-то горело, к небу взлетали искры и валил черный дым. Из кювета, куда свалился милицейский «форд», на четвереньках выполз человек, прополз несколько шажков и растянулся ничком в снегу.

«Удава» зажало креслом, из вывернутой левой руки сквозь куртку торчала кость, а щекой он прижался к дверце «бардачка», словно прислушивался к чему-то внутри.

Вряд ли он что-то мог слышать. «Удав» был еще жив и даже дышал, но при падении на нас «террано» крыша сплющилась и раздробила ему затылок, а тенезащитная шторка с зеркальцем почти пополам передавила шею.

И на всю эту красоту холодными кроткими глазами взирал застрявший Макин.

Я ворочался под Петями-Вовами, сплевывал кровь и ждал, когда рванет двигатель. Бензином несло все сильнее, оба охранника застряли вместе со мной, колотили ногами в перекошенные дверцы и никак не могли разогнуться. Я даже не сразу понял, кто зовет меня по имени, все громче и громче.