Луна трех колец - Андрэ Нортон

Как было с отщепенцами, убившими Малика, так было теперь и с этими.

Их охватил дикий ужас от такого способа ведения войны, человеческий ум не мог постичь его. Волны животных обрушились на них. Некоторые от страха лишились присутствия духа, хотя были воинами, другие сопротивлялись, убивали, третьи отступали, но животные преследовали их, сбивали с ног и убивали.

В этой вражеской группе для меня существовал только один, и я пошел на него, сжимая в руке нож. Несмотря на внезапность нашего нападения, один из охранников Осколда держался рядом с ним, ограждая его своим щитом от напора двух венесс, которые прыгали и снова отскакивали, ожидая удобного момента. Споткнувшись о чье-то тело, я упал вперед, едва не угодив в костер. Руки мои упали на лучемет – вещь, которую я никак не предполагал найти здесь, но которая улеглась в моей ладони также привычно, как и разношенная перчатка. Я даже не стал вставать, а лежа нажал кнопку оружия, которое не имело права здесь быть.

Его луч пронесся опаляющим глаза огнем. Никакой щит не мог устоять против него, не только человек. Я хотел, чтобы Осколд почувствовал на себе мои руки, но я держал то, что послала мне судьба, и воспользовался инопланетным оружием. Раз… два! Осколд, наверное, уже упал, но там были другие его люди. Шипение – и луч умер, кончился заряд. Я швырнул лучемет в костер и бросился к Майлин.

Ее глаза под ужасной раной были теперь открыты. Она увидела меня и узнала – в этом я был уверен. Я поднял ее и отнес к скале, где была Мерли.

Я слегка пошатывался и вынужден был прислониться к холодному камню. Мерли была все еще там, она не дотронулась до того бедного свертка, который я держал, а только положила руку мне на плечо. Поток силы перелился от нее ко мне.

Это была битва, здесь сражались и умирали люди и животные. Для меня она была таким кошмаром, что я даже не помню деталей. Наконец, все успокоилось, и мы снова пошли к костру. Все выглядело как наша победа, но вполне могло оказаться и поражением.

Я положил Майлин на платья Мерли, которые она расстелила. Майлин все еще смотрела на меня, на Мерли, на животных, на оставшегося пока кошкой Матэна, у которого была рана в боку. Но мысли Майлин не доходили до меня.

Только глаза ее говорили мне, что она жива. Внезапно я почувствовал, что не могу ни на кого смотреть, встал и пошел куда глаза глядят, спотыкаясь о мертвецов. Кто-то пошел за мной и, подпрыгнув, схватил зубами мою болтающуюся руку. Я взглянул – это была Борба. Из ее разорванного уха капала кровь, но неустрашимые глаза пристально смотрели на меня.

– Иди…

Ничто теперь уже не имело значения, и я пошел за нею. Мы пробрались через кусты и подошли к линии казов. Кто-то двигался впереди, раненый.

Борба зашипела и потянула меня за руку, понуждая идти туда. Фигура, нащупывая поводья, повернулась ко мне. В темноте я не мог разглядеть лица, но понял, что это беглец из лагеря. Я бросился на него. Он упал под моим весом, но попытался сопротивляться. Я нанес ему такой удар, что моя тонкая рука Тэсса онемела. Но и тот подо мной не шевелился более. Я схватил его за воротник и потащил к свету.

– Крип Ворланд! – донесся до меня призыв. Я бросил бесчувственного пленника и побежал к тем троим, что ждали меня. Матэн лежал, положив голову на колени Мерли, а Майлин… Я не мог собраться с духом и взглянуть на нее. Но ведь она призывала меня! Я опустился на колени и взял ее руки в свои. Ее руки не ответили мне пожатием. Жили только ее глаза. Рядом с ней кто-то шевелился и скулил – Ворс или кто-то из той же породы.

Мерли пошевелилась. Матэн поднял голову. Было светло от костра, но над нами висела луна. Ее три кольца, бывшие такими яркими и отчетливыми в начале нашего безумного приключения, теперь затуманились. Видимо, они скоро исчезнут.

– Луна! – чуть шептала мысль. – Матэн, луна!

Ее руки были совсем холодными, и не было ничего, что могло бы согреть их. Глассия вдруг пронзительно вскрикнула. Голова Матэна поднялась выше.

Из его горла вырвался громкий звук, но это не было звериным ревом, это было пение, которое входило в мою голову, в кровь, проходило через меня.

Мерли подхватила песню, она не могла быть запевалой, но вторить могла. А глаза Майлин были прикованы к моим, они старались найти что-то, прикоснуться к той части моего теперешнего мозга, о которой Крип Ворланд ничего не знал. И я, кажется, тоже запел, хотя не особенно в этом уверен.

Мы сидели в легком тумане угасающих лунных колец и песней помогали Майлин выйти из смерти в новую жизнь.

Когда я снова обрел полное сознание окружающего, в моих руках были руки оболочки, которую покинул дух. А на сгибе моего локтя лежала теплая, маленькая мохнатая головка…

Я выпустил руки смерти, чтобы прижать к себе тепло и жизнь.

Пленник, захваченный мной у линии казов, смотрел на меня, когда мы привели его в чувство, но, конечно, не узнал. Зато я его узнал: он мало изменился с того дня, когда внушил мне мысль встретиться с Майлин. Гек Слэфид! Он пытался торговаться с нами – это с Тэсса-то! Такой глупости я от него не ожидал – разве что мой способ брать в плен временно лишил его разума. Затем он стал угрожать, рассказывая, что случилось со всеми Тэсса, если его немедленно не отпустят, намекал на тех, кто стоит за ним. Тут, видимо, его тоже подгонял страх. Но мы услышали достаточно для того, чтобы я смог угадать остальное…

Алсей попал в точку относительно начала всего этого. К Йиктору уже не первый год приглядывались те, кто нуждался в примитивной планете как базе и складе боеприпасов. Кобург так глубоко увяз в политической игре, что мог утонуть, если эти исследователи не помогут ему. Они считали, что Тэсса представляют угрозу, и планировали организовать против них великий крестовый поход. Предполагалось объединить лордов в армию под одним вождем, чтобы можно было отправить эту армию куда потребуется. Однако старинная вражда и соперничество между лордами затрудняли работу, и было решено воспользоваться столкновением Майлин с Озоканом, чтобы подхлестнуть этот крестовый поход.

Кто знает, к чему это могло привести? Сейчас Слэфид выбыл из игры, и я уверен, что сознание этого разъедало его, и он без устали бормотал, отказываясь признать крушение своих честолюбивых планов.

Мы взяли его с собой в ту странную долину на дне бывшего озера. И там мы все стояли перед Древними. На Слэфида они почти не потратили времени, а отдали его мне, чтобы я отвез его в порт и поставил перед судом его собственного народа. Они знали, что он моей крови и поэтому должен быть под моей ответственностью.

Затем они судили Майлин по своим законам. Мне не позволили ни спрашивать, ни говорить, и дали понять, что только из любезности разрешают мне присутствовать.

Когда я уезжал оттуда, со мной поехал страх Тэсса. Я вез с собой мохнатое существо, но не Ворса, а другое.

Таков был их приговор – она остается в теле, добровольно отданном ей той, которая любила ее, и будет жить в нем до тех пор, пока луна и звезды не встанут в благоприятное для нее положение, согласно каким-то неясным подсчетам Древних. И все это время она должна быть со мной, поскольку, как они сказали, я был ее жертвой – с чем я не был согласен.

Мы привезли Слэфида, впавшего теперь в мрачное молчание, в Ырджар.

Здесь ему пришлось заговорить – с офицерами Патруля, которые прилетели по письму, доставленному «Лидисом». Так кончилась эта инопланетная авантюра, по крайней мере, в том, что касалось Йиктора. Планета осталась зализывать раны и наводить хоть какой-то порядок в хаосе.

И вот я сидел с капитаном Фоссом и остальными с «Лидиса» и поглядывал в зеркало, висевшее на стене жилой комнаты консула. Там я видел Тэсса. Но в теле Тэсса был, может, изменившийся, но все-таки Крип Ворланд. Пути Тэсса – не мои пути, я не был настоящим Тэсса и не мог жить их жизнью. Они открыли бы для меня свои фургоны и палатки – Матэн, снова приняв человеческий облик, приглашал меня в свой клан, но среди них я был бы кем-то вроде однорукого, хромого и одноглазого калеки.

Все это я рассказал Фоссу, но, по нашему обычаю, решение принадлежало не только ему, а всей команде. Ведь пустая скорлупа от Крипа Ворланда, увезенная с Йиктора, умерла и была выброшена в космос. И теперь я ждал, сочтут ли Крипа Ворланда действительно умершим или позволят ему вернуться к жизни.

– Свободный торговец, – задумчиво сказал Фосс, – я видел за свою жизнь много вещей и много обменов в разных мирах, но впервые вижу обмен телами. Ты сказал, что эти самые Тэсса смотрят на свою внешность, на мясо и кости, как мы смотрим на одежду, и могут сменить ее в случае необходимости. Это остается в силе и для тебя?

Я покачал головой.

– С моим собственным телом – да, но не с другими. Я Тэсса только по виду, но не по власти. Я останусь таким, каким вы меня видите.

– Вот и хорошо! – Лидж ударил ладонью по столу. – Раньше ты знал свое дело, делай его и в другом теле. Как, ребята, согласны?